Наталья Александрова - Много денег из ничего
– Помер? – расстроился Маркиз.
– Кто – Василий Петрович? Да нет! Жену похоронил, дочку в Америку отправил, а сам живехонек! Там и живет, в семнадцатой… А тебе он зачем?
– Поговорить бы с ним…
– Тогда, – старуха отчего-то покосилась на Пу И и рассмеялась, – возьми его с собой, иначе разговора не получится.
Серый угловой дом в их микрорайоне держался наособицу. Сам по себе дом был не так уж плох, но одной своей стороной выходил на шумный проспект, а другой – на не менее шумную улицу. Торцом дом стоял в узком переулке, и последняя сторона выходила в темный, захламленный и вонючий двор-колодец, каких немало в центре города.
В свое время дом являлся ведомственным, то есть владела им, если можно так выразиться, одна крупная строительная организация. Вместо того чтобы, используя дармовых рабочих, привести дом в порядок, сделать капитальный ремонт и предоставить своим сотрудникам отдельные комфортабельные квартиры, начальство распорядилось селить в коммуналки лиц с временной пропиской, а также многодетные семьи до подхода очереди. С тех пор прошло много лет, строительная организация давно уже тихо угасла, дом из ведомственного стал самым обычным муниципальным, но это ему не помогло. Квартиры в нем оставались в ужасном состоянии, как, впрочем, и подвалы, и чердаки.
Поэтому неудивительно, что дом никто не торопился расселять, и по выложенным плиткой тротуарам мимо дорогих магазинов шмыгали иногда такие типы, что охранники только скрипели зубами.
В этом доме в семнадцатой квартире жил бывший работник Института животноводства, а ныне пенсионер Василий Петрович Телятин. Квартира была коммунальная, как сообщила Лене почтальонша Семеновна, Василий Петрович занимал в ней две комнаты и среди всех жильцов квартиры номер семнадцать считался самым приличным человеком. Леня прикинул про себя, что именно Василий Петрович мог сдавать одну комнату – одинокому пенсионеру деньги очень даже нужны.
Дверь Лене открыл дородный старик в тренировочных штанах фирмы «Адидас» и шерстяной рубашке в красно-серую клетку.
– Ну, – буркнул он, – чего надо? Если к Аньке, то нет ее, за водкой ушла.
– Папаша, я похож на человека, который может интересоваться Анькой? – вежливо спросил Маркиз. – По-вашему, мне может понравиться женщина, которая среди бела дня трескает водку?
– Точно, – старик блеснул глазами из-под кустистых бровей, – к Аньке такие хлыщи не ходят, к ней кто попроще.
Маркиз обиделся, что его назвали хлыщом.
– Такими словами, папаша, вы всех клиентов распугаете, – заметил он.
– А я тебе не маникюрша, чтобы клиентов иметь! – обидчиво ответил старик.
– Не сердитесь, товарищ пенсионер, – Маркиз решил сменить тактику, – я по поводу комнаты. Сказали, что вы комнату сдать можете.
– Только через агентство! – сердито крикнул старик и насупил брови.
– Так я не против, – чарующе улыбаясь, заверил его Леня, – а поглядеть комнатку можно?
– Нельзя, – старик отчего-то тяжко вздохнул, – занята она.
В это время Пу И, спрятанный Леней за пазуху, высунул черный блестящий нос и огляделся. Очевидно, сверху он заметил в прихожей квартиры старика что-то очень интересное, потому что мигом выбрался наружу и спустился на пол, пару раз зацепившись за Ленины брюки.
– Кто это у тебя? – удивился Василий Петрович.
– Собачка. Вы не думайте, она не кусается. Пу И, хулиган, немедленно вернись!
Но песик уже просочился в прихожую, Леня бочком протиснулся за ним.
Прихожая квартиры номер семнадцать когда-то знавала лучшие дни. как и сама квартира. Теперь же паркет в прихожей покоробился, обои на стенах обвисли и порвались, а на полу валялось множество старой обуви и еще каких-то коробок. На вешалке в виде лосиных рогов болталась самая настоящая рвань, очевидно, более приличную одежду жильцы опасались держать в общественной прихожей. У стены стоял старинный комод, вместо одной ножки была подложена чурочка. Ручки на ящиках отсутствовали, и Маркиз сообразил, что ручки небось были бронзовыми и гости развеселой Аньки давно уже прихватили их, чтобы сдать в пункт приема цветных металлов.
На комоде была навалена куча старых журналов, зоркий глаз Маркиза тут же узнал «Племенное животноводство». И на этих журналах развалилась такса в кокетливом красном ошейничке. Леня сообразил, для чего хитрая Долина подружка сунула в свой пакет старый журнал – он пахнул собакой. Да еще собачкой дамского пола. Мимо такого запаха, разумеется, Пу И не мог пройти спокойно. Он подбежал понюхать, а дальше все пошло но сценарию.
– Пу И, вас с Лолой просто использовали, – тихонько сказал Леня.
Но Пу И его не слышал. Он осторожно подошел к комоду и умильно поглядел на таксу. Вообще-то Пу И больше нравились пушистые собачки, но такса тоже была очень даже ничего. И эти уши… Вполне стильно!
Такса свесила уши вниз и поглядела на Пу И. Сразу было заметно, как он ей понравился.
– Шурка! – рассмеялся старик. – Прямо на дом кавалер пришел!
Он спустил таксу Шуру на пол.
– Так как насчет комнаты будет? – Маркиз решил ковать железо, пока старик в хорошем настроении.
– Я бы тебе сдал, раз Шуре такое развлечение, – вздохнул старик, – а эту прохиндейку согнал с квартиры, но, понимаешь, до конца месяца она заплатила, так что не могу.
– Что, пьет она, дебоширит, раз вы так недовольны?
– Да нет, – старик снова насупил кустистые брови, – этого как раз нет, ведет она себя тихо. Даже не каждый день бывает. Но лучше бы пила, тогда хоть все понятно, а тут…
Старик снова поглядел на резвящихся на полу собачек и понизил голос.
– – Подозрительная она баба, вот что я тебе скажу, – зашептал он, – странно себя ведет. Приходит, к примеру, днем – вся из себя одета прилично. Не скажу, что с форсом, но и не бедно. Посидит немного у себя в комнате и выходит совершенно в другом виде. Я в первый раз прямо обалдел – думал, Витька-сосед двери по пьяному делу не закрыл, и шваль какая-то в квартиру прошмыгнула. Замахнулся на нее, а это оказалась жиличка моя. Вот тебе и фокус! Куртка тут в коридоре висела – рвань рванью, все не выбросить никому было, руки не доходили, так она, жиличка-то, приспособила ее для себя. Ну, чудеса!
Давно она у вас живет?
– Да не живет она, а бывает иногда. С недели две будет, как сняла она комнату. Так вот придет, переоденется и уйдет куда-то. А потом вернется, снова одежду переменит и уедет.
«Это она за Лолкой следила, прикидывала, когда та встает и где бывает», – сообразил Леня.
– Шура моя ее очень не любит, – продолжал старик, – ну, это понятно, за что.
– И за что же?
Кошка у нее. То есть сюда она ее не приносила, а только Шура моя на нее как тявкать стала, сразу понятно – кошкой от нее пахнет. Шура моя кошек на дух не выносит! Такой уж у нее характер. Во дворе гоняет их – страшное дело! А тут был случай дня четыре назад. Анька-дура притащила с лестницы кота – видишь ли, мыши у нее завелись в комнате. Я, говорю, это у тебя от пьянства в глазах мелькает, а уж если и правда мыши, то моя Шура с ними справится. Нет, ей кота подавай! Шура, конечно, очень рассердилась – шум у нас, лай, тут как раз жиличка приходит. Как давай чихать! Уберите, говорит, сейчас же кота, у меня аллергия на них. Как так? – спрашиваю.– У вас же у самой кошка есть, мою Шуру не обманешь! Эта как зашипит: у меня, говорит, кошка без шерсти, порода такая – английский сфинкс называется, редкая и дорогая, а от этого лестничного кота мне плохо станет! Ну, выгнали мы кота, конечно, а только я что-то беспокоюсь – подозрительная какая-то баба – куда она ходит в таком виде? Может, воровка или аферистка? И кошка у нее не такая, как все, – видано ли дело – без шерсти? Тьфу!
– Не волнуйтесь, папаша, – рассмеялся Леня, – дело тут житейское. Ну, выслеживает баба хахаля своего или мужа. Он, небось, в этом районе квартиру снимает, чтобы с любовницей встречаться, ваша жиличка за ними и следит. Брошенные бабы ужас до чего хитрыми бывают!
– Оно-то так, – старик с сомнением пожевал губами, – да только все равно беспокойно. Вот я и решил – с этого раза комнату буду сдавать только через агентство. Конечно, они процент свой брать будут, но зато ко мне потом никаких претензий.
– Правильное решение! – одобрил Маркиз. – Вот что, я вам задаток оставлю, а после зайду, если надумаю.
Леня почесал таксу Шуру за ушами и, невзирая на яростные протесты, подхватил на руки Пу И. Такса с грустью глядела им вслед.
С грохотом захлопнув за собой дверь, Лола покинула уютный особнячок и поехала на Боровую улицу, благо до нее было совсем близко. Дом номер шесть оказался мрачным шестиэтажным строением из красного кирпича с глухим брандмауэром и полуобвалившимися балкончиками. Лола заглянула в первый подъезд, обследовала почтовые ящики и выяснила, что здесь расположены квартиры с первой по одиннадцатую, а потом почему-то следовали двадцать шестая и тридцатая. В следующем подъезде она нашла номера с тридцать четвертого по сорок шестой, в третьем – с пятидесятого по шестьдесят третий и отчего-то двадцать девятая. Где находятся остальные квартиры, было совершенно не ясно. Такое идиотское расположение квартир очень характерно для многих старых домов в центре города, но от этого Лолина задача не упрощалась.
