Далия Трускиновская - Труп-невидимка
– Зрительные галлюцинации?
– Да.
При желании я могла счесть зрительной галлюцинацией Бусика, потому что людей таких в природе не бывает, даже среди голубых.
– Желание совершить суицид?
– Постоянно!
Это было вранье, но раз уж Раймондюкасу так хочется иметь пациентку с суицидом – я ему доставлю такое удовольствие.
– У вас климакс? – осведомился Раймондюкас.
Тут я впервые в жизни посочувствовала всем тем убийцам, которых сдаю органам охраны правопорядка пачками примерно дважды в месяц. Сказать, что я возмутилась до глубины души – значит уныло промолчать. Я возмутилась до глубины всего!
– Нет, конечно! Я нахожусь в самом цветущем возрасте!
– Кактус Алонго цветет за пару дней до кончины, – хмыкнул доктор.
И тут я все поняла.
Женщина, которую разозлили до белого каления, меньше всего на свете думает о суициде! О чем она думает – так это об убийстве. И о хорошем адвокате, естественно. Но, по-моему, суд и без адвоката оправдает меня, если я предъявлю запись своей беседы с Раймондюкасом.
– Сегодня сумеете приехать? – вдруг спросил психоаналитик. – С работы отпустят?
– Откуда?
Я не сразу поняла значение этого слова. Ну да, применительно к прочим женщинам, «работа» – это место, где зря тратишь время, а не дело вроде моего. Не всем дан такой талант, как Яше Квасильевой!
– С работы.
– Я не хожу на работу.
– На пенсии?
Но я уже поняла его стратегию и тактику.
– Нет! Мое материальное положение позволяет мне не ходить на службу!
– В час дня, – коротко ответил Раймондюкас. – Кошелкин проезд, девятнадцать. Ести есть анализы, прихватите.
И отсоединился.
В глубокой задумчивости я отправилась в гардеробную, вызвала Мусеньку, и мы стали перебирать вещи.
– Мужчина крайне самонадеянны, – сказала я Мусеньке. – Они сгвершенно искренне считают женщин намного глупее себя. А уж богатая дама просто обязана, по их мнению, быть кретинкой.
Мусенька встряхнула соболий палантин и кивнула.
– Причем как только до противоположного пола доходит информация о моих капиталах, – с чувством продолжала я, – мигом в их глазах я вижу невысказанный вопрос: «И каким местом, дорогуша, ты заработала эти бешеные бабки?»
– Да вы что? – изумилась Мусенька. – Да кто бы, глядя на вас, подумал, что вы способны зарабатывать деньги таким способом? Да если бы вы их так зарабатывали – вы бы в коммунальной квартире жили, а не в особняке! Кто же вам за ЭТО столько даст?
Бывают дни и недели, когда мой особняк стоит самой разухабистой коммуналки. По-моему, очередная серия началась именно сегодня, с заездом розово-голубой компании Севки Пятнистого.
– Да нет, Мусенька, я не про то, сколько бы мне дали, если бы я вдруг решилась… Я к другому! Предполагается, что миллионы на самом деле добыл мужчина, а дама пользуется ими только потому, что является женой или любовницей. Правда, господам ногда удается признать превосходство над собой удачливой бизнес-вумен или гениальной писательницы-детективщицы, но, коротко отметив успех бабы на поле традиционных мужских игр, они добавляют: «Жаль только, что она страшна как смертный грех и, естественно, не замужем…»
– Так вы же столько раз были замужем! – воскликнула Мусенька.
– Это потому, что я блондинка.
Я действительно блондинка, натуральная. Моя фотография может служить иллюстрацией к сборнику анекдотов про глупую блондинку. Не ко всем анекдотам, правда, а к тем, где фигурирует всего одна блондинка. А то я читала такой, где их целых пятнадцать. Что будет, если выстроить шеренгой, ухо к уху, пятнадцать глупых блондинок? Это – начало, после которого надо сделать паузу. Когда остроумие собеседника иссякнет – гордо провозгласить: «Аэродинамическая труба!»
Так вот, все мои мужья, глядя на мою прическу, думали примерно так: вот глупышка, которая никогда не станет проверять доходы и расходы мужа только потому, что не умеет считать до десяти. А я очень даже умею! Может, поэтому они меня и покидали, смывались под покровом ночной темноты, оставляя, впрочем, своих родителей – как бы в залог того, что они, мужья, когда-нибудь вернутся. Так ко мне попали старшая свекровь Авдотья Гавриловна, младшая свекровь Нинель Аристарховна и свекор Альфонс Альфонсович, причем если насчет свекровей я знала точно, чье это наследство, то со свекром возникали сложности – иногда мне казалось, что он и есть настоящий отец всех моих мужей, такие подробности сообщал о них старик…
Но мне такое мнение иногда только на руку, особенно если веду очередное следствие. Поняв, что видят перед собой непроходимую дуру, собеседники расслабляются и выбалтывают слишком много.
Была у меня одна читательница – наверно, старая дева и уж точно старая зануда. Она все меня допекала: почему, говорит, вам все свидетели рассказывают подробности в ответ на первый же вопрос? Да еще именно те подробности, которые вам нужны? В жизни, говорит, так не бывает! Вот именно так и бывает, отвечаю, это все потому, что я – блондинка!
– Мусенька, парики! – приказала я.
Дело в том, что Раймондюкас уже видел меня однажды. Он вряд ли обратил на меня внимание, потому что был занят женой, а мысли его летали вокруг пока незнакомой мне Елизаветы из Сокольников. Но вдруг обратил?
Для изменения внешности я держу дома кучу безотказных средств. Китайскую куртку-пуховик, например. В таких пуховиках стоят на морозе базарные тетки, торгующие дешевыми колготками. И две дюжины париков разной степени блондинистости, от медовой до платиновой.
Нет, я и сама блондинка! То есть, когда побываю у парикмахера, то, несомненно, блондинка. Мои волосы, как бриллиант в оправе, нуждаются в руке мастера. А для разведки боем лучше всего подходит парик.
Я выбрала соломенный, в стиле Брижжит Бардо. Этакое заново входящее в моду ретро. Пусть Раймондюкас видит, что и мы не лыком шиты. По крайней мере, узнать меня в этом парике мудрено. А в случае опасности я сорву его с головы и буду им отбиваться. На многих действует просто поразительно – на моем счету уже около десятка неисправимыхх заик.
Сев в «вольво», я порулила в сторону Москвы. Уже на въезде, в самом начале Минского шоссе, паренек в форме, коротко свистнув, повелительно взмахнул жезлом. Ладно, допустим, сама виновата, выезжала на главную дорогу и не пропустила помеху справа. Вот случай потренироваться над постороннем в обаянии глупой блондинки!
– Ваши права! – сурово потребовал постовой.
Я вытащила документы и, хлопая голубыми глазами, прочирикала:
– В чем дело, котеночек?
Именно так чирикает старшая свекровь, и это сразу производит впечатление, а у меня вот – не сразу.
– Знак видите как называется? – еще более сурово спросил котеночек. Очевидно, я ошиблась и нужно вернуться к правильному блондиночному варианту.
– Главная дорога, зайчик, а что?
Я поправила острую прядку на щеке. Когда блондинка называет мужчину зайчиком да еще играет своими волосиками – это полеый отпад. Во всех американских кинокомедиях действует безотказно.
– А что делать надо? – спросил строгий юноша.
Эта фраза могла означать многое. Свекровь бы наверняка распахнула в ответ дверцу своей «ауди» и пригласила мальчика в салон, а там он уже сам догадается, что делать. Я подумала, что для вхождения в образ глупой блондинки этот этап был бы очень полезен и тоже приоткрыла дверцу пошире, но милиционер не двинулся с места. Очевидно, это он не спрашивал, что ЕМУ делать, а интересовался, что МНЕ делать.
– Но, заинька, по шоссе шел джип, за рулем мужик, я дама, думала, он уступит дорогу! Должен же мужчина женщину пропускать!
Голос вроде получился достаточно капризный.
Секунду юноша таращился на меня, не мигая, потом выдал фразу – очень, кстати, для меня обидную, но я сдержала чувства.
– На дороге мужчин и женщин нет!
– Но, зайка, кто же тогда за рулем сидит?
– Водители!
Я полезла в бардачок.
– Возьми шоколадку, зайчик!
– Уезжайте!
– Может, сигаретку?
– Уезжайте!!!
– Вот это правильно, курить – здоровью вредить, заинька.
Он захлопнул дверцу «вольво» и, когда машина тронулась, наподдал сзади ногой. Похоже, я немножко переиграла.
Поликлиника, в которой вел прием Раймондюкас, была в Кошелкином проезде. Я припарковалась на удобной стоянке и поднялась на второй этаж. У двери была черная табличка с золотыми буквами «Михаил Раймондюкас, профессор, психоаналитик». Решив, что глупой блондинке стучать в двери не полодено, я вошла так.
Раймондюкас сидел за письменным столом. Он поднял голову и нехорошо на меня посмотрел.
– Я звонила вам от Гали Расторгуевой и записалась на прием.
– Слушаю, в чем проблема?
Я села напротив психоаналитика. Похоже, блондинок он за свою жизнь насмотрелся всяких. Или же ему было не до медицины. Но ведь сам же велел приезжать!
