Роксолана Коваль - Незапертая Дверь
— Во-первых, я забрала ее совершенно по другой причине. Во-вторых, я не знала, что Либра может взять ее с собой. В-третьих, не пойму, что ты из грамма килограмм делаешь? Не страдай эмоциональным гигантизмом. Я попробую дозвониться до нее позже. Уверена, вечером она ее обязательно принесет. Так что, займемся ею завтра.
Я не могу ждать до завтра! — читалось во всем облике Алика, в отчаянии сжимавшего кулаки. Он топтался в прихожей, но не уходил, лелея слабую надежду, что Либра заедет на обед, дабы лишний раз не тратиться на столовую. Он панически выискивал предлог, чтобы остаться. Задержаться хоть на часок и узнать о судьбе его… прелести. Он нерешительно ждал от меня руки помощи, а я, нагло потешаясь, стояла у двери, ожидая, когда он уйдет.
Его спасла природная катавасия. Нависли тучи, заметно потемнело. Опять началась гроза, а следом меж его дуплом и моим обиталищем встал стеной ливень.
Алик был почти что счастлив! Как весело отражались всполохи в его очках, когда я предложила ему остаться и переждать непогоду!
Никогда не любила грозу. Боялась молний, не выносила этого электрического отсвета, сырости и запаха мокрой пыли. Сама себе подивилась, вдруг отыскав в ненастье будоражащие душу нотки. А когда отключили электричество, как частенько бывало в грозу, мне и вовсе стало невероятно хорошо.
— Можно закурить? — спросил Алик, облюбовав, как и положено пауку, угол между столом и холодильником.
— А как же здоровый образ жизни? — подвинув пиалу с печеньем и сев на угол стола, попробовала съехидничать я. — Ладно, валяй. Только приоткрой форточку.
Я давным-давно бросила баловаться сигаретами, а тут вдруг позавидовала, вытащила из пачки одну и прикурила от тяжелой зажигалки, составив Алику компанию.
Почему у него дрожат руки и губы? И длинные, кажущиеся через очки сантиметровыми ресницы? Почему он бросает настороженные взгляды на мою руку, играющую зажигалкой? Глянув на нее и присмотревшись, я поняла, что видела такую же в шустрых пальцах Лариски. Да не такую, а эту же самую! Как она могла оказаться у Алика? Лара Фобия его не слишком жаловала, чтобы одаривать своей коллекцией. Кажется, я начинаю догадываться. Та баба, что была вчера у крота — рыжая Барби. Она-то и забыла у него одну из своих игрушек, когда он поместил ее сборы в рамки ограничения! Поэтому-то она и шла со стороны его дома. Откуда бы ей там взяться в такое время, за пятнадцать минут до моего прихода? Эх, Алик, как низко ты пал! Связаться с такой дрянью…
— С Лариской воду мутишь? — глядя на зажигалку, безразлично спросила я.
— Ad cogitandum et agendum homo natus est, — сокрушенно вздохнув, выдал непонятную тираду Алик.
— Чего-чего? — с улыбкой подув в сторону окна, переспросила я. — Можно то же самое, только в доступной форме для не столь одаренных граждан? Я, знаете ли, Алик-бей, турецкий плоховато понимаю.
— Для мысли и действия рожден человек. И это латинский, вообще-то.
Ага, значит, мои предположения оказались верными. Могла бы поспорить, что Лариска присоединилась к тем, кого Алик стыдливо называл «май мистейк». А кем теперь для Фобии стал наш крот? My error? Конечно, после Кости снизойти до этого зануды…
— Может, еще раз попробуешь дозвониться? — выбросив окурок в палисадник, нерешительно предложил он.
— В грозу опасно пользоваться сотовым, — не помиловала я не находящего себе места крота. — Сколько тебе лет?
— М-мне? — часто заморгав и прищурившись, переспросил Алик и воззрился на меня с легким недоумением. — Двадцать семь. Кстати, гроза уже стихает. Пожалуйста, позвони Либре еще раз. Узнай, у нее книга или нет.
Так и быть, позвоню, — решила я и ушла в зал за телефоном. Алик последовал за мной, едва не наступив в сумраке на Пешку. Споткнулся, слезно извинился и нетерпеливо задышал мне в затылок. С трудом, но мне удалось дозвониться до Либры. Оказалось, что она и впрямь прихватила книжку с собой. Но заверила, что та в сохранности, и вечером она ее обязательно привезет. Алик улыбнулся, но следом огорчился, узнав, что похитительница не приедет на обед. А значит, ему придется ждать сутки. Его надежды с грохотом рухнули, и он словно стал еще меньше. По его виду я поняла, что он готов ждать Либру хоть до ночи, лишь бы снова оказаться вблизи творения неизвестных мастеров. Гроза стихла, ливень перешел в скучное капанье, а назойливый очкарик все топтался у двери.
Как перед виселицей.
— Обедать будешь? — прищемив свою ухмылку, бросила я утопающему ненадежную соломинку.
— С удовольствием!
Другого я и не ожидала. Разве мог он отказаться? Посмотрим, какое ты сейчас испытаешь удовольствие!
Вытащив свой кулинарный шедевр, я поставила его разогревать.
— Ты ведь читаешь эту книгу? — вернувшись в облюбованный уголок, не расставался с мыслями об этой бумажной заразе Алик. — О чем она? Расскажи немного.
— Она о странствиях паладина, у которого были когда-то шашни с повелительницей вод. Он занят поисками врага, прибравшего его королевство, где он по неизвестным пока причинам не был с год. Сам понимаешь, тиран — колдун, привлекший на свою сторону чародеек, властвующих в обителях стихий. И цель у них одна — не дать парню жизни.
— Дашь почитать? — разгорались все ярче очки Алика, а за линзами начинали блестеть азартом черные глаза.
— Становись в очередь, мой любезный друг! — наливая в тарелку борщ, хмыкнула я. — Ее уже двое читают. Приятного аппетита.
Нет, видно я не собиралась прекращать глумления над бедным кротом. Уселась напротив и наблюдала, как он растерянно гоняет по тарелке жареные дольки огурцов. И пробует скрыть, что бурда для него слишком соленая.
— Сама готовила? — спросил он, наконец. — Никогда такого рассольника не пробовал.
Он явно не понял, над чем я засмеялась и, выждав деликатную паузу, принялся расспрашивать о героях романа. Якобы, хотел таким образом получить представление о том, на каком языке она была написана. Мол, перевод это или нет.
— Это не исторический роман, — заверила я, несколько подустав от его негаданной страсти. — Обращения в основном вымышлены. Месяцеслов, города, названия королевств — тоже. Даже невозможно предположить, что это когда-то где-то было. Но стоит окунуться в тот мир, и он становится более реальным, чем наша плоская повседневность. Все, что остается по эту сторону, блекнет, растворяется и просто перестает существовать.
Мы проговорили, взгромоздившись на одну темную лошадку, до шести часов. Паука от бабочки Либры отделяли каких-то полчаса. Максимум минут сорок. Украдкой, взволнованно поглядывая на часы, Алик пытался заговорить мне зубы. Поняв это, я собралась его извести: заявила, что ему пора, так как мне нужно заняться домашними делами, пока не совсем стемнело. Холодильник потек, знаете ли! Продукты надо бы прибрать.
Обуваясь, он тянул время, как только мог. Я подала ему неслучайно забытые сигареты и собралась выпроводить за дверь, мельком бросив взгляд в темный зал. И содрогнулась, увидев стоявшего за телевизором Печкина! Лишь несколько секунд спустя поняла, что он не в зале, а в глубине вновь оголившегося зеркала. Так же, как и в прошлый раз, он стоял вполоборота. Медленно поднял руку, погрозил мне пальцем и исчез. Я нырнула вперед и ухватила за байковую рубашку шагнувшего в подъезд Алика. Поспешно затащила его обратно в квартиру и развернула к себе.
— Это ты сбросил с зеркала полотенце?! — вжав его в угол и взяв за отвороты, потребовала я ответа.
— С какого зеркала? Какое полотенце? — удивился ничего не понявший Алик.
— Обещай, что все, что я тебе расскажу, останется между нами! И ты не усомнишься в моей вменяемости!
— В чем дело? Да, да, я обещаю. Что происходит?
Я заставила его разуться (обувался он тринадцать минут, а разулся в две секунды) и завела в зал. Вот уж не думала, что отважусь поведать кому-нибудь о творящейся в этом доме чертовщине. Реалистка Верка сочла бы меня свихнувшейся. Либра бы в скором порядке переехала, боясь всякого рода аномалий. Пацаны бы долго ржали, не поверив ни слову. Алик стал первым, кому я выложила почти все. Может, потому что не могла переживать это в одиночку, а может, боялась оставаться одна после очередного визита Печкина.
Пока я с одышкой рассказывала о происходящем, Алик часто моргал и потирал костяшки пальцев. Иногда возникало ощущение, что он меня не слушает, размышляя о чем-то другом. В какой-то момент я перестала возмущенно махать руками и взглянула на него, так и не дождавшись никакой реакции. Оказывается, он просто разглядывал меня. Я не поняла в чем дело и щелкнула пальцами.
— Ты меня слушаешь? — подойдя ближе, решила я пристыдить его, но вместо этого только вывела из ступора.
— Д-да, я просто думаю, — пролепетал он, облазав пересохшие губы и опустив глаза. — Мне кажется, рано делать какие-то выводы. Я не знаю, может ли книга быть причастна ко всему творящемуся здесь. Вот если бы у меня была возможность…
