Дарья Калинина - Когда соблазняет женщина
– Убирайся! Убирайся, грязная шлюха! – верещала Ольга вслед Катерине.
– Куда Ольга гонит эту клушу? – прошептала Мариша на ухо подоспевшей на шум Алене.
Ведь ни Мариша, ни Алена ничего не выяснили у поварихи. Как же остановить повариху? Мариша тут не хозяйка, распоряжаться не может. Но Алена… Алена может! Однако Алена, несмотря на поощрительное шипение Мариши, молчала, не зная, что предпринять. Тоже хозяйка, называется! Все приходится делать за нее!
– Катерина, постойте! – произнесла Мариша. – Не уходите.
– Что?
От злости Ольга даже потеряла дар речи. И только бессмысленно таращила на Маришу свои злые глаза.
– Мне кажется, что ты, Ольга, не можешь распоряжаться, кому тут оставаться, а кому уходить. Со вчерашнего дня ты сама тут на птичьих правах.
Катерина молча вытаращилась на Маришу.
– Вы кто?
– Не важно, кто я. Важно, что ваша новая хозяйка еще не сказала своего слова.
И, повернувшись к Алене, Мариша спросила у подруги:
– Ну так как ты считаешь, дорогая? Уходить Катерине или пусть останется?
Мариша очень надеялась, что Алена не подведет и ответит правильно. И Алена не подвела.
– Пусть останется, – тихо, но твердо произнесла она. – Пусть останется и приготовит нам завтрак. С кофе!
Последнее было сказано специально для Ольги, которую даже перекосило от злости.
– Ну, ладно! – прошипела она словно змея. – Поплатитесь и поплачете, да только поздно будет! Не говорите потом, что я вас не предупреждала. Катька – отравительница. Лично я из ее рук и куска хлеба не возьму!
И с этими словами Ольга гордо удалилась прочь. К завтраку, поданному Катериной, она в самом деле не прикоснулась. Демонстративно сварила себе яйцо вкрутую и ела его, пока остальные наслаждались омлетом с ветчиной и зеленым луком, а также изумительными блинчиками с джемом, которые успела напечь мастерица Катерина.
На обед повторилась похожая история. Ольга при всех открыла банку телячьих языков в желе и стала их поглощать. Ни к хлебу, ни к грибному супчику из сушеных белых грибов со сметаной, ни к котлеткам по-киевски она даже не прикоснулась. И компот из клубники пить не стала. Взяла с тарелки одно яблоко, долго и придирчиво его разглядывала, а потом положила на место.
– Лучше не рисковать, – пояснила она.
Ни Мариша, ни Алена ничего не сказали. Они ждали. Надолго ли хватит Ольгиного упрямства? Может быть, к ужину образумится? Но и на ужин Ольга появилась со своим пайком. Тут не выдержал даже ее брат.
– Тебе не кажется, что это глупо? – спросил он у сестры, деловито вскрывающей ножом банку – завтрак туриста. – Раз мы все едим, почему бы и тебе не присоединиться к нам?
– Я ставлю вопрос иначе! Почему бы вам не присоединиться ко мне?
– Вредно жить без горячей пищи.
– Вы еще поймете меня, когда кому-нибудь станет плохо!
И Ольга принялась мрачно пережевывать волокнистое и жирное мясо, вывалив его из банки и залив сверху солидным слоем кетчупа. Ничего удивительного, что после такого ужина у нее расстроился желудок. И она принялась рыскать по дому в поисках какого-нибудь средства от поноса и болей в кишечнике.
– У меня есть мезим и гастал, – предложила ей сердобольная Мариша. – Хочешь?
– В упаковке?
– Можешь не сомневаться. Обычные таблетки, не яд.
– Ладно, – нехотя согласилась Ольга. – Давай!
Подруги после ужина не чувствовали никакого недомогания. Отличная еда! И с какой стати Ольга обвиняет именно Катерину в отравлении своего отца? Наверное, тут сыграла свою роль ревность и обида за мать. Но, с другой стороны, мадам Кротова, когда муж завел интрижку с кухаркой, могла бы устроить ему скандал, уйти из дома и не терпеть такого унижения. Но женщину держали деньги супруга. Ради них она была готова на многое. Так стоит ли во всем обвинять одну Катерину? Казалось бы, виноваты счастливые любовники. Но если подумать, то и Кротова в сложившейся отвратительной ситуации виновата ничуть не меньше, чем ее муж и его любовница.
Тем более, как выяснилось из разговора с Симой, хозяин отнюдь не удерживал возле себя опальную жену. И даже более того, предлагал той уйти и даже обещал приличное денежное содержание.
– Она первая начала. Изменяла ему с кем попало. Сначала со своим тренером по теннису, потом с инструктором по аэробике, затем переключилась на мальчишку, который приносил ей шарики во время игры в гольф и таскал за ней клюшки.
Вот этого романа Сергей Юльевич и не вытерпел. То ли сказалась зависть к сопернику, который был моложе его почти вполовину. То ли нашлись какие-то другие причины, но он указал неверной супруге на дверь. А когда та не захотела уйти, мотивировав это тем, что ее измена не доказана и все это глупые слухи, которые не помешают ее счастливой семейной жизни, Кротов завел демонстративно-показательный роман с поварихой.
– Катерину тогда только-только взяли на службу. Она всего боялась. Как бы не напортачить чего. Она прежде никогда в таком богатом доме не служила. Работала поварихой в детском садике, вот и весь ее стаж. А какие там в детском садике требования? Манная каша без комков получится, котлеты на сковородке не пригорят и то уже хорошо. А у нас!
– Что у вас?
– Тут к разносолам привыкли. Прежнюю повариху выгнали, потому что она на неделе дважды рис подала. Правда, один раз с рыбной подливкой из осетрины, а другой с каким-то хитрым китайским соусом. И все равно выгнали. Мол, ленива стала. Овощей уже не чистит, одним рисом от хозяев отделаться хочет.
– Только за это?
– Ну, не совсем, – призналась Сима. – Она с Ольгой поскандалила. Но формальным поводом для увольнения послужил именно рис.
– А с Ольгой чего у нее вышло?
– Глупость какая-то. Они с самого начала не ладили. Повариха целый день у плиты стоит, по идее жирной должна быть, ведь каждый кусок пробовать приходится. А Лара, наоборот, тощая была словно селедка. Ну а Ольга только и делала, что на диетах сидела. И все равно окончательно от своей полноты избавиться не сумела.
– И что?
– Ну и сказала, что у Лары глисты, не иначе. И что она весь дом ими заразит.
– Фу, как некрасиво! Наверное, Лариса обиделась?
– Ясное дело, никому не понравится, когда про него такие гадости говорить станут. Тем более что у Лары все справки о здоровье в порядке были. И санитарная книжка, и вообще.
День ото дня неприязнь женщин крепла. А исход ее был известен заранее.
– Вот Кротова ее и уволила. А потом хозяин прознал про ее роман с мальчишкой-гольфистом. А к этому времени они уже наняли Катерину. Ну, хозяин к ней и подъехал.
– С цветами и подарками?
– Как же! Подарками он Катерину уже после задаривать начал. А тогда он ей прямо заявил: хочешь сохранить место и регулярно получать премии, полюби меня.
– И Катерина согласилась?
– А какой у нее был выбор? Садик, где она работала, был от крупного завода. Директор работникам койки в общежитии предоставлял. Катька из садика ушла, и из общежития ее попросили. Ну и где ей жить? Вот и пришлось Катерине к хозяину благосклонно отнестись. Только она ни в чем не прогадала. Хозяин вообще нежадный был, только самодур. А тут ему так собственную жену допечь захотелось, что он Катьку буквально начал подарками осыпать. Такая любовь вдруг у него к ней открылась, просто удивительное рядом. И цветы, и золото, и шубку ей норковую подарил. А потом еще одну из стриженного бобра. И дубленку красивую. И сапоги! А уж сумок одних не меньше десятка. Катерина у нас королевой ходить стала. Прямо смех. Днем у плиты стоит, а вечером ее хозяин сам в ресторан везет. Так и жили. Мария Леопольдовна только зубами скрипела. А поделать ничего не могла.
Судя по рассказу Симы, между хозяином и поварихой был один только сплошной мед и сахар. Однако, как известно, такая идиллия редко когда длится долго. Но если даже хозяин и охладел к Катерине, заведя очередной романчик на стороне, то вряд ли горничная расскажет об этом подругам. Она будет всячески выгораживать Катерину, которую любит ничуть не меньше, чем родную мать.
– А кстати, тебя не удивляет такая разница в возрасте между твоей матерью и Катериной? Катерине не исполнилось еще и тридцати. А Раиса Михайловна уже отпраздновала свой полувековой юбилей.
– Ну и что?
– Как Катерина могла оказаться твоей крестной? Сколько же ей было в ту пору лет?
– Она не моя крестная, – помотала головой Алена. – Она крестная дочь моей матери. А моя собственная крестная – она уже умерла.
– А что Катерина?
– Мама к Катерине всегда хорошо относилась. И когда Катерина в Питер подалась, то моя мама обещала матери Катерины позаботиться о крестнице. И когда представилась такая возможность, взяла ее к нам в дом. Думала хорошо сделать. А получилось вон как. Лучше бы Катерина сидела в своем детском садике да детишкам кисели варила. Честное слово, спокойней бы жила! Пусть и без норковых шуб, но и в убийстве бы ее не заподозрили.
