Татьяна Луганцева - Просто он работает волшебником
– Познакомься с Барсиком! – выкрикнула Мирабелла. Добавить, что котик явно не в духе и вообще не любит чужих, она посчитала уже излишним.
И третий бандит покатился по ступенькам вниз, не будучи в силах вздохнуть или закричать. Огромный кот с остервенением драл лицо ненавистного душегуба, словно он понял – именно его он и должен наказать за все свои недавние злоключения. Настал его звездный час!
Максим зубами развязал веревки на руках и помог другу встать и освободиться от пут.
– Они убьют всех собак! – всхлипнула Мирабелла.
– Не убьют, – успокоил Гена.
Мирабелле не понравились дальнейшие события. Она хотела быть «звездой» до конца, но ей этого не позволили. Максим сгреб ее в охапку и, несмотря на активное сопротивление, запихнул в подвал в одну из комнат.
– Отпусти! Не имеешь права! Пусти… – в его стальных объятиях она быстро лишилась сил и сдалась.
– Посиди здесь. Я обязательно за тобой вернусь, – сказал Максим, аккуратненько посадив Беллу на какой‑то ящик, и быстро вышел, заперев за собой дверь.
– Черт! – Мирабелла кинулась на дверь. – Выпусти меня отсюда! Какой сильный! Кто ты вообще такой?!
Она услышала крики, стрельбу… Хотелось верить, что Максим скоро вернется. Злость из‑за того, что он ее запер – для ее же блага, – сменилась огромной радостью, когда дверь наконец открылась и появился Максим. Она бросилась ему на шею.
– Ну, все! Тихо! Тихо! Я же обещал вернуться!
– Негодяй, ты запер меня! А если бы вас убили? У меня не было бы шанса спастись, убежать…
– Я же тебя спас… Там наверху шла крутая рубка нескольких десятков мужиков. Подъехала группа захвата, вызванная Геной. Хорошо, ребята не заставили себя ждать, быстро откликнулись на просьбу друга.
– Гена?..
– Гена жив, все бандиты обезврежены, – успокоил ее Макс.
– Собаки?..
– Живы, то есть двух‑то мы не успели спасти, а остальные живы. А уж скольких они уничтожили раньше – тут надо разбираться, – ответил Максим и помог Мирабелле выйти из подвала.
По коридору сновали люди в камуфляже и в черных масках. Максим сопроводил Мирабеллу в помещение, напоминавшее процедурный кабинет или операционную. Там сидел Геннадий, девушка в белом халатике перевязывала ему руку. Также там находился еще мужчина в штатском, он назвался Стасом.
– А эту девушку уже перевязали? Что‑то бинты грязноватые, – посмотрела на нее медсестра.
– Меня еще до этого перевязали, – ответила Мирабелла.
– Я освежу вам повязку, присаживайтесь! – пригласила ее девушка.
– Гена, ты как? – спросила Белла.
– Ничего… царапина. Тут такая заварушка была! Хорошо, что тебя Максим запер.
– Я бы вам помогла! – недовольным тоном ответила Мирабелла.
– Это‑то да! Что ты не робкого десятка, мы уже поняли! И от Максима ни на шаг не отставала, а уж как кота шлепнула на морду этому… Ой, не могу, Стас! Этот эпизод надо включить в учебники по задержанию преступников с помощью подручных средств!
– Ну ты, Гена, даешь! Числишься на больничном – и вляпался в такую историю! – покачал головой Стас.
– Максим, как ты понял, что здесь что‑то не так? – спросила у него Мирабелла.
– Понял сразу. Во-первых, я никогда не поверю, что врач-ветеринар может страдать аллергией на кошек! Во-вторых, я знаю, как выглядят глаза наркомана, такие и были у этого «ветеринара». О том, что фасуют эту химическую дрянь именно в противогазах или респираторах, я тоже знаю, – пояснил Максим.
– И ты решил проверить их на наркотики? – спросила Мирабелла.
– Точно так, но что дело они ведут в таких масштабах, я и предположить не мог! – откликнулся Максим.
О масштабах им поведал Стас, оказавшийся полковником полиции из отдела по борьбе с наркотиками. В лечебнице был организован перевалочный пункт для хранения синтетических наркотиков. Изготавливали их в одном из подпольных цехов в Москве и привозили в ветлечебницу. Ничто не вызывало подозрений. Основной задачей было замаскировать наркотики, чтобы комар носа не подточил. И самое главное – затем вывезти товар за пределы Москвы. Мерзавцы придумали жуткий способ: отлавливали бродячих собак, убивали их и их трупы набивали пакетами с наркотиками. В сопроводительных документах с кучей самых настоящих медицинских печатей указывалось, что собаки были заражены опасной инфекцией и захоронить их надо подальше от Москвы и Санкт-Петербурга. Таким способом наркотики поставлялись на Север. Там их через своих людей в порту отправляли в Финляндию, Норвегию и Швецию. Вначале сигнал пришел из Финляндии, от коллег Стаса. Потом нашли источник в Питере, но никак не удавалось вычислить, каким способом и откуда они туда прибывают…
– Вот ведь сволочи! Убивать животных в таких грязных целях! – прокомментировала эту информацию Мирабелла.
– Там такие деньги крутятся, что они убьют человека, не то что бездомных собак, – ответил Стас. – Вы молодцы! Не ожидал! – пожал он руку обоим мужчинам, а Белле – галантно поцеловал.
– Тебе грозит повышение, – с улыбкой покосился на друга Максим.
– А вы не из органов? – спросил его Стас.
– Да, Максим! Вы кто? Я же ничего не знаю о вас! – оживилась Мирабелла.
Гена засмеялся:
– Он фокусник!
– Что?! – не поверил Стас.
– Просто я работаю волшебником! – развел руками Максим. – Я на самом деле фокусник.
Глава 9
Александра Ильинична Заречная проплакала все утро. Встала она очень рано, в пять тридцать утра, прошла в кухню, приняла таблетку от давления и выпила чайку. Потом, вытирая слезы, начала штопать очередной халатик.
«Что за жизнь у нас такая? То есть у меня, горемычной? Как любая мама, я все вложила в детей. Две мои розочки, две мои дочурки, два моих ангелочка… И что дальше? А дальше‑то, для полного моего спокойствия, мне надо было, чтобы мои дети были счастливы! А они… Одна молодая, глупая, не обустроенная… перекати-поле. И самое страшное, что я не вижу в ней стержня, не вижу обычной домашней женщины, рожающей детей. Вторая – умница и красавица! Несчастная одинокая баба! И все ждешь, ждешь, когда же кто‑то ее оценит, кто‑то разглядит мою орхидею под слоем пыли и пепла. И вместо чего‑то хорошего в жизни моей Беллы случаются одни неприятности. Она разбила голову, а я, дура старая, попросила ее помочь соседке с этим котом. Кто же знал, что он таким зверем окажется? Исцарапал моей Белочке все лицо! Хорошо хоть зрения ее не лишил! Да еще и в аварию она попала! Просто злой рок какой‑то! Как подумаю, что могла лишиться ее, так мне сразу плохо становится. Что же за несчастья валятся на ее бедную голову?! Моя дорогая Мирабелла!» – думала Александра Ильинична, ставя заплатку на кармашек своего халатика и щедро поливая его слезами.
– Мама, ты что? – спросила вошедшая в кухню Мирабелла. – Почему плачешь?
– Ой! Палец уколола! Напугала ты меня. Я задумалась о своем, о наболевшем.
– Что случилось? – забеспокоилась Белла.
– Говорю, все хорошо, я просто задумалась.
– Ты плачешь! Не обманывай меня…
– Глаза слезятся с утра, не знаю почему, – отмахнулась от нее Александра Ильинична, у которой при виде дочери снова разболелось сердце.
Худенькая Мирабелла надела нежно-голубой халатик, подчеркивавший ее бледность и синеву глаз… как и синеву шишки, и припухшие ссадины на лице.
– Бедная ты моя, бедная! – не сдержалась Александра Ильинична.
– Мама, прекрати! Со мной все нормально, заживет! – остановила ее истерику Мирабелла.
– Да ты заболела!
– Ну с чего ты взяла? – спросила Белла, присаживаясь на табуретку и зевая.
– Второй день не ешь ничего! Это разве нормально?
– Аппетита нет. Стресс все‑таки! Ты же врач! Ну что ты, в самом деле?
– Так бывает, когда влюбляешься, а я знаю, что ты не влюбилась. Значит, заболела, – вытерла глаза Александра Ильинична.
– Болезнь и любовь – одно и то же? – удивилась Мирабелла.
– Любовь хуже… – Мать серьезно посмотрела на нее, и у Беллы мурашки побежали по спине. – Но симптомы практически одинаковые, – добавила Александра, мало успокоив дочь.
Мирабелла потерла виски. Голова болела и кружилась, сердце билось сильнее обычного, сон она потеряла. Ей было стыдно признаться, но последние сорок восемь часов она думала только о Максиме. Она постоянно видела его. Она даже не думала, что такие мужчины существуют на земле! А тут – не только увидела, но и имела возможность прикоснуться к нему. Глаза, улыбка, голос, запах… все это не выходило из ее головы.
– А может, я и влюбилась, – загадочно заявила она.
Кастрюля выпала из рук ее мамы. Женщины вдвоем кинулись ее поднимать и стукнулись головами. Александра Ильинична промолчала, а Мирабелла выругалась.
– Дочь, как тебе не стыдно!
– Извини! Опять я этой шишкой приложилась, второй раз уже! Даже в глазах потемнело!
– Надеюсь, ты шутишь? – посмотрела на нее мать.
– В чем? Вернее, о чем?
