Дарья Донцова - Обед у людоеда
Впрочем, метаморфоза произошла не только с волосами. Лицо девочки покрывал ровный слой тональной пудры цвета загара, щеки пламенели климактерическим румянцем, губы в тон ланитам были бордово-свекольные. И вырядилась она как на карнавал в Рио-де-Жанейро. Ярко-зеленые, вернее, невероятно салатные, или нет, ядовито-изумрудные… словом, нет в моем словарном запасе эпитета, чтобы описать цвет брючек, красовавшихся на Лизе. Да и не брюки это были вовсе, а скорей бриджи. Хотя длинноваты, ниже середины икры, а заканчиваются бахромой из висюлек с бусами. Брючата сидят так плотно, словно вторая кожа, и также обтягивают попу – надо сказать, что она у Лизы не такая уж и маленькая. Сверху на ней был свитерок. Похоже, что Лизе пришлось предварительно намылиться, чтобы влезть в этот футляр розового цвета. Рукава, горловину и низ джемпера украшали цветочки.
– Ну как? – гордо спросила Лиза. – Красота? Завтра так в школу пойду, все умрут!
Это точно, первой скончается классная руководительница, милейшая, интеллигентнейшая Людмила Геннадьевна. Впрочем, учительница продленного дня, скромная и всегда со вкусом одетая Галина Алексеевна Криворучко, тоже скорей всего схватится за пузырек с валокордином. Хотя, может, это и впрямь модно? Ну носили же мы невероятно узкие джинсы «Ливайс»? Очень хорошо помню, что после каждой стирки драгоценные штаны, приобретенные за двести рублей в туалете возле магазина «Ванда», следовало натягивать на себя в мокром виде, лежа. И потом ходить в компрессе из джинсовки до полного высыхания прикида. Только таким образом можно было добиться идеального внешнего вида.
– Мне идет? – не успокаивалась Лиза, хлопая накрашенными ресницами.
– Очень, – покривила я душой.
Если мне не нравится одежда, это еще не значит, что Лизе следует ее снять. Ну не ходить же ей в деловых костюмах и элегантных шляпках. Стиль «английской королевы» не для тинейджеров. Да к тому же она давно останавливалась у витрин в нашем переходе к метро, разглядывая несусветные на вид тряпки. Правда, не просила, только смотрела. А теперь такое везение: в дом явилась щедрая Ирочка с десятью сундуками, забитыми под завязку барахлом.
– Еще ботинки есть, – счастливо взвизгнула Лиза и показала нечто, больше всего похожее на небольшие чемоданчики из красной лаковой кожи.
Произведение сапожного «от кутюр» украшали примерно пятнадцатисантиметровые платформы.
– Прикол! – радовалась Лиза. – Стебно!
– Отличная вещь, – похвалила я, – только смотри, ногу не сломай.
– Не, они удобные, – влезла Ирочка, – я в таких же хожу.
– А эти чьи?
– Тоже мои, – пояснила она. – Да вы не волнуйтесь, у меня бареток этих двадцать пар. Пусть Лизка носит. Лампа, а ты ничего не замечаешь?
Отметив, что она перешла со мной на «ты», я отрицательно покачала головой.
– Ну погляди внимательно, – настаивала Ира, – изучи Лизку строгим взглядом!
Я принялась разглядывать девочку. Вроде все нормально, кроме одежды и макияжа.
– Ага! – завопила Лиза. – Проспорила! Говорила тебе, не заметит!
– Да, – вздохнула Ира, – десять баксов твои.
– В чем дело? – спросила я.
Лиза ткнула себя пальцем в грудь.
– И теперь ничего не замечаешь?
Тут только я обратила внимание, что еще утром плоская, как доска, Лизавета обзавелась роскошным бюстом размера третьего, не меньше.
– Как ты этого достигла?
Девчонки захихикали и показали специальный лифчик, в чашечки которого были вложены силиконовые прокладки. Да, далеко зашел прогресс. Помнится, наши консерваторские девицы, стремясь поаппетитней выглядеть, напихивали в бюстгальтер вату.
– А где собаки?
– С Кирюшей гуляют.
– Он пошел один? С Рейчел, Мулей, Адой и Рамиком? Со сломанной рукой?
– Мы волосы красили, – обиделась Лиза, – я ему сказала: подожди, сейчас высушу и пойдем, а он убежал!
Странно, однако, обычно мальчик гуляет во дворе, но сегодня перед подъездом никого не было.
В задумчивости я вошла в спальню, влезла в халат и с опаской глянула на балкон – никого, надо бы попить чаю да лечь в кровать. Только куда подевался Кирюша? В этот момент прозвенел звонок. Обрадованная, я распахнула дверь, не поглядев в «глазок». Все собаки, отчаянно толкаясь, влетели в квартиру и, оставляя повсюду черные, грязные следы, понеслись на кухню, за ними, словно вожжи, волочились поводки. Я разозлилась. Мы никогда не разрешаем собакам врываться домой с грязными лапами. У входной двери специально приделаны крючки, на них привязываются поводки, и члены стаи покорно ждут, пока их по одному пригласят в ванную для обмывания животов и лап.
– Кирюша! Ну какого черта ты их спустил, – крикнула я и тут увидела, что паренек, пришедший с псами, на самом деле Сережа Боков из тридцать девятой квартиры. – Сережа? – удивилась я. – А где Кирка?
– У булочной лежит, – спокойно ответил подросток.
– Как лежит? Зачем?
– Похоже, ногу сломал!
Вне себя от гнева и страха, я выскользнула из халата, нацепила куртку и понеслась к булочной. За мной, еле-еле поспевая на уродских платформах, ковыляли плачущие Ира и Лиза.
Но возле кондитерской никого не было. Мы притормозили, я принялась оглядываться, девицы перестали рыдать. И то дело, зачем пускать сопли, когда еще не ясно, что к чему, может, Сережа так пошутил, хотя первое апреля уже позади…
– Эй-эй! – крикнула в приоткрытую дверь толстая женщина лет шестидесяти. – Мальчика ищете? Он у нас, к директору в кабинет втащили.
Чуть не столкнувшись лбами, мы с девчонками ринулись внутрь. В маленькой комнатке на диване «Малютка» как-то не по-человечески отставив правую ногу, полулежал Кирюшка.
– Лампа, – сказал он, увидев мое перекошенное лицо, – только не бей меня, как всегда, палкой от швабры по голове.
От возмущения у меня пропал голос, и я просто открывала и закрывала рот, как гигантская рыба. В негодование пришла и заведующая хлебным магазином, простоватая тетка лет пятидесяти в чудовищной ярко-красной кофте с люрексом.
– Не волнуйся, детка, – утешила она Кирюшку и набросилась на меня, словно змея на жабу: – Как только не стыдно! Выгнать больного ребенка, со сломанной рукой, одного, в гололед гулять со сворой собак! Мы прямо онемели, когда он тут шлепнулся.
– Но меня даже дома не было…
– Бедный мальчик, – неслась дальше булочница, – нет на вас теперь отделов народного образования, вот бы на службу сообщили, как с сыном обращаетесь!
– Я не работаю…
– Понятно, – фыркнула тетка.
– Дома были девочки, они…
– Вот эти? – поинтересовалась баба и ткнула пальцем в Лизу и Иру. – Вот эти?
– Да.
– Как вам не стыдно, – завила директриса новый виток скандала, – размалевались, раскрасились, разоделись, а братишку на улицу выгнали больного…
– Он нам не брат, – хором возмутились девицы, – просто мы живем вместе.
– Значит, сироту обижаете, – резюмировала баба, – то-то гляжу, девки разодеты, а у паренька куртешка-обдергашка.
– Она мне никогда ничего не покупает, – фальшиво всхлипнул Кирюша и, закрыв лицо рукой, сделал вид, что рыдает.
– Прекрати, идиот, – обозлилась Лиза и треснула Кирку по затылку.
Как правило, после такого обращения Кирюша моментально дает Лизавете сдачи или ухитряется, повалив ее на пол, сесть сверху с громким воплем: «Ио-хо-хо, победа!»
Но сейчас он весь сжался и запищал:
– Лизонька, пожалуйста, не бей, теперь буду не только кровать за тобой убирать, но и всю комнату.
Заведующая побагровела, но тут в комнатенку вошел врач – оказывается, продавщицы вызвали «Скорую помощь».
В споро подпрыгивающем на ухабах «рафике» Кирка прижался ко мне и сказал:
– Ну, здорово всех разыграл?
– Здорово, – вздохнула я, – только нам теперь в эту булочную не зайти, придется на проспект бегать.
– Ты урод, – припечатала Лиза, – да я чуть со стыда не сгорела.
– Только не бей меня, – запищал Кирюшка и расхохотался. – Ну погоди, домой вернемся, я за оплеуху отомщу!
– Вовсе нет, – хмыкнула Лиза и с размаху треснула Кирку по шее.
– А, вот ты как! – завопил мальчик и пихнул Лизавету.
Та с грохотом свалилась между носилками и сиденьем.
– Прекратите немедленно, – зашипела я, – нас сейчас высадят. И потом, Кирюша, тебе что, совсем не больно?
– Нет, – веселился мальчик, – только идти не могу.
– Чего ты такой радостный? – не выдержала Ирина.
– Ха! – выкрикнул Кирка. – Прикинь, как повезло, нога-то правая.
Секунду мы обалдело молчали. Потом я поинтересовалась:
– Ну и что? Ты же не ногами пишешь?
Но Кирюшка в полном восторге от создавшегося положения вскрикивал:
– Мы в Филатовскую едем?
– Да.
– Там памятку по уходу за ребенком давали?
– Да.
– А что в ней написано?
– Что? – изумилась Ирина. – Чего в ней такого здоровского было?
– А то! – ликовал Кирюшка. – То! Школьник с травмированной нижней конечностью не посещает занятий!!!
