Весенние расследования - Анна Князева
— Ты жива? — глупо спросил он.
— Точно не знаю, — отозвалась она откуда-то издалека и потом стремительно приблизилась. — Почему ты не рассказал мне, Макс?!
— Что?…
— Ну, вот это… все.
Он не понимал или делал вид, что не понимает, а может, так они устроены, что и вправду не могут говорить об этом. Может, именно в этом случае их поражает немота. Все-таки они пришельцы, инопланетяне, чужаки. В той, настоящей, реальности это было совершенно понятно, и кое-какие знания Груня оттуда захватила сюда.
— А почему раньше?… — начала было она, но Макс перебил:
— Всегда. Только ты не хотела и…
— Нет, не я, а ты! Ты же знал! Ты знал, да?
— Да, — покаялся он. — Наверное, тебе нужно было время.
Груня возмутилась:
— При чем тут время?!
Он улыбнулся, лег на спину и уложил Груню себе под мышку.
— Я всегда знал, что ты… — тут он вздохнул протяжно, — что ты… предназначена для меня. Меня бесило, что ты не понимаешь, а это совершенно очевидно!
— Бесило? — недоверчиво переспросила Груня. Она не могла себе представить, чтобы Макс «бесился». Может, если бы могла, все давно встало бы на свои места.
— Ты — единственный человек для меня, — задумчиво продолжал Макс, — но я не уверен точно, может, это бывает… односторонне? Может, ты для меня, а для тебя кто-то другой? Не я?
— Нет, — уверенно возразила новая Груня. — Так не бывает. То есть односторонне не бывает. Прости меня, пожалуйста, я была свиньей. Простишь?
Муж вдруг захохотал, приподнялся на локте и цапнул ее зубами за шею. Груня охнула. По позвоночнику сверху вниз прошел озноб. Прошел и оставил за собой замершую в ожидании дорожку. Макс провел по дорожке горячей ладонью — снизу вверх.
— Давно тебя надо было послать к писателю, — сказал он ей в ухо, — сразу же.
И водопад грянул снова, материализовавшись из воздуха, сумрачного от дождя и осени за окнами, и загрохотал, и завыл, и стало невозможно разговаривать, да не очень-то и хотелось.
Грохотало и ревело долго, а когда утихло, оказалось, что уже утро, Макс громко и фальшиво поет в душе, а в Груниной сумке звонит телефон.
Кое-как, помогая себе руками, она сползла с кровати, потянула сумку, долго копалась, искала, потом нашла мобильник и некоторое время смотрела, не понимая, что должна с ним сделать. Потом вспомнила.
— Алло.
— Это ты? — нежно спросил из трубки Глеб, не признававший ее литературного имени.
— Я, — призналась Груня, соображая, кто это может быть.
Ах да. Это Глеб. Любовь всей ее жизни.
— Ты где?
— Где я? — удивилась Груня. — Я здесь. А что?
Макс все пел в ванной, она слушала его пение и не слышала Глеба в трубке.
— Груня, — осторожно позвал ее Глеб впервые за все десять лет, — ты меня слышишь?
— Слышу тебя хорошо, — уверила она.
— Что? — закричал Макс из ванной. — Я сейчас выйду, здесь ничего не слышно!
— Он сейчас выйдет, — сообщила Глебу Груня.
— Кто выйдет?! Откуда?!
— Вы ошиблись номером, уважаемый, — твердо сказала Груня, — извините меня, пожалуйста. Я его только что нашла и теперь мне надо хорошенько смотреть за ним, чтобы не потерялся, понимаете?
Глеб растерянно молчал. На заднем плане, с его стороны трубки, булькал ненавистный джаз. Груня засмеялась. Теперь этот самый джаз не имел к ней никакого отношения, зато фальшивое пение из ванной имело самое непосредственное, и — боже мой! — что это было за счастье!
Она даже прощаться с Глебом не стала, просто нажала красную кнопку и все. Повернулась, натолкнувшись глазами на голого Макса, который вывалился из ванной, и удивилась. Вид у него был странный.
— Ты что?
— Кто тебе звонил?
— Никто мне не звонил, — честно ответила Груня, — какой-то придурок номером ошибся.
Потянула за полотенце, которое ее муж держал в руках, подтащила Макса к кровати, толкнула, повалила и проворно устроилась рядом.
Оказывается, ей нужно совсем немного. Оказывается, ей нужен Макс — и весь мир в придачу, только и всего.
Глеб, наверное, все еще продолжал любить родину, но ей стало все равно — она его больше не любила.
Собственно, она никогда его не любила.
Анна и Сергей Литвиновы
Спецкот снова в бою
С тех пор как мы, коты, стали разумными, а главное, добились эмансипации, многое в нашей жизни разительно переменилось.
Взять меня. Еще в младенческом возрасте я прошел спецотбор и поступил в полицейскую академию. Отучившись год, принял присягу и стал полицейским. Теперь я, боевой кот Фелис, старший сержант и член летучего полицейского отряда, который следит за правопорядком на вверенном нам участке в моем родном городе Метрополисе.[1]
В наш отряд входят четверо: Настя — в былые времена ее назвали бы моей «хозяйкой», но теперь, во времена Всеобщего Равенства подобные унижающие наименования отменены. Настя — красивая, умная, милая, сладкая, я ее очень люблю, и мы, я считаю, замечательные партнеры. Наши рабочие отношения и дружба не мешают личной жизни каждого: у меня есть супруга Маруся; Анастасия, в свою очередь, пребывает, как говорилось в старинных блогах, в активном поиске.
Состоит в нашей группе также Мухтар XIV — но о собаках ничего либо хорошее.
Четвертым в команде выступает его проводник, хомо сапиенс Василий — некогда у них с Настеной был роман, а сейчас, что называется «все сложно». Однако не буду сплетничать — и без того в народе считается, что коты большие мастера судачить, петь песенки и рассказывать сказки. Боевому коту в звании старшего сержанта подобное не пристало.
Однажды теплой майской ночью 2236 года мы вчетвером, весь наш спецотряд, выдвинулись в один из природных парков, окружавших со всех сторон любимый Метрополис. Нам предстояло проторчать — возможно, всю ночь и, возможно, бесцельно — в засаде.
До нас довели оперативную информацию о готовящемся преступлении, и мы, разумеется, обязаны были отреагировать.
Казалось бы! Двадцать третий век! Во всем мире восторжествовали принципы гуманизма. Давно принята Декларация равенства, которая предоставляет одинаковые права и свободы всем представителям фауны. А все равно: преступления никуда не делись. Парадоксально, но их число (до нас доводили статистику) увеличилось по сравнению с двадцатым веком. А все потому, что субъектами (и объектами) этих правонарушений стали теперь не только люди, как в былые времена, но и обзаведшиеся интеллектом котики, собачки, другие домашние млекопитающие и даже рыбки с птичками.
Что говорить! Даже человек с его тысячелетним опытом разумности не смог в результате эволюции обуздать собственную агрессивную природу. На его бессознательном и подсознательном
