Анна Ольховская - Бог с синими глазами
И немудрено – незнакомец Таньского оказался обалденным мужиком. Я не знаю, почему он носит черные очки, может, прячет какой-то дефект, но вряд ли что-нибудь могло очень уж испортить этот великолепный экземпляр. Таньский пропала, погибла, растворилась в нем. И, если честно, это меня слегка пугало. Нам оставалось отдыхать всего две недели, а что потом? Что я буду делать с Таньским? Не девчонка ведь 17-летняя, у которой все впереди. Да и не пресыщенная кошка, меняющая объекты сексуальных утех чаще, чем сумочки. Такая же дурища-однолюбка, как и я.
Ох, ладно, чего уж теперь. Как говаривал великий мудрец Леонид Ильич Брежнев в своем дацзыбао «Поднятая целина»: «Будет хлеб – будет и песня!» Какая тут связь? А никакой.
Мюзикл наконец закончился. Все участники вышли на сцену. Наш мачо взял микрофон и начал по очереди представлять всю команду. Похоже, он был тут главным. Мы с нетерпением ждали, когда же назовут его имя. Обычно это делает в заключение кто-либо из команды, после того как шеф назовет всех.
Но этого не произошло. Познакомив публику с командой аниматоров, наш незнакомец сверкнул улыбкой (рядом икнула Таньский), раскланялся и скрылся за сценой. Публика начала бисировать, вызывая главного героя сегодняшнего вечера, но он больше не появился. Исчез. К немалому разочарованию любительниц распродаж.
Все стали понемногу расходиться. Не в том смысле, что «раззудись плечо, размахнись рука», а расползаться кто куда. Кто – на прогулку, кто спать, а кто и в бар возле танцплощадки. До начала дискотеки оставалось полчаса.
А рядом со мной застыл памятник «Вселенская скорбь». Я толкнула его локтем. Никакой реакции – взгляд по-прежнему в пупок. Я поднялась, словно собираясь уйти. Полный ноль. Цветы возложить у подножия, что ли? А еще лучше – почетный караул из бравых парнишек поставить.
Нет, боюсь, и бравые парнишки не помогут. Я снова присела рядом с Таньским:
– Ну что, какие у нас планы на вечер?
– Не знаю, – вяло обронил памятник. Ага, реагирует на речь – уже хорошо. Пойдем дальше.
– И по поводу чего такой депрессняк, а? Радоваться надо – мы его нашли, и он оказался просто супер. Так давай, дерзай!
– Ага, – уныло шмыгнул носом памятник, – дерзай… Ты видела, как на него все бабцы стойку сделали? Видела? А там ведь такие красотки есть – не мне чета.
– Согласна, не тебе. Тебе чета – твой аниматор. Вы с ним очень даже сочетаетесь, поверь.
– Да ладно, – махнула рукой подруга, поднимаясь, – не успокаивай меня. Пошли лучше в номер.
– Вот еще новости! А дискотека?
– Не хочется что-то. Нет настроения, – отвернувшись, глухо проговорила Таньский.
– Ну-ка, ну-ка. – Я взяла ее за щеки и повернула к себе. Так и есть – слезы. Приплыли. И что мне делать? С одной стороны – может, оно и к лучшему, если Таньский поплачет сейчас, пока не очень больно, пока не приходится рвать по живому, а так, лишь тоска по несбывшемуся. Но с другой стороны – пусть дикая боль при расставании, но в ее жизни будут эти две недели счастья, эта сказка, ради которой стоит жить. Не так уж много в нашей жизни подобных моментов, чтобы от них стоило добровольно отказываться! Решено, и будь что будет. – Таньский, посмотри на меня, – все еще держа в ладонях ее лицо, попросила я. Она подняла на меня залитые слезами глаза и попыталась улыбнуться, но губы отказались выполнять неправильный приказ хозяйки и жалобно задрожали. Я вытерла слезы с ее щек и тихо сказала: – А теперь слушай меня. Я тебе врала когда-нибудь, если дело касалось серьезных вещей?
– Нет.
– Так вот. Я совершенно определенно утверждаю, что твой аниматор запал на тебя так же, как ты на него. Сегодня он танцевал для тебя, пел для тебя, дышал для тебя.
– Правда? – Безоглядная вера в ее глазах чуть не заставила меня разреветься. Но нет, никогда, я же очень хладнокровная и уравновешенная особа. Ну, если только хлюпнуть один разочек… Нет, не буду.
– Абсолютная. Неужели ты не чувствовала?
– Ну да, было, но ведь и другие дамы…
– Стали сырьем для пилорамы, – рассердилась я. – Какое тебе дело до других? Да, твой аниматор увлек многих, но ему нужна только ты, это видно сразу, особенно со стороны.
– Но…
– И никаких «но»! – встряхнула я за плечи свою подругу. – Ты мне лучше скажи – это твой мужчина, да?
– Да, – упрямо сжала губы Таньский.
– Тогда не рефлексируй, а действуй. Может, все эти пять лет ты ждала именно его.
– Думаешь?
– Ну, думать-то я всегда думаю. Или почти всегда. А сейчас я уверена только в одном, – важно сообщила я, потянув свою подругу за собой.
– В чем?
– В том, что мне надо выпить чего-нибудь вкусненького, чтобы восстановить вымотанные тобой душевные силы.
– Алкашка и трепло, – радостно поблагодарила меня теплыми словами полностью пришедшая в себя Таньский.
– Скажи мне, кто твой друг! – немедленно парировала я, и мы направились в сторону гостеприимно подмигивающего нам разноцветными огоньками бара.
Дискотека еще не началась, и свободных столиков было пока много. Мы выбрали место у самого края, практически возле пульта диджея. Обычно туда народ садился в последнюю очередь, когда все остальные столики были заняты. Уж очень громко здесь приходилось общаться друг с другом, чтобы перекричать грохот из расположенных рядом колонок.
Поэтому на нас, удобно устроившихся за этим столиком со своими коктейлями, посматривали с удивлением. Но постепенно публика подтягивалась, все места заполнились, и на нас перестали обращать внимание. Нет, вру. Клан Таньского, подтянувшийся к началу дискотеки, опять облепил наш столик паутиной желания. А если учесть, что Таньский от волнения (или от двух коктейлей?) просто фосфоресцировала, то паутина становилась все плотнее.
Наконец появился Али. Заметив в непосредственной близости от рабочего места вчерашнюю психопатку, он вздрогнул. Я приветливо помахала ему рукой. Той самой, с ногтями. Али вспотел. Или это его гель для волос все-таки потек? В общем, блинчик, по недоразумению носивший гордое имя лица Али, залоснился. Дрожащими руками он начал перебирать диски. Ишь, впечатлительный какой! Ладно, отвернусь, иначе дискотека совсем не начнется.
Я повернулась к Таньскому, которая сидела бледная, с лихорадочно блестевшими глазами, казавшимися сейчас просто огромными:
– В очередной раз убеждаюсь…
Но договорить не получилось, жалкие щепочки моих слов были буквально сметены мощным потоком, водопадом звука, обрушившегося из колонок. Диджей все-таки заработал.
Пришлось объясняться знаками. С Таньским, разумеется, не с диджеем. Для Али хватило бы одного, международного, чтобы не ухмылялся так злорадно, поглядывая на наш столик, на котором пустые бокалы начали танцевать раньше нас. Но, как женщина во всех отношениях воспитанная и интеллигентная, я проигнорировала этого жирного байбака. Пока, во всяком случае. Потому что занята была, Таньского танцевать тянула.
Но моя подруга лишь упрямо качала головой, словно собачка на передней панели автомобиля, и, не отрываясь, смотрела в сторону диджейского пульта. Вернее, в тот самый закуток, где вчера скрывался ее аниматор.
Тут уж Али занервничал всерьез. Мало ему одной ненормальной, тыкавшей в пузо ногтем, так теперь еще и другая, с ведьмачьими глазами, таращится куда-то ему за спину! О Аллах, за что ему такие испытания! Вот и помогай после этого сотрудникам! Пусть бы он другом ему, Али, был, так ведь нет. Но и отказать ему не смог, а почему – Али и сам не знал.
Одной идти танцевать мне не хотелось, да и Таньского оставлять в таком состоянии нельзя. Я на секунду отвернулась, чтобы посмотреть, нет ли поблизости официанта, очень уж лениво было самой тащиться к барной стойке.
А когда повернулась обратно, за нашим столиком сидел он. Аниматор. И откуда вынырнул?
Они с Таньским смотрели друг на друга не отрываясь. И я впервые в жизни наблюдала со стороны, как соединяются, сливаются в единое целое нашедшие друг друга половинки.
Потом аниматор встал, взял Таньского за руку, и они ушли.
А я сидела и радостно улыбалась. И по щекам текли слезы. Ну невозмутимая, ну уравновешенная, и что?
ГЛАВА 12
Был вечер пятницы, 22 июля. До нашего отъезда оставалось два дня. Уже в понедельник мы будем дома, в Москве. Я ждала этого момента с нетерпением, потому что Лешка, соскучившись за эти дни не меньше (очень надеюсь, что гораздо больше) меня, исхитрился выкроить в своем плотном гастрольном графике перерыв на три дня. На целых три дня! Вся его команда проведет это время в Юрмале, загорая, купаясь и готовясь к продолжению марафона. Пасти их останется Виктор, администратор, а Лешка вылетает в Москву в ночь на понедельник. Мне с трудом удалось убедить его не мчаться в аэропорт встречать меня. Во-первых, могут узнать, несмотря на всю маскировку. А во-вторых, меня на стоянке ждет изрядно, надеюсь, поразвлекшаяся Кыся.
В общем, встречать меня Лешка будет дома, и, судя по его тонким и не очень намекам, пощады мне ждать не приходится. Все три дня.
