Маргарита Южина - Любовь без башни
— Да я ж… не на день рождения я! Я на это… она завтра к Игнатию пойдет, а ей уже и веночек не надо покупать!!
— Вася!! Отправляй этого красавца вместе с венком! — высунулась из комнаты Люся. — Пусть он прямо сейчас к Игнатию это великолепие тащит. Ступайте, господин хороший! У нас сегодня день рождения отменяется! Не удастся вам выпить на халяву! Топайте!
Белкин раздосадовано плюнул прямо себе под ноги:
— Ну, блин! Вот так всегда! Сначала из тебя все секреты выудят, а потом на праздники не пускают…
— Нет, а я, главное, смотрю в окно — идет! — брала горлом Аня. — И еще подумала — куда б это такой венок? Не иначе как к Василисе, потому что Игнатий-то по всем меркам ейный хахаль был. А потом меня как огрело! Точно! К ней! А у ей же еще сегодня и именины! Ну, думаю, как пить дать, этот гусь ей венок и всучит! А ведь примета такая — ну такая дурная, что уж надо бы хуже, а уж и некуда!
— Белкин!! Не тормози!! — все громче рычала Люся. — Топай отсюда! Здесь сегодня гулять не будут!
Такое заявление совершенно очевидно не устроило соседушку Эльвиру. Она вдруг вытянулась на диване спицей и завертела головой:
— Слушай-ка, а и точно! Василиса! Так ты точно не собираешься день рождения праздновать? То-то я смотрю — чего-то не хватает! А это стола праздничного!
— Мне теперь долго будет не до праздников, — смиренно склонила головку Василиса. — Мне без Игнатия так… так горько, так… нет, я этого не переживу!
— Правильно, не переживешь, — поддакнула Эльвира. — А все потому, что не по-людски! Ведь каб по-нормальному-то, так это надо помянуть. А ты вон чего удумала — гостей назвала, а сама даже стопки не выставила! Где уж здесь… нет, не по-людски это…
— Ну чего уж… стопки-то я выставлю… А остальное… Люсенька, нарежь колбаски, а то у меня прямо ноги ватные делаются.
Люся сверкнула глазами. У Василисы всегда так — сама чего-нибудь выдумает, а потом в кусты, и при всем при этом «Люсенька, нарежь колбаски»!
— Люся! Принимай гостей, — снова распорядилась Василиса.
— Какие уж тут гости… — скорбно вздохнула Люся. — Тут все друзья. Они поймут и… и помогут. Желательно деньгами.
Друзья как-то сникли. Помогать деньгами они были вовсе даже не готовы, зато Василиса весьма приободрилась.
— А и в самом деле, — активно задвигалась она. — Давайте поможем одинокой женщине — мне пережить такое горе. Анечка, ты сколько внесешь?
— Я и вовсе ничего вносить не могу, я одна сына воспитываю, если ты помнишь, — рявкнула Аня. — И вообще, у нас есть и более состоятельные друзья. Например, Эльвира Арнольдовна. Она замуж собирается, вот пусть и поделится.
Эльвира Арнольдовна вытянула шею и возмущенно захлопала ресницами:
— А чего это я?! Я, между прочим, на прошлой неделе вас к себе звала и никаких денег с вас не требовала! И чтоб вы знали, мы с Ленечкой и вовсе принесли подарок имениннице, а совсем даже не собирались кого-то там хоронить!
— Эля, ну как ты можешь? — вдруг тихо обратился к ней Ленечка и достал из кармана брюк новенькую тысячную бумажку. — Возьмите, Василиса Олеговна. Я представляю, как вам тяжело… Возьмите.
Василиса не заставила себя упрашивать — тут же стянула купюру и быстро затолкала ее себе за декольте.
— А теперь бы и за стол! — выглянул из-за дверного косяка Белкин.
— Ты еще не ушел?!! — взревела Люся. — Иди немедленно, вручи подарок хозяину!! Мы все равно сегодня уже никуда не денемся! Иди!
Голова Белкина исчезла, а Василиса потупилась и, зарумянившись, пролепетала:
— Я сейчас в магазин быстренько сбегаю, а потом все вместе за стол, хорошо?
В магазин вызвался бежать все тот же благородный Ленечка. Он собрался сам и ухватил Белкина, который прятался среди зимних пальто в прихожей. Мужчины даже не стали брать деньги, которые Василиса настойчиво им толкала. Вернее, Белкин бы взял, но предлагали не ему.
— Какой мужчина! — восторженно вздохнула Василиса, когда захлопнулась дверь.
Она возвела глазки к потолку и пирожком сложила ручки, что вовсе даже не понравилось Эльвире Арнольдовне.
— Васенька, ты б лучше глаза-то не закатывала, этот мужчина уже почти что супругом мне доводится, если ты еще не забыла.
— Ой, Эльвира, мне кажется, ты об этом только и помнишь, — отмахнулась Василиса. Однако вовремя вспомнила про свое «вдовье» положение и снова напустила в глаза печали. — Люсенька! Ну ты хоть картошки начисти, ну надо же людей чем-то кормить! … Слушайте! А может, нам сварить овсянки?!
И все же обошлись без таких кардинальных мер — очень скоро вернулись мужчины и принесли немыслимое количество пакетов.
— Ленечка!! Я тебя прошу… нет, я настоятельно требую, чтобы ты больше так нашим семейным бюджетом не разбрасывался! — завидев гастрономическую прорву, заверещала Эльвира Арнольдовна. — Люся!! Василиса! Заверните нам это все в пакет!!
— Эля, успокойся, мне за тебя совестно, — проговорил Ленечка, и больше Эльвира Арнольдовна к денежному вопросу не возвращалась.
Дамы очень быстро накрыли на стол, Анечка даже приготовила сосиски вместо обещанного кролика, а Эльвира расстаралась, сбегала к себе и притащила целый таз своего фирменного салата с крабовыми палочками, с рисом и сухарями.
Приготовления проходили шумно, суетливо, а после того, как сели за стол и опустошили по паре рюмочек, и вовсе заговорили громче, звонче забряцали вилки, и гости с удовольствием стали поднимать тосты за именинницу.
— Васенька! — проникновенно прижала к себе ручки Эльвира Арнольдовна. — В этот глубоко праздничный вечер разреши мне подарить тебе самое дорогое — вязаную кофту моей мамы! Это не просто кофта! Это… это реликвия нашей семьи!
— Ну зачем же ты реликвиями разбрасываешься, Эльвира? — для убедительности прижала ладошки к груди Василиса. — Я не могу принять такой жертвы!
— Нет, Васенька! Это вопрос решенный! — пьяненько мотала головой соседка. — Я долго думала — что тебе подарить? Долго мучилась, а потом… потом поняла — ты для меня… ты самый близкий человек… после Ленечки, конечно… и еще после Марии, она ж у меня за стенкой живет, она мне всегда деньги занимает… ну так вот… думала я, думала, а потом и решила — тебе нужна мамина кофта! Она, правда, совсем не греет, но… Это реликвия!
— Вот молодец баба, а? — восхитилась Аня. — А я, как дура, на подарок пятьсот рублей выкинула! Ну просто псу под хвост! А ведь тоже могла бы маменькину… нет, не кофту, но шубку подарить. Знаешь, Вась, от моей мамы осталась такая плюшевая, тоже сойдет за реликвию.
— Да вы что, издеваетесь, да? — затрепетала ноздрями Василиса. — Я ж вам не вторсырье! У меня у самой знаете, сколько таких реликвий?! Я ж вам их не дарю! Хотя… Эльвира Арнольдовна, а когда у вас день рождения?
— У меня? — выпучила глазки соседка и принялась в уме подсчитывать, когда же у нее праздник.
Но так и не довела подсчетов до конца, потому что уже в который раз звонили в двери.
— Странно, и кто бы это мог быть? — испуганно уставилась на Люсю Василиса. — Люся, иди открой, а то я как-то… Кстати, Эльвира Арнольдовна, заберите свою кофочку, она мне безутешно велика! А мне и вовсе от вас ничего не надо!
— Вы мне дарите ее обратно? — засверкала глазами соседка. — Боже! Кристальной души человечек! … Ленечка!! Убери кофточку в пакет! Мы ее еще твоей мамане подарим. Совершенно дивный подарок получится!
Открывать пошел Ленечка и вернулся еще с одним гостем. На сей раз это был господин Таракашин.
У Виктора Борисовича Таракашина, бывшего возлюбленного Людмилы Ефимовны, велась длительная, неугасимая война с Василисой за Люсю. Виктор Борисович ненавидел Василису со всем пылом своей души и знал, что она отвечает ему полной взаимностью! А поэтому не прийти на ее день рождения, доставив ей несказанное удовольствие, он просто не мог! К тому же он очень любил застолья и выпивки, ну и друзей конечно же.
Поздравлять свою врагиню он начал еще в прихожей.
— Не могу я тебе в день рождения… — невыносимо фальшивя, выводил он. — Дорогие подарки да-а-ари-и-и-ить…
— Да здесь, похоже, никто особенно не потратился, — проворчала Василиса.
— …Но зато в эти ночи весе-е-е-енние… — продолжал выть Таракашин, протаскивая в комнату огромный ворох корявых сломанных веток. — Василиса Олеговна! Я поздравляю вас!! Поздравляю и дарю вот этот дивный букет…
— Ленчик, глянь!! Василисе хворост подарили! — фыркнула Эльвира Арнольдовна в плечо любимому Ленечке. — Боже, как это символично!
— Не слушай никого, Василиса! — торжественно размахивал руками Таракашин. — Это… поставить нужно в трехлитровую банку. И тогда… через неделю у тебя распустится букет благоуханных роз!!!
И он вытянул нос, прикрыл глаза и замер, изображая, как этот букет будет благоухать.
— Таракашин, откуда розы-то возьмутся? — вздохнула Василиса. — Ты ж тополя наломал, горе мое… Ну это все же лучше, чем та твоя наливка, которую ты делаешь из прокисшего повидла, а потом даришь ни в чем не повинным людям… Люся, ты сегодня с этим кавалером сидишь, или с тобой Белкин сядет?
