Дмитрий Черкасов TM - Самец, или Приключения веселых «мойдодыров»
III
Женя, несмотря на кажущуюся безалаберность, была слеплена совсем из другого теста, нежели Наталья. Она никогда ничего не забывала, не откладывала и не прощала. Узкая и легкая, как лезвие выкидного ножа, она скользила между людьми, успевая все увидеть, заметить и понять. На свой манер, конечно.
Вот и теперь, когда идея освобождения Дины из плена мелькнула у нее в голове, она тотчас начала прорабатывать детали. Думала она не так, как большинство людей, а с помощью ног. Она неслась, как угорелая, не разбирая дороги, так, что рыжие волосы развевались по ветру, размахивала худыми руками с растопыренными пальцами — и думала. Мыслительный процесс шел туго, и девочка, быстренько забежав в магазин, купила ролики, наколенники, налокотники и защитные перчатки.
На коньках она помчалась вдвое быстрее, и мысли ее тоже побежали быстрее и такими же извилистыми путями. Она выписывала замысловатые кренделя между прохожими, то и дело выскакивала на проезжую часть, ехала на одной ноге и задом наперед, выкидывала разные коленца. Проскакав по ступеням эскалатора в метро, она добралась в свой район и еще часа два нарезала круги по закоулкам родного квартала на потеху городской голытьбе, просиживавшей штаны на ступеньках обветшалых подъездов. Здесь Женя была как рыба в воде.
Когда ей наконец все наскучило, она направилась на рынок, к корейцу Чану, и увидала вдалеке какого-то не по погоде расфуфыренного плешивого типа. Решительно шагавший тип отдаленно напоминал Геннадия Харитоновича…
Чан сидел перед своей палаткой в окружении четырех соплеменников, таких же невысоких, коренастых и чумазых, и с наслаждением курил косячок с травкой. Вожделенный косячок уже дважды обошел по кругу честное общество, и неспешная беседа «за жизнь» текла по-корейски плавно.
— Всем привет! — поздоровалась Женя, кланяясь и морщась, изо всех сил растягивая губы и глаза в щелочки. — Чан, откинься на минуту! Дело есть!
Вызвав приятеля и будущего компаньона в сторонку, она в красках живописала ему мучения несчастной Дины.
— Ай-яй-яй! — сочувственно закивал круглой головой Чан и закрыл желтые, затуманенные глаза. — Ай-яй…
— Ты что? — спросила Женя. — Тебе плохо?
— Поцему плохо? Хорошо!.. Хоцешь пробовать?..
— Хватит мне, только вчера дурканула… Твоя мафия поможет?
Чан задумчиво поцокал языком:
— Мы настоящая мафия… Помогаем только за деньги… У тебя есть деньги?
Женя насупилась. Как все молодое поколение, она очень любила деньги. Но желание выступить в роли спасительницы, услышать от Дины слова благодарности и обещание никогда больше не сваливать на нее, Женю, грязную работу и позволять слегка шерстить столы и полки клиентов, пересилило. Тщеславие — первейшее лекарство от жадности.
Теперь она задумалась, сколько нужно заплатить. За какую сумму, например, русский мужик встанет из-за стола? Скорее, ни за какую. Пожалуй, и самого Рокфеллера он проникновенно попросит заглянуть завтра, с укоризной указав на раскинутую скатерть или газетку, ее заменяющую. И Рокфеллер уйдет с чувством вины, втянув голову в плечи, нервно мусоля в карманах свои миллионы и размышляя о непонятной русской душе…
Пока она размышляла, Чан подошел к приятелям, и те, выслушав его, дружно вскочили на ноги и оживленно залопотали. Вмиг косячок был бережно потушен, и маленький отряд, посмеиваясь и пошатываясь под парами травки, выступил в путь.
— Что ты им пообещал? — подозрительно спросила Женя.
— Что ты заплатишь каждому по сто долларов, — успокоил ее Чан.
— О, блин!..
Веселые корейцы и хмурая Женя быстро добрались до особняка Диггера на Крестовском. Солнце стояло еще высоко, и жизнь казалась такой прекрасной…
Когда Страшила, привлеченный гамом у ворот, открыл кадитку и, пригнувшись, высунул на улицу громадную голову, Чан и вся «мафия» в первый миг оторопели, а потом, не сговариваясь, дружно бросилась наутек. Удивленный громила долго смотрел им вслед. Женя драпала впереди войска, злорадно, с облегчением бормоча под нос:
— Мафия хренова!.. Сто пинков каждому, а не сто баксов!..
За углом Чан остановился, отдышался и сказал:
— Непростая работа. Надо думать.
Все пятеро тотчас сели в кружок прямо на зеленом газоне. Извлеченный косячок задымился, вновь пошел по кругу. Женя стояла над ними, сложив руки на груди, глядя свысока на этот «Совет в Филях».
Через четверть часа пятеро корейцев так же дружно встали и заторопились в путь. Они все делали одновременно, как близняшки. На Апрашке, среди китайских палаток и ларьков они разыскали контейнер, в котором сидел и парил ноги в зеленом пластиковом тазике старый лысый кореец, закутанный в одеяло. В тазике, точно в пруду, плавали две пластмассовые красные уточки с длинными клювами и периодически ныряли головами в мутную жижу, выставляя куцые хвостики. Женя выпучила глаза и не сразу сообразила, что уточки были привязаны нитками за клювы к большим пальцам ног старика.
Окружив его, пришедшие загалдели наперебой. Старик молча их слушал, дергал пальцами, заставляя уточек нырять, склонял голову к плечу и улыбался, как ребенок. Лишь однажды он посмотрел на Женю и забавно скуксился. Дождавшись, когда все умолкнут, он трижды стукнул в стенку контейнера бамбуковой тростью. Вошла девушка — ровесница Жени — в темном спортивном костюме и розовой майке с разводами от пота. Выслушав старика, она кивнула и вскоре принесла маленький аптечный пузырек из темного стекла. Старик протянул пузырек Чану и что-то сказал. «Мафия» бурно зашумела и принялась кланяться, выражая восхищение мудростью старца, но он уже не слушал их и вновь занялся уточками.
— Что это? — насторожилась Женя.
— Это тайский чай, — пояснил Чан. — Старик сказал: добавьте им в питье. Они уснут — и делайте вашу работу.
— А если они… Того? — округлила глаза Женя.
Не то чтобы ей было кого-то жаль, ни в коем случае! Просто ей не хотелось отправлять на тот свет сразу столько народа, и она стеснялась признаться себе в этой слабости. Но Чан заверил ее, что бандиты только крепко уснут, и теперь главное придумать, как использовать зелье по назначению.
— Пиво! — быстро сообразила Женя, успевшая изучить содержимое трех диггеровских холодильников. — У них на кухне упаковка пива!
Тотчас нашлись необходимые приспособления, и работа закипела. Обкуренные ребята приволокли от корейской палатки новехонькую батарею пивных банок, запечатанных в полиэтилен, точь-в-точь такую, как у Диггера. Они иголкой ловко сверлили в дне банок микроскопические отверстия, Чан впрыскивал в них дозу зелья из пузырька. Отверстия затыкали кусочком жвачки, заклеивали для надежности скотчем и закрашивали серебрянкой из старого парикмахерского пульверизатора с грушей. Женя скакала козой вокруг, лезла под руки, командовала и всем мешала. Она была в восторге, чувствовала себя атаманшей и Жанной д'Арк одновременно.
Наступили светлые летние сумерки, когда отряд освободителей вернулся на исходные позиции. В доме уже зажгли огни, слышалась музыка. Бультерьер гулко лаял где-то наверху, в комнатах, и это успокаивало.
Женя проворно скинула туфли и взобралась на тополь. Во дворе, очищенном от мусора и хлама, Страшила, крякая, подбрасывал и ловил старую, облупленную двухпудовую гирю. В открытое окно сквозь жалюзи виден был угол комнаты, освещаемый монитором компьютера. Над клавиатурой склонился Комар. В другой комнате стоял прекрасно сервированный стол с едой и напитками, за которым сидели друг против друга Диггер в белоснежном костюме и Дина в красной футболке «мой-додыров». Судя по всему, они мило беседовали, и Женя даже засомневалась в своей правоте.
Вдруг Диггер вскочил и несколько раз с размаху ударил Дину по затылку, потом схватил за шею толстыми красными лапами и начал трясти и душить, пригибая лицом к тарелке. Женя ящеркой соскользнула вниз. Нельзя было терять ни минуты! Она перемахнула забор, Чан подал ей тщательно упакованные банки. Прижимая к животу прохладную тяжелую ношу, Женя пересекла двор и помчалась к черному ходу…
IV
Дина крепко спала на диване, когда в доме началась суета. Комар, раскачиваясь на длинных ногах, точно кузнечик, пробежал по комнатам в поисках хозяина.
— Сашка! Они клюнули! Есть факс!
Через некоторое время дверь распахнулась, и Диггер, застегивая ворот новой рубашки, подошел к Дине и потряс за плечо:
— Собирайся! Мы едем. В чем дело? Чего нос воротишь?
— Вы бы не могли хотя бы стучаться? — проворчала Дина, недовольная, что ее застали заспанной и лохматой.
Он только хмыкнул в ответ. Наскоро умывшись, она спустилась вниз. Кум-пол, давясь бутербродом, указал ей на просторный гараж. Диггер наблюдал, как Страшила готовит машину к выезду. В гараже царили идеальный порядок и чистота. Дина пошла вдоль сияющих авто, любуясь, осторожно касаясь длинными пальцами капотов и крыльев.
