Наталья Никольская - Конец света
— Поль, она, скорее всего, с какой-то неизвестной нам целью попросила его с Верой познакомиться. Я так думаю. Поэтому он и увязался за ней. Только зачем ей это было надо, ума не приложу.
Еще бы. Несколько человек работают над этим делом и ничего толком выяснить не смогли. А она с налета хочет сразу весь ребус разгадать. Но все же молодец моя сестренка. А вывод опять же такой: искать таинственную Алевтину.
— Поля, а все-таки Алла Сергеевна, ну эта медсестра из больницы так подходит под описание таинственной незнакомки.
Я в ответ только хмыкнула. Смешно, ей Богу. Да под описание Алевтины в таком случае и моя подруга Наташа подойдет. Только у нее родинка с левой стороны.
Когда мы с Ольгой прошли в кабинет Овсянникова, там вовсю шло обсуждение последних событий. Их, правда, не так уж много было.
Разыскать фотоателье, где Лукьянов заказал фото, пока не удалось. Зато был один интересный звонок. Позвонила женщина, которая смотрела утренний выпуск новостей и признала в таинственном Лукьянове своего бывшего соседа. Правда, она называла его Юрой, а отчество и вовсе не знала.
Вот и отлично. Ниточка появилась.
— Жора, так что мы теряем время? Надо срочно ехать к этой женщине. Давайте, мы с Ольгой этим займемся.
Ольга задумчиво крутила в руках фотографию Гоши-Юры и, казалось, даже не слышала, что происходит вокруг.
— Оля, ты слышала?
Она встрепенулась:
— Знаете, меня сегодня не покидает чувство… — Ольга пожевала губами. — Дежа вю. Понимаете? Все незнакомые люди мне почему-то кажутся сегодня знакомыми. Словно, я видела их где-то.
Все дружно рассмеялись.
— Ничего, Ольга Андреевна, — философски заметил Леша, — такое у всех бывает.
Ольга покраснела, как рак, и положила фотографию на стол.
— Ладно, Поля, поехали. Чего время даром терять?
Мы не успели с Ольгой покинуть помещение. Зазвонил телефон, и Овсянников взял трубку. Лицо его разом изменилось.
— Понятно. Выезжаем.
Жора положил трубку и вздохнул:
— Что, ребята, по коням, как говорится. У нас еще один труп. Прямо напасть на эту семью какая-то.
Мы с Ольгой так и замерли у двери. Я грешным делом подумала, что несчастному Дрюне конец пришел. Но то, что я услышала, меня вообще поразило.
В гаражах за детской инфекционной больницей найден труп мужчины. Обнаружила его санитарка детской инфекционной больницы, которая отправилась относить мусор в овражек за гаражами. Иногда, вопреки своей совести, они так поступают и выбрасывают мусор там, где не положено. Главное, что никто не видит. Там-то она и увидела жуткую картину. Один мужчина мертв, второй — мертвецки пьян или без сознания, и нож в руке.
— Один-то из них сторож нашей лаборатории, а другой тот самый, с которым Степаныч подрался нынче утром. — заявила она по телефону.
Немая сцена, как говорится. В смысле, мы с Ольгой онемели. Жору ничем удивить невозможно.
— Этого давно следовало ожидать. Мурашов скатился окончательно. Что ж тут удивляться? — решительно заявил Овсянников.
— Стоп, Жора, ты что считаешь, что это Дрюня убил?! Человека?! Это невозможно! — возмутилась моя сестра, — Да он же и муху обидеть не может. А ты говоришь, что убил. Такого просто не может быть. Дрюня совсем не такой, как ты его нарисовал. Ну, непутевый немного, это правда. Но чтобы человека убить — никогда в это не поверю.
— Оленька, дорогая ты моя, — Жора заговорил с Ольгой мягко, как с неразумным ребенком, — когда человек катится по наклонной, его уже не остановить. Впрочем, не время обсуждать события. Мы еще не были на месте преступления и не знаем, что к чему. У вас, девочки, есть дело. Вот им и занимайтесь. А мы поедем на место происшествия. Ты, Андрей, оставайся на телефоне. Возможно, еще кто-нибудь позвонит. Может, кто из родственников.
— Но это невозможно, — продолжала упорствовать Ольга. — Дрюня добрый. Ты, Жора, его не знаешь так, как знаю я.
Ольга уже совсем была готова разреветься. Щеки ее пылали, а взгляд был беспомощным, как у ребенка.
— Оля, идем, — я потянула сестру за рукав.
Ольга в сердцах сбросила мою руку и заявила, что она тоже должна поехать на место происшествия.
— В конце концов он мой друг!
— Мы и поедем, — прошептала я сестре на ухо, — следом за ними. Что вести бесполезный спор? Ты же знаешь, насколько Жора упрям.
Ребята уже не обращали на нас никакого внимания. Они быстренько испарились, без лишних слов.
— Что ты взялась с ним спорить? Мы что, не знаем дорогу что ли? Там ему будет не до нас. — Укорила я сестру.
Ольга молчала и только подозрительно шмыгала носом. Вот нюни развесила. Как маленькая, ей Богу. Дитя неразумное, да и только.
* * *— Граждане, посторонитесь, тут вам не цирк «Шапито». — Оперативники пытались оттеснить толпу любопытствующих. Нам с Ольгой без особых проблем удалось протиснуться поближе, поскольку Жорины сотрудники нас прекрасно знали. Им было известно, что мы с сестрой часто помогаем следствию. А те, при которых Жора отказал нам в посещении места происшествия, не стали акцентировать внимание своего шефа на том, что близнецы Снегиревы ослушались великого следователя УВД Жору Овсянникова.
Картина выглядела ужасно. На склоне овражка, на пожухлой траве в луже собственной крови, раскинувшись, лежал мужчина. Действительно, тот самый, с которым Дрюня утром подрался. По всей вероятности, мужику перерезали сонную артерию. Крови было целое море. Рядом с мужчиной, тоже весь перепачканный кровью, с огромным кухонным ножом в правой руке, валялся Дрюня, также без признаков жизни. Ниже по склону валялись три пустых бутылки из-под водки, залапанный граненый стакан и огрызки хлеба.
Уж на что я стойкая и видела в своей жизни много трупов, у меня, там не менее, ком к горлу подкатил. Как это вынесла Ольга с ее непрочной аурой, я не знаю. Но в руку мою она вцепилась так, что у меня мышцы судорогой сводить начало.
— Смерть, судя по температуре тела, наступила минут сорок назад в результате ранения, нанесенного острым режущим предметом, скорее всего именно этим ножом. Говорить о большой кровопотере излишне, поскольку, повреждение сонной артерии всегда несовместимо с жизнью. Преступник знал, что делал. Довольно профессионально горло резали. Словно быка на бойне завалили. Ну, а остальное при более тщательном осмотре. Второй жив. Только завтра, похоже жизнь покажется ему не очень хорошей штукой — глубокая степень опьянения. — Врач судмедэксперт повернулся к фотографу:
— Можете приступать.
Тут Дрюня всхрапнул слегка, почмокал губами и перевернулся на бочок, устраиваясь поудобнее. Лицо его было совершенно безмятежным, и на нем блуждала беспомощная, как это бывает у всех пьяных, улыбка. На грязной щеке четко виднелась чистенькая полоска кожи — дорожка, оставленная стекавшей слюной.
Ольгу начало потихоньку потрясывать. Бедная моя сестренка! Такой удар для нее. Конечно же, ей очень трудно поверить, что ее почти что лучший друг, а по-моему, так просто собутыльник, смог такое сотворить. Мне тоже верилось в это с трудом. Но мне ли не знать, на что способен человек, окончательно пропивший совесть. А Дрюня давным-давно свою совесть пропил, еще тогда, когда в первый раз своей маме, тете Ларисе, продал свое обручальное кольцо. А может, и раньше. Так-то вот.
— Поехали, Поля. Я больше не могу на это смотреть. Это ужасно, ужасно. МЕня сейчас стошнит, кажется. Мне надо собраться и все обдумать. Пока я не в состоянии это сделать.
Мы вернулись с Ольгой в мой старенький «Ниссан», и я завела движок. Не стоит терять время понапрасну.
Думая о своем и внимательно следя за дорогой, я перестала обращать внимание на сестру. И, по-моему, это повлияло на нее благотворно. Она немного успокоилась и перестала хлюпать.
— Какой ужас! Правда, Поля? Я такого в жизни не видела. Я думала, что упаду. У меня даже ноги стали ватными.
Я пожала в ответ плечами. Разумеется, хорошего мало. Так что ж теперь всю оставшуюся жизнь плакать, что ли? Всякое случается.
— Поля, а тебе не кажется, что эти два дела связаны каким-то образом?
Ольга прямо мысли мои читает. Я только что тоже размышляла над этим.
— Возможно. Два убийцы нарисовались в одной и той же семье в течении двух суток. Кажется, это уже перебор. Кто-то, вероятно, очень зол на Мурашовых и их родственников. Ну ладно, Дрюня. Я еще смогла бы поверить. Подрались, потом выпили за мировую, а потом по пьяной лавочке начали разбираться по новой, опять возникла ссора, и привет семье, как говорится. А вот Вера — это вообще ни в какие ворота.
— Ты не права, Поля. Дрюня тоже не мог. Это все подстроено. Сложное хитросплетение. Конец света прямо. В такие дни обязательно случается нечто неординарное. И связь между двумя этими убийствами, мне кажется, совсем не в том, что Дрюня и Вера — родственники. Тут что-то другое. Сама не знаю. Это я подкоркой просто чувствую и все. Честное слово.
