Наталья Александрова - Клиент Пуаро
– Да в чем же дело?
– В анкете не указано ни имя, ни отчество, ни образование артиста, а про возраст – вообще какая-то глупость: «Со слов, приблизительно». Спасибо, хоть фамилию удосужились написать!
– Извините, Леопольд Казимирович, а фамилия какая?
– Тоже какая-то странная – Перришон.
– Тогда все понятно!
– Что это вам понятно? – пробубнил юрист. – Мне, например, ничего не понятно!
– Перришон – это не артист… то есть это не совсем артист…
– Что вы мне голову морочите? – Леопольд Казимирович совершенно разъярился. – Как это – не совсем артист? Если он не артист, зачем вы прислали мне его анкету?
– Перришон – это попугай! – проговорила Аглая Михайловна, дождавшись паузы в монологе рассерженного юриста.
– Кто?!
– Попугай, и, кстати, очень красивый. – Аглая покосилась на Перришона, и тот, кокетливо наклонив голову и распушив перья, проворковал:
– Перренька хор-роший! Перренька кр-расивый!
– Попугай? – удивленно переспросил юрист. – Мы что с вами – в цирке работаем? Или в зоопарке?
– Не в цирке, – отозвалась Аглая, – но и не на галошной фабрике. Мы работаем на телевидении, и сериал, который у нас сейчас в производстве, между прочим, называется «Две дамы с попугаем», так что попугай там играет самую, можно сказать, важную роль!
Леопольд Казимирович на некоторое время удивленно замолчал, а потом проговорил:
– Ну все-таки как-нибудь постарайтесь уточнить его возраст… мне это нужно для начисления взносов в Пенсионный фонд…
– В пенсионный фонд? – удивилась Аглая. – А что, попугаям тоже полагается пенсия?
– Раз я на его имя начисляю зарплату, – отрезал юрист, – значит, должен делать и начисления в Пенсионный фонд!
– Подумать только! И в каком же возрасте попугаи выходят на пенсию? Ведь они живут очень долго, гораздо дольше людей!
– Понятия не имею! – Юрист был очень недоволен. – Сами разбирайтесь с вашим попугаем! – И он в сердцах повесил трубку.
Аглая Михайловна задумчиво посмотрела на попугая: ее заинтересовал вопрос о его пенсионном возрасте.
В это время дверь кабинета открылась, и на пороге появился новый посетитель.
«Так и знала, – подумала Аглая, – теперь посетители пойдут непрерывно, один за другим, до павильона мне не добраться, а потом Бруствер будет недоволен…»
– Что у вас? – недовольно спросила она вошедшего.
– Пропуск подпишите, пожалуйста!
Аглая Михайловна уставилась на листочек пропуска, и на ее лице отразилась работа мысли.
– Кстати, вы двадцатого числа тоже были на студии, я вам выписывала пропуск, а перед уходом вы его у меня не подписывали… непорядок!
– Не может быть! – Посетитель подошел ближе к столу. – Я точно помню, что заходил к вам подписать…
– Да? – Аглая выдвинула ящик стола. – Вот у меня копии подписанных пропусков… мне их из охраны принесли для отчетности. Ну, вот все пропуска за двадцатое… Ой, и правда, ваш пропуск подписан!
– Вот видите, – посетитель натянуто улыбнулся, – справедливость восторжествовала!
– Да, действительно! – Аглая выглядела несколько растерянно. – Как же так… я абсолютно не помню…
Мужчина взял у нее подписанный пропуск и вышел из кабинета.
Аглая Михайловна проводила его взглядом и удивленно повторила:
– Абсолютно не помню…
Попугай неожиданно заорал хриплым простуженным голосом:
– Р-роман! Р-ромашка! Р-ромашечка, кр-роличек!
Аглая удивленно оглянулась на Перришона. Затем она снова достала из ящика стола старый пропуск и внимательно посмотрела на него.
– Вроде бы моя подпись… по крайней мере очень похоже… но как же так – в пропуске написано время ухода двадцать два тридцать, но я же в тот день ушла тогда гораздо раньше! Отлично помню – в восемь я уже была дома! Странно, очень странно… Двадцатое число… это ведь тот самый день, когда убили Животовского! Кстати, Перришон, ты, оказывается, не только говорить, но и читать умеешь?
Она снова задумчиво посмотрела на дверь, за которой только что скрылся посетитель, и у нее в голове возникло несколько очень серьезных вопросов, но в это самое время телефон у нее на столе снова залился нетерпеливым истошным звоном.
Аглая схватила трубку и услышала рассерженный голос режиссера:
– Аглая, ты куда подевалась? Я тебя отпустил только на пять минут, чтобы ты унесла эту скандальную птицу! Немедленно возвращайся в павильон, ты мне срочно нужна!
– Но Олег Генрихович, тут то звонки, то посетители…
– Меня не интересуют твои оправдания! Мне нужны не объяснительные записки, а работа!
– Бегу! – Аглая бросила трубку на рычаг и помчалась в павильон, мгновенно выбросив из головы все мысли о странном пропуске и нудном посетителе, борце за справедливость.
Лола вошла в триста восьмой офис.
Аглая Михайловна в одиночестве сидела за своим рабочим столом, уставившись остекленевшим взглядом в груду бумаг.
– Ну, как тут мой приятель? – жизнерадостно осведомилась девушка, оглядев комнату и не увидев Перришона. – Неужели все еще на съемках?
– Нет, он здесь, – измученным голосом ответила Аглая, отрывая глаза от документов, – я его выпустила немножко полетать, а то у него будет гиподинамия.
Действительно, как бы в ответ на ее слова на шкафу послышался шорох, и из-за пыльного глобуса высунулась голова попугая. Взглянув на хозяйку круглым любопытным глазом, Перришон громко объявил:
– Пр-риехали, пер-ресадка! Пар-рк Гор-рького!
– Что-то ты, Перри, невпопад! – отозвалась Лола.
– Это он к концу дня, – покосилась на птицу Аглая Михайловна, – тоже, видимо, устал, да и потом, слишком много новых впечатлений… а вообще он замечательно одаренный!
Лола смущенно потупилась: ей было приятно услышать такие слова о своем питомце.
– Говорят, попугаи болтают все подряд, ничего не понимая, – продолжила Аглая Михайловна, – но ваш Перришон все говорит удивительно к месту! Да он у вас не только говорит, он даже читать умеет!
– Что вы говорите? – не поверила Лола. – Ну уж насчет чтения… этого я за ним до сих пор не замечала!
– Нет, я не шучу! – Аглая Михайловна оживилась. – Ко мне сегодня пришел один человек, насчет пропуска, так ваш Перришон как завопит: «Рома, Рома, Ромочка»… А этого человека зовут действительно Роман. И, между прочим, я его не называла по имени, а как еще Перришон мог узнать, как его зовут? Только прочитав его имя на пропуске!
– Р-рома, Р-ромочка! – немедленно отозвался со шкафа Перришон.
– Вот видите? – обрадовалась Аглая.
– По-моему, он болтает все подряд, а с этим человеком просто случайно совпало, – предположила Лола.
– Бр-ред, ер-рунда! – не согласился с ней Перришон.
– Не знаю, не знаю, – проговорила Аглая Михайловна, и на ее лице появилось задумчивое выражение, – кстати, что-то с этим пропуском не так…
– С каким пропуском? – переспросила Лола.
– Да нет, – отмахнулась Аглая, – наверное, я ошибаюсь… надо еще кое-что проверить, нельзя обвинять человека ни за что ни про что…
– Перри, домой! – позвала Лола.
Попугай сделал вид, что эти слова не имеют к нему никакого отношения, и завозился на шкафу, подняв густое облако пыли.
– Я сказала – домой! Тебя все ждут к ужину!
Перришон громко чихнул. Со шкафа сорвалась толстая книга и чуть не упала Лоле на голову.
Аглая Михайловна вскочила и подняла эту книгу.
– Ну надо же, «Бухгалтерия для чайников»! Вот она где, оказывается! А я ее уже неделю не могу найти!
Перришон гордо раскланялся и гаркнул:
– Р-рад стар-раться!
– Прекрати этот цирк! – крикнула Лола и достала из кармана пакетик с орехами. – Перри хороший, Перреньке орешков!
Попугай тут же плавно спустился на спинку кресла и потянулся клювом за орешками.
Аглая Михайловна Плюсс вышла из троллейбуса напротив своего дома, перешла улицу и подошла к подъезду.
Прошедший день оказался утомительным и совершенно бесполезным. Режиссер опять устроил ей несправедливую выволочку, молодая актриса, которую она нашла в любительском театре, не явилась на съемку. Кроме всего прочего, милиция вертелась под ногами и мешала работать.
Было еще одно… что-то неопределенное и неприятное сидело у нее в подсознании, какое-то воспоминание осталось от сегодняшнего дня, как отвратительное послевкусие от испорченного вина.
Аглая Михайловна тяжело вздохнула и нажала кнопки кодового замка. Кнопки не отреагировали на прикосновения ее пальцев. Она потянула за дверную ручку, и дверь с легким скрипом открылась.
Опять кто-то из соседей сломал замок, а вызывать мастера наверняка придется ей…
Аглая постаралась справиться с нарастающим раздражением. Она представила, как придет домой, встанет под горячий душ, потом напьется чаю, ляжет в постель с книгой…
Настроение еще больше испортилось. Она представила свою одинокую холодную постель… Можно, конечно, ложиться и с книгой, если больше не с кем, но в целом приходилось сделать неутешительный вывод – по большому счету жизнь не удалась.
