Ирина Волкова - Месть в три хода

Дождь усилился, но я не обращал на него внимания. Промокший до нитки, я бродил по лесу до самого утра. Сначала я хотел лечь на землю, свернуться в клубок и не двигаться до тех пор, пока не умру. У меня ничего не получилось. Я как был, так и остался голубым. Я ненавидел и презирал себя, в то время как холод пробирал меня до костей. Потом отчаяние сменилось безразличием. На рассвете дождь прекратился, и в просвет между тучами пробились первые лучи солнца. Именно тогда я понял, что нет смысла бороться против своей природы и принял себя таким, какой я есть.

"Я гомик, — сказал я себе. — Я гей, я голубой, черт возьми, и это замечательно".

Потом я вернулся домой, три недели провалялся с жесточайшей простудой, и больше не пытался сделать из себя натурала. Ты была первой и последней женщиной, которую я поцеловал.

— А как ты оказался на вилле Беара?

— Исключительно по воле случая. Ив выиграл меня в карты.

— В карты? — изумилась я. — Действительно, оригинально. Я слышала, что в Турции некоторые мужья проигрывали в карты своих жен. Но игра на людей во Франции — это что-то новенькое. И кто же поставил тебя на кон? Ты сам или кто-то другой?

— Это была довольно странная история.

— Обожаю странные истории.

Херувим задумчиво повертел в пальцах стакан с пивом.

— Ты имеешь представление о шизоанализе?

— Насколько я помню, это направление современной французской философии, прославляющее мир желаний и приравнивающее его к сфере специфического шизофренического опыта, нетождественного клиническим формам шизофрении. "Состоявшимися шизофрениками" считаются философы и писатели, перешедшие предел, удерживающий производство желания на периферии общественного производства и тем самым делающие один вид производства тождественным другому.

Игорь посмотрел на меня с легким удивлением.

— Если честно, ты сама поняла то, что сейчас сказала?

— Если честно, то нет. Даже сами философы далеко не всегда понимают собственные идеи, только они в этом не признаются. Если хочешь выглядеть недосягаемо умным, стань философом и произноси как можно больше непонятных слов и туманных фраз. А какое отношение к проигрышу в карты имеет шизоанализ?

— Самое непосредственное, — объяснил херувим. — Меня проиграл Беару некий Стив Рыгайло. Возможно, ты слышала это имя. Оно довольно известное в художественных кругах. Стив — шизоаналитический художник-деконструктивист.

— Отличное словосочетание, — восхитилась я. — Надо будет его запомнить, на случай, если мне вдруг захочется блеснуть эрудицией. А чем, интересно, занимаются шизоаналитические деконструктивисты?

Игорь вздохнул.

— Стив утверждает, что он, гуляя в чистом поле собственных претензий и возможностей, превращает самореферентную метанарративную культуру с четкими идентификациями в детерриализированные культурные телесности.

— С ума сойти, — оценила я. — Ты сам-то понял, что сказанул? В частности, что такое детерриализированные культурные телесности?

— Лучше спроси об этом у Стива, если когда-нибудь встретишься с ним. Думаю, он и сам этого толком не понимал. Когда Рыгайло не произносил непонятные слова и не малевал кистью по холсту, он пил, скандалил и трахал все, что движется, включая мужчин и резиновых кукол. Я был его натурщиком.

— Только натурщиком?

На щеках блондина выступил румянец.

— Больше, чем натурщиком. Мы были любовниками. Кстати, используя меня в качестве модели, Стив рисовал исключительно мой пупок. Только пупок на буром, зеленом или фиолетовом фоне. Он говорил, что пупок — символ вселенской пустоты, а демонстрация многократно кодированной пустоты и подчеркнутое отсутствие смысла — фирменный знак шизоаналитической эстетики. Я всегда подозревал, что Рыгайло попросту не способен изобразить что-либо более сложное.

— Я вижу, у тебя была интересная жизнь.

— Я бы предпочел, чтобы она была чуть менее интересной. Я страшно рад, что Стив проиграл меня Беару. С Ивом я живу как у Христа за пазухой.

— А как Стив тебя проиграл?

— В Париже проходила международная выставка "Концептуальный Шизоарт и генеалогия власти". Рыгайло привез на нее пару десятков картин с изображениями моих пупков, а заодно прихватил и модель, то есть меня. В часы работы выставки я, одетый в набедренную повязку из рваной мешковины стоял в раме рядом с картинами Стива. Мой пупок был обведен тремя черными кругами, символизирующими цинизм, садизм и анархизм, а на шее у меня висела табличка с надписью:

"Шизофрения как высшая форма безумия предстает главным освободительным началом для личности и главным революционным началом для общества."

В день закрытия выставки один русский писатель-неофашист, живущий в Париже, пригласил нас на богемную литературно-художественную тусовку, где оказался и Беар. Все были в приличном подпитии, и разговоры о высоких материях быстро сменились похабными анекдотами и трепом на сексуальные темы.

Рыгайло стал насмехаться над Ивом из-за того, что тот — натурал и заявил, что высшее достоинство духа — это способность бескорыстного и непредвзятого постижения предметов в их собственном бытии. Иначе говоря, мужик, не трахнувший другого мужика — трусливый и немощный духом козел, не способный к ассимиляции вечных и абсолютных ценностей.

В доказательство своих слов Стив заставил меня раздеться и указал на мой пупок, заявив, что в пустоте сего божественного углубления скрыто трансцендентное осознание экзистенциальной свободы.

Не знаю, понял ли его Ив, потому что говорил Рыгайло по-русски, а его слова переводил пьяный писатель-неофашист, но дело кончилось партией в покер. Стив поставил меня против яхты Беара и проиграл. Так я перешел в собственность Ива.

— Но ведь ты не вещь. Разве ты не мог отказаться?

— Мог, наверное, — пожал плечами Игорь. — Только зачем? Если бы ты хоть раз увидела Рыгайло, ты бы меня поняла. У Ива есть свои причуды, но, в сущности, он отличный парень. Я стал его первым любовником. Он заботится обо мне, дарит дорогие подарки, оформил мне вид на жительство. С ним я наслаждаюсь жизнью — а что еще надо для счастья?

— А с женщинами Беар продолжает встречаться?

— Разумеется. В отличие от меня, он бисексуал.

— И ты не ревнуешь?

— Ревновать? Зачем? Женщины приходят и уходят, а я остаюсь. На них надо жениться, на них приходится тратить кучу денег, они хотят детей, а Иву все эти удовольствия ни к чему. Он ищет новизны и наслаждения, а я — его защита от навязчивости дам. В любой момент он может объяснить любовнице, что не может на ней жениться, ибо живет с мужчиной.

— Неплохо придумано, — оценила я.

Костромин улыбнулся.

— Теперь я задам тебе вопрос. Как ты меня нашла?

— Чисто случайно. Увидела из окна машины, когда ты переходил дорогу у отеля "Негреско", и проследила до этой виллы.

— Не чаял, что нам доведется встретиться.

— Для меня это тоже оказалось полной неожиданностью. Кстати, прежде, чем прийти сюда, я наблюдала за виллой со склона холма и случайно подсмотрела, как ты прыгал у бассейна в костюме черта с красными рожками.

— О, Господи! — лицо Игоря снова залилось краской. — Ты все видела?

Я покачала головой.

— Как только ты прыгнул в бассейн, я сделала перерыв на ленч. Кстати, костюм у тебя был просто роскошный.

— Роскошный? — удивился Костромин. — По-моему, самый обычный. На любом маскараде ты встретишь сотню ряженых дьяволов. Чем он тебе так понравился?

— Зеркальными стеклами, вставленными в прорези для глаз, — объяснила я. — Ничего подобного я раньше не видела. Отражающийся в них свет напоминает отблески адских костров. Я даже подумала, что было бы неплохо приобрести такой же прикид. Этой зимой я собираюсь съездить на карнавал на Тенерифе. Где ты его купил?

— Вообще-то, я его не покупал, но думаю, что нечто подобное можно найти в специализированных магазинах.

— Значит, костюм принес Беар? Может, узнаешь, где он его взял?

— Ив тоже тебе не поможет, — покачал головой Игорь. — Этот костюм мы получили по почте вчера вечером.

— По почте? От кого?

— Понятия не имею. На пакете не оказалось обратного адреса, а внутрь была вложена карточка: "Великому автору от почитателя его таланта". Без подписи. Поклонники Ива иногда присылают ему подарки, так что мы не удивились.

— А Беар не боится вскрывать такие посылки? Вдруг какой-нибудь псих пришлет ему бомбу или ядовитую змею?

Игорь улыбнулся.

— Он учитывает такую возможность, особенно после того, как одна сумасшедшая баба принялась орать на всех углах о том, что Ив украл у нее роман. Она даже подала на него в суд, а когда проиграла дело, совсем озверела и начала угрожать ему. Когда мы получаем посылку, Анже проверяет ее детектором металла и просвечивает на рентгеновской установке, после чего вскрывает и, убедившись, что все в порядке, передает Иву содержимое. Так было и в этот раз.