Галина Куликова - Вуду для «чайников»
— что Николай Скогарев, он же Коля — друг детства, вместе куличики лепили, ходили в одну школу;
— что уже пять лет как друзья детства — партнеры по бизнесу, точнее — Фирсов является коммерческим директором Колиной фирмы «Скогарев и партнеры»;
— что Фирсова обвиняют в заключении липовых контрактов и уводе денег из госучреждений;
— что дело получило огласку и кто-то слил материалы проверок в прессу;
— что по факту публикаций уже возбуждено уголовное дело и Виталия ищут и милиция, и прокуратура.
— Правда, были статьи в газетах? — поинтересовался Виталий с такой живостью, словно речь шла не о нем, а о каком-то неизвестном прощелыге.
— Да уж были, сейчас принесу.
Николай поднялся, скрылся где-то в глубине квартиры, но через некоторое время вернулся, бросив на стол несколько газет, среди которых Виталий сразу выделил два весьма уважаемых деловых издания. Быстро просмотрев статьи, Виталий уронил газеты на колени. Было непонятно, что делать дальше.
— Слушай, — спросил он у молчащего Коли, — а если меня похитили, делали какие-то уколы, чтобы я сказал правду или подписал нужный протокол…
— Зачем тогда отпустили? — резонно возразил Николай.
— Вообще странно, — продолжал задумчиво рассуждать Виталий, — я совершенно ничего не помню. Какие-то смутные ощущения, но — совершенно ничего. А ты не знаешь, куда я вчера мог поехать?
— Нет. Вчера появилась информация о возбуждении против тебя уголовного дела. Значит — задержание, арест и так далее. Я к тебе — у тебя дома никого. Телефон отключен, да и не знаю я — вдруг он уже на прослушке. Искал тебя, искал — нет. До вечера ждал, потом вот ребят с фирмы подключил. И по кабакам ездили, и у баб твоих телефоны оборвали, в казино заезжали — ты как в воду канул. Утром собрались у тебя — сидим, думаем, что делать, может, тебя замели уже и передачи надо посылать. И тут ты, как снег на голову. И ничего не помнишь, что не прибавляет оптимизма.
— Да какой уж тут оптимизм! А что, я действительно мог все это украсть?
— Откуда я знаю, ты же со мной не советовался. Хотя, честно тебе признаюсь — не верю я во все это! — Николай с силой ударил себя кулаком по колену. — Слишком давно тебя знаю, потому и не верю. Не пошел бы ты на откровенное преступление. Но, видимо, все-таки что-то было, если смогли они тебя прицепить к этому делу.
— Может, меня похитили, накачали какой-нибудь дрянью, чтобы я во всем сознался и подписал показания?
— Ага, и потом, высосав твой мозг, отпустили погулять…
— Да, странно, — задумчиво произнес Виталий. — И что теперь делать?
— Ключевой вопрос, — оживился Коля. — Уже сутки думаем. Вот если бы ты вспомнил…
— А если я еще долго не вспомню? А если никогда ничего не вспомню?
— Ладно, не психуй. Надо тебя врачам показать. Ты же в норме, только память пропала, а это, скорее всего, поправимо. Понимаешь, если тебя сейчас передать следствию, они из тебя Джека-потрошителя сделают, а ты даже возразить ничего не сможешь. Как альтернатива — тюремная больница, вплоть до выздоровления. А дальше опять следствие…
— Ужас какой-то. Что делать будем, что вообще мы можем сделать? Вернее — что ты можешь?
Николай ненадолго, замолчал, докуривая очередную сигарету и о чем-то напряженно думая. Потом сказал:
— Это дело сложное, но, я полагаю, не безнадежное. Есть связи, есть выходы к нужным людям, есть, в конечном счете, весьма ловкие адвокаты. Но все это следует провернуть быстро. Очень быстро. А тебя пока — спрятать, только подальше, не на даче у знакомых.
Тут Николай снова ударил себя кулаком по колену:
— Вот зараза, совсем забыл! Мне же в Германию завтра лететь, передачу акций подписывать. Ты небось этого тоже не помнишь?
— Каких акций?
— Мы передаем немцам часть нашего бизнеса, а они нам — часть своего. Для более тесного сотрудничества.
Виталий только растерянно развел руками.
— Понятно, — расстроился Коля, — ну да ладно, потом вспомнишь. — И вдруг радостно воскликнул: — Идея!
— Что за идея? — насторожился Виталий.
— Ты поедешь вместо меня, понял? Поедешь в Германию, подпишешь там бумаги. Вопрос чисто технический. Отдохнешь немного — я тебе сопровождающего дам, он тебе такие местечки там покажет! А я тут как раз спокойно твоими делами займусь, не опасаясь, что тебя арестуют.
— Слушай, но это незаконно. Через границу под чужим именем… И как я буду подписывать — от своего лица?
— От моего, меня там в глаза никто не видел.
— А подпись?
— Подпишешься, как я, — Скогарев. И все. Я же не буду к тебе претензии предъявлять.
— А документы? Вдруг меня на таможне задержат?
— Естественно, будут документы. На мое имя, с твоей фотографией. Мы же друзья! Я друга в беде не оставлю.
— Ладно, — сдался Виталий, — действуй, я уже так запутался, что сам ничего не смогу предпринять. К тому же по сравнению с тем, что я уже вроде как сделал, это кажется невинной забавой.
— Не дрейфь, — поддержал его Николай, — иди сейчас отдохни, ванну прими, поешь. А я пока кое-какие шаги предприму.
Вечером, когда чистый и отдохнувший, но так ничего и не вспомнивший о себе фирсов лежал перед телевизором, пришел Коля с каким-то сумрачным субъектом. Субъект имел при себе аппаратуру для фотосъемки, хотя в его руках убедительнее выглядел бы автомат.
А уже наутро Николай приехал с новеньким заграничным паспортом на свою фамилию, но с фотографией Виталия. Он привез с собой шикарный чемодан и кучу всякого нужного в поездке барахла. Вещи они упаковывали вместе: Виталий был не столько рассеян, сколько испуган происходящим, и сосредоточиться на сборах оказался не в состоянии.
Около девяти вечера приехала машина.
— Я провожу тебя, — сказал Николай, — мне так будет спокойнее.
— Знаешь, — Виталий растрогался, — я тебе так благодарен за все, так…
— Не надо сантиментов, нам еще много предстоит сделать, — строго заметил друг детства.
* * *— Допустим, все происходило именно так, как рассказывает эта Дина, — высказал предположение Корнеев. — Она потеряла память, а частный сыщик Кудесников подобрал ее на дороге из жалости. Тогда, по большому счету, этот Кудесников нам совсем не нужен.
— Но отчего-то же он подался в бега, — возразила Лайма. — Возможно, парочка в сговоре, а их рассказ — всего лишь легенда.
Троица сидела в своем штабе, где обсуждались текущие дела и принимались стратегические решения. Лайма как могла облагородила интерьер съемной квартирки, набросив на мягкую мебель цветные пледы и повесив веселые шторы. Возле дивана стоял массивный торшер со смешным абажуром в цветочек — самая уютная вещь в комнате. В настоящий момент журнальный столик был сервирован к чаю. Однако чашки так и стояли полные, потому что Лайма не любила глотать кипяток, Корнеев ел варенье, а Медведь грыз баранки, жмуря правый глаз.
— Нет, Дина не врет, — помотал головой Евгений, отправив в рот засахаренную вишню. — Ей даже босс верит.
— Не стоит равняться на босса, — возразил Медведь. — Он может кому-то там верить или не верить, а разгадать головоломку должны мы.
С потерявшей память женщиной они уже познакомились. Тагиров возил их к своему другу Шелепу, чтобы члены группы "У" своими глазами увидели надпись на ноге так называемой Дины. Заодно Корнеев сфотографировал красавицу-брюнетку, мотивировав это тем, что в ходе следствия им, возможно, удастся идентифицировать ее личность.
— У кого какие идеи? — спросила Лайма, отняв у Ивана последнюю баранку и бросив ее в чай. — Я, например, даже не представляю,с чего можно начать. У нас нет отправной точки. Если бы мы знали, кто такая Дина…
— Этим собираюсь заняться я, — сообщил Корнеев. — Попробую пошарить в Сети, подниму светскую хронику. Сдается мне, это не простая штучка.
— Согласна, — кивнула Лайма. — Я обратила внимание на ее руки. Домашней работой она не занимается.
— Ну еще бы! Такие женщины созданы для того, чтобы отращивать волосы и радовать мир своей красотой.
— Иван, теперь твоя очередь, — она обернулась к Медведю. — Выдвигай свои идеи.
— А я предлагаю дать объявление в газетах. И на радио. Пообещаем большое вознаграждение тому, кто такого-то числа видел женщину, соответствующую данному ниже описанию. Обрисуем Дину и подождем. Вдруг кто-то заметил, как ее выбросили на том шоссе? Практика показывает, что на всякое подлое дело всегда найдется свой свидетель.
— Итак, ты, Иван, — подвела итог Лайма, — сочиняешь объявление, помещаешь в прессе и потом начинаешь принимать звонки, идет? Для контактов оставь номер своего мобильного.
— А если объявлением заинтересуется тот, кто выбросил Дину на шоссе? И попытается узнать, кто мы?
— Он ничего не сможет узнать, — фыркнула Лайма. — Штаб-квартира снята на подставное лицо, твой мобильный тоже зарегистрирован на какую-то там старушку… А если он придет и начнет задавать вопросы, то сразу вызовет подозрения.
