Лоуренс Блок - Взломщик, который цитировал Киплинга
Радио переключилось на музыку. Зазвучали скрипки. Что-то успокаивающее. Я снова открыл глаза. Жужжание прекратилось, но теперь были слышны тяжелые шаги на лестнице.
Я все еще сидел в низком кресле. Моя левая рука лежала на колене, подобно маленькому мертвому зверьку. Правая рука была пристроена рядом на кресле, и в ней что-то находилось.
Я вновь открыл глаза и встряхнул головой. Она была пустой, и в ней трещало. Кто-то стучал в дверь. Мне хотелось бы, чтобы эта женщина, Порлок, ответила им, но она была, видимо, не в лучшем состоянии, чем я сам.
В дверь стали стучать настойчивее, и я снова открыл глаза. На этот раз мне удалось выпрямиться в кресле, и, казалось, сознание начинает наконец медленно возвращаться ко мне. Я жадно и глубоко вздохнул, быстро заморгал и вспомнил, где я нахожусь и что здесь делаю.
Левой рукой я пощупал поясницу. «Освобождение форта Баклоу» исчезло.
Ладно, этого можно было ожидать.
– Эй, откройте дверь!
Стук, стук, стук, а я себя чувствовал, как пьяный дворецкий в «Макбете». Я крикнул им, чтобы они подождали минутку, и попытался залезть в карман брюк и проверить, на месте ли пятьсот долларов сикха. Но никак не мог попасть в карман левой рукой. А почему же, в самом деле, левой? Ну да, конечно. Потому, что в правой находилось что-то тяжелое.
– Полиция! Откройте немедленно!
В дверь заколотили еще яростнее. Я поднял свою правую руку. В ней был пистолет. Я тупо уставился на него, затем поднес к лицу и понюхал дуло ствола. Я почувствовал тот специфический смешанный запах оружейного масла, пороха и гари, который так характерен для оружия, из которого недавно стреляли.
Я вновь взглянул на розовый диван в надежде найти его пустым, желая, чтобы увиденное мной ранее оказалось галлюцинацией. Однако Маделейн Порлок находилась все на том же месте, она не двигалась, и теперь мне стало ясно, что, по-видимому, она и не сумеет сдвинуться без посторонней помощи, и притом большей, чем мог бы предложить ей я.
Она была поражена выстрелом в самую середину лба, в то самое место, где у этой ужасной молодой женщины находился маленький завиток, и, увы, у меня было абсолютно точное представление о том, какое именно оружие принесло ей смерть.
Глава 8
Я быстро вскочил на ноги – слишком быстро: кровь ударила мне в голову (или куда там она должна ударить при таких обстоятельствах?), и я чуть было снова не упал. Но устоял на ногах и пытался сделать все возможное, чтобы мысли мои хоть немного прояснились.
Радио по-прежнему играло. Я хотел было выключить его, но потом решил оставить все как есть. Полицейские перестали стучаться во входную дверь и принялись чем-то долбить по ней, ударяя через каждые несколько секунд. Теперь дверь в любой момент могла поддаться, и они вскоре ворвались бы в комнату. А я не хотел оказаться в ней, когда это случится.
В руках моих все еще был этот чертов пистолет. Я бросил его, затем поднял и обтер, чтобы снять свои отпечатки, затем снова бросил и побежал мимо радио через короткий коридор, на одной стороне которого находились ванная и стенной шкаф, а на другой – большая кухня. В конце коридора была дверь, ведущая в просторную спальню, в которой стояли шикарная кровать с колоннами и под балдахином и голландский комод для постельного белья. В стене над кроватью находилось оно самое – окно, которое выходило на пожарную лестницу. Я открыл его мгновенно.
Свежий воздух, холодный свежий воздух! Я вдохнул его полной грудью и почувствовал, что туман в голове понемногу начинает рассеиваться. Я вылез на пожарную лестницу и закрыл за собой окно. После чего я почти перестал слышать, как полицейские пытаются выбить дверь квартиры.
Ну а что дальше?
Я посмотрел вниз, и у меня закружилась голова. Я вспомнил руководства по применению лекарств, содержащих наркотические вещества. Они всегда предупреждают об опасности, если ты находишься за рулем или имеешь дело с какой-либо техникой во время приема этих лекарств. «Почувствовав сонливость, остерегайтесь шатких пожарных лестниц».
Я еще раз взглянул вниз. Пожарная лестница вела во двор, с трех сторон окруженный домами: проскользнуть не было ни малейшей возможности. Я мог бы спрятаться в подвале, но внизу наверняка находился «фараон»-толстяк, не пожелавший из-за своей комплекции подниматься на третий этаж.
Поэтому я полез вверх по пожарной лестнице, миновал четвертый этаж и взобрался на крышу. Там был оборудован солярий из красного дерева. В большие деревянные ящики с землей посажены деревья и кусты. Это выглядело очень мило, но проблема заключалась в том, что бежать через крышу было невозможно. Оба стоявших рядом здания возвышались над ней футов на сто, если не больше, а тяжелая пожарная дверь, ведущая в само здание, была заперта. Будь со мной мои инструменты, я легко бы справился с ней, но кто мог предвидеть, что они мне в этот раз понадобятся?
Итак, снова вниз по пожарной лестнице. На площадке четвертого этажа я остановился, пытаясь решить, нужно ли мне спуститься до конца вниз, кого бы я там ни рисковал встретить. Я, конечно же, мог юркнуть в подвал и просто-напросто спрятаться в котельной до тех пор, пока все не утрясется, но стоит ли? И, кроме того, ради этого необходимо проскользнуть незамеченным мимо окна спальни Порлок, где скорее всего уже находилась полиция.
Я потратил очень немного времени, чтобы проверить две квартиры на четвертом этаже. В квартире справа – полагаю, 4-D, она находилась прямо над квартирой Порлок – шторы были задернуты. Я прижал ухо к оконному стеклу, и до меня донеслись звуки какой-то телевизионной передачи. В квартире 4-С штора тоже была задернута на несколько ярдов влево, но внутри было тихо, и света через щели я не увидел. Окно, конечно же, было заперто.
Если бы у меня был алмаз, я бы вырезал им в стекле аккуратное отверстие, достаточно большое, чтобы в него можно было просунуть руку, и легко справился бы с оконной задвижкой. Если бы у меня была клейкая лента, я без труда бы разделался с любым стеклом и произвел бы при этом не больше шума, чем можно произвести, ломая сухую ветку. Если бы...
Если бы желания были, как птицы, то взломщики бы летали. Я ударил по стеклу и зажмурился, дожидаясь, пока звон стекла стихнет. Приблизив ухо к проделанному отверстию, я какое-то время прислушивался. Затем я отпер окно, поднял его и вошел в квартиру.
Через несколько минут я вышел из квартиры более естественным образом, чем вошел, – через дверь, и проворно сбежал на третий этаж. Там я столкнулся с людьми в форме: их было двое. Дверь в квартиру 3-D была теперь открыта; в ней суетились остальные полицейские, а эти двое стояли в коридоре и ничего не делали.
Я спросил одного из них, в чем дело. Он, выпятив челюсть, ответил, что ничего особенного не случилось. Вполне удовлетворенный ответом, я кивнул и побежал дальше вниз, а затем вышел из здания.
* * *Я хотел домой. Может быть, душа человека и вправду всегда пребывает в его доме, а может, и нет, но вот инструменты взломщика точно находятся там, а взломщик, как и любой мастеровой человек, хорош лишь настолько, насколько хорош его инструмент. Без своего инструмента я себя чувствовал как без рук. Я не знал, вышли ли уже на меня полицейские, но что они выйдут, и очень скоро, – в этом я нисколько не сомневался, как не сомневался и в том, что мне удастся навестить собственную квартиру и уйти из нее, прежде чем меня начнут разыскивать. Там находились мои инструменты, наличные деньги, и хотелось бы с помощью очень кратковременного визита домой подготовиться к тому, что было уготовано мне в будущем.
Потому что предстоящие события не обещали быть особенно приятными, учитывая положение, в котором я очутился. Маделейн Порлок отличалась от всех остальных людей лишним отверстием в голове, а отпечатки моих пальцев, несомненно, остались на различных предметах по всей квартире: на чашке, из которой я пил, на стеклянном верхе стола – и одному только Богу известно, на чем еще. Тот же криминальный талант, который заставил меня вытереть слабые отпечатки моих пальцев с рукоятки орудия убийства, помог мне сделать этот вывод.
У полицейских будет ко мне множество вопросов, и вряд ли они хотя бы обратят внимание на мои ответы. С другой стороны, у меня тоже возникли кое-какие собственные непростые вопросы.
Кто такая была Маделейн Порлок? Как она оказалась втянутой во всю эту историю? Почему она усыпила меня наркотиками? Откуда пришел ее убийца и почему он ее убил?
Что сталось с Редьярдом Велкиным?
И наконец, как связан со всем этим делом сикх?
Ответить на последний вопрос было не проще, чем на все остальные, но именно он позволил мне осознать, что я не могу ехать к себе домой. Сикх и тот, кто послал его, должно быть, уже поняли к настоящему моменту, что их одурачили. А значит, я должен избегать появляться там, где они могут рассчитывать найти меня. Несомненно, это относилось к магазину. Относилось это и к квартире, поскольку с помощью манхэттенской телефонной книги разузнать мой адрес мог любой. Я остановил такси, движущееся в направлении центра, на Вторую авеню. За рулем сидел молодой латиноамериканец с бдительными глазами. Зафиксировали ли меня эти глаза, когда он спрашивал, куда ехать?
