Пустота приходит не сразу - Евгения Горская
Он него все и зависело. Он влюбился в Милу и больше никогда не ходил на лыжах.
У него давно не было ни лыж, ни палок, ни ботинок.
Павел въехал во двор, дождался, когда паркующаяся впереди соседка пристроит свою машину. То ли соседка была новая, то ли машина появилась у нее недавно, раньше проблем с парковкой соседи ему не доставляли. Соседка крутилась на небольшом пятачке минут пять. Выключила мотор, когда Павел собрался выйти из машины и предложить помощь.
Мила опять слушала музыку, сидя на ковре. Увидев его, засмеялась, протянула руку к лежащему рядом с ней планшету, выключила запись.
— Как дела? — ласково спросила она.
Сложенные то ли в позе лотоса, то ли в какой-то похожей позе ноги с высоты его роста казались слишком полными, некрасивыми.
Раньше он недостатков у Милы не замечал.
— Нормально. — Он снял куртку, переобулся.
— Насчет денег ничего новенького? — Жена подошла неслышно, голос прозвучал прямо за спиной.
— Новенького не будет. Я же тебе говорил!
— Ну и ладно! Не злись! — Она состроила укоризненную гримаску. — Я же хочу тебе помочь!
— Ты мне поможешь, если не будешь приставать.
Он был неправ, она не слишком к нему приставала.
Павел прошел в спальню, переоделся в домашний костюм.
— Ты меня разлюбил? — вздохнула Мила, наблюдая за ним от двери.
— Мил, я устал и замерз, — поморщился Павел. — Ну что ты ерунду говоришь!
— Значит, все в порядке! — улыбнулась она. — Не злись! Просто мне иногда кажется, что я тебе совсем не нужна! Мне от этого страшно, Павел.
— Я же тебе сказал, у меня неприятности.
— Неприятности у всех бывают! Павел, мне кажется, ты изменился, и мне от этого страшно! Ты встретился со своей Кирой и изменился?
— Ну не болтай ты ерунду!
Она переступила ногами и всхлипнула. Глаза у нее были сильно накрашены, так она красилась, выходя на сцену.
От неуместного дома сценического макияжа жена внезапно показалась чужой незнакомой бабой, непонятно как очутившейся в его спальне.
— Мила, умойся! — попросил он.
Он понимал, что этого говорить не стоит, но не удержался.
— Что? — отшатнулась она.
— Умойся! Мне кажется, что я тебя не узнаю.
— Ты меня специально оскорбляешь? — Жена смотрела на него непонимающе. — Хочешь, чтобы я сама от тебя ушла, как та твоя стерва, да?
Это была новая Мила. Никогда раньше она не называла Киру стервой. Она вообще редко употребляла резкие слова и каждый раз словно бы не всерьез. Она морщилась, когда резкие слова употребляли другие.
Это была новая незнакомая Мила, но Павел почему-то такой перемене не удивился.
— Я не хотел тебя обидеть!
Это не Мила стала новой. Это с ним что-то произошло.
Заболела голова. Павел сел на кровать, обхватил голову руками.
— Нет, ты хотел меня обидеть! — она горестно зашептала. — Ты специально меня провоцируешь! Только не надейся, я не уйду! Это Кира твоя безвинную страдалицу до сих пор изображает!
— Мила, прекрати! Пожалуйста! — процедил Павел. — Прекрати, или я сам сейчас уйду!
— Ты мне угрожаешь?! — Она посмотрела на Павла с ужасом.
— Мила, ну пожалуйста! Я правда устал.
Это была первая настоящая их ссора. Остановиться Миле было трудно, но она сумела, и Павел это оценил.
Сделав пару шагов, она села рядом.
— Ты меня любишь?
— Да! — как можно тверже сказал он. У него была хорошая надежная жена, но почему-то в этот момент он сильно себя пожалел. — И ты прекрасно это знаешь!
Она потерлась лбом о его плечо.
— Ты меня обидел, — пожаловалась она.
— Я не хотел. Просто ты с этим макияжем похожа на чужую бабу. А я хочу видеть свою Милу.
— Я с любым макияжем твоя!
— Знаю. — Он повернул голову, поцеловал мягкие губы. — Не обижайся! Просто я люблю, когда ты похожа на котенка.
Она не сделалась похожей на котенка, даже когда смыла сценический макияж. Но они оба старательно делали вид, что нелепая минутная ссора забыта и он мог спокойно думать о том, кто же на самом деле может стоять за кражей и последующим убийством.
Списать все на одного Глеба невозможно. Не сам же он себя застрелил. Это сделал организатор.
Никаких идей размышления не породили.
8 февраля, суббота
Вчерашний снег сменился дождем, капли стучали по подоконнику. Кира повернулась на бок, прижалась к плечу Германа.
— Встаем? — обняв ее, спросил Герман.
— Встаем, — снова покосившись на окно, решила Кира.
Муж собирался вылезти из-под одеяла, но она не дала, придержала его рукой.
— Ты ездишь по дороге вдоль парка? — неожиданно спросил он.
— Езжу, — удивилась Кира. — Только редко. А что?
— Я вчера там был. Там убили Глеба, — вздохнул Герман и уточнил: — То есть его там нашли. Не езди там больше! Противное место. Народу никого, и темень.
— Кто тебе сказал, где его убили? — Кира приподнялась, заглянула мужу в лицо. — Ангелина, да?
— Нет.
— Герман!
Из него постоянно приходилось вытягивать каждое слово!
— Кто тебе сказал?
— У меня есть больная, которая связана с полицией.
Кира снова легла на подушку и помечтала.
— Хорошо бы поскорее нашли убийцу! Как-то это мешает нормально жить, правда?
— Правда, — буркнул Герман и, выбравшись из-под одеяла, поделился: — Я в угловом супермаркете встретил Лену. Ей тоже кто-то сказал, где нашли тело.
Кира молча смотрела, как он надевает домашний костюм.
— Глеб для всех нас был почти ребенком, — наконец вздохнула она. — Чужим ребенком, но все равно это убийство как-то сильно нарушило жизнь.
— Вставай! — проворчал Герман.
— Встаю. — Кира послушно накинула халат.
— Ты не знаешь, у Лены раньше была собака? — Снова Герман заговорил, когда она поставила перед ним тарелку с яичницей.
— Знаю. Была. — Кира подвинула себе порцию яичницы и села напротив. — Колли, старая очень. Лена долго с ней мучилась, потом усыпила. Почему ты спрашиваешь?
— Так… — он неохотно пожал плечами. — Ты знаешь, где она работает?
— Знаю. В банке. Правда, не помню точно в каком. Почему ты об этом спрашиваешь?
— Так…
Она давно безошибочно угадывала, о чем Герман думает, но это не переставало удивлять.
— Что так?! — поразилась Кира. — Ты Лену в чем-то подозреваешь?
— Нет! — поморщился Герман. — Она не заговорила бы о том, что проезжала мимо места преступления.
— Ну слава богу! А то я уж испугалась, что ты спятил.
— Но она чего-то боится.
— С чего ты взял?
— Заметил, — неохотно выдавил Герман.
— А я не заметила! — отрезала Кира.
Она доела завтрак, поставила грязные тарелки в мойку и повернулась к мужу.
— Герман!
