Валентина Андреева - Кошмар на улице с вязом
Муж заявился в половине двенадцатого вместе с Аленкой и Славкой – встретились у подъезда. Кстати, прекрасная тактика! Подозреваю, что встреча организована по предварительному сговору. Втроем легче держать оборону. Явление совсем не святой, но родной троицы было приурочено как раз к тому моменту, когда я скакнула на новую стадию беспокойства, основанную на статистике несчастных случаев. А посему ничего вразумительного в плане обвинительного заключения выдать не могла – неосознанно радовалась, стуча зубами от внезапно возникшего сильного душевного волнения. В судебной практике аффект называется. И то ли радость моя была за гранью безумия, то ли просто я выглядела без макияжа много хуже главной матери семейного клана в эпоху матриархата, но все испугались. Хотя врали одинаково – внезапно кончилась зарядка мобильников. Вот тут Димка и преподнес свой сюрприз – завтра в два часа дня он улетает в Германию. Ориентировочно – на месяц.
– План «Диморосса»? Столько лет после войны минуло. Поздновато для ответного решительного удара по фашистской Германии. С твоим запасом праведных поучений месяц для немцев – тяжелый испытательный срок. – Я попыталась дать понять, что оценила шутку.
Пользуясь тем, что воспитательная часть процесса встречи закончилась, практически не начавшись, Алена быстро разделась и шмыгнула в комнату. Славик пошел другим путем – на кухню, поприветствовать содержимое холодильника. Оставшийся наедине со мной Дмитрий Николаевич расправил плечи и вытащил из нагрудного кармана куртки загранпаспорт с выездной визой в страну Германию. Из паспорта торчал авиабилет.
Вначале я почувствовала некоторое облегчение – муж не врал. Последние недели задерживался именно на работе, а не где-нибудь у кого-нибудь, исходя из скоропостижной личной привязанности по варианту «любовь нечаянно нагрянет». Сейчас такое легкомысленное время. Когда бы это в прежние времена поставили знак равенства между любовью и сексом? Затем появилась обида. Ближе меня у Димки никого не имеется, ну, может быть, исключая детей и телевизор. Так почему не поставить жену в известность о поездке заранее?
– Ни тебе, ни ребятам ничего не говорил, боялся поездка сорвется.
Надо же! Такое впечатление, что услышал мои молчаливые упреки.
– Иришка, ты представляешь, еду в прекрасную клинику, где работают прекрасные специалисты, с прекрасным оборудованием…
– Распрекрасного ума, значит, набираться.
– Ну, положим, мы тоже не лыком шиты. Есть чем похвастаться. Скажем, месячное взаимовыгодное сотрудничество. В интересах человечества.
Я попыталась унять массу переполнявших меня негативных эмоций. Эгоистичных по своей характеристике. Ну что я такое в общечеловеческой толпе? Попробовала заставить себя встать на место мужа. И в буквальном, и в переносном смысле. Он шагнул к вешалке, чтобы повесить на плечики куртку, я шагнула следом и тут же поняла, что я есть в этой общечеловеческой толпе. А ничто – шагнув назад, как на пустое место, милый муж отдавил мне оба тапка. Вместе с ногами. Нервы сдали окончательно, я взвыла не своим голосом и полетела в спальню зализывать боль и обиду, рассыпая по дороге не очень справедливые упреки всему человечеству и членам семьи в частности. На стуки в закрытую дверь, призывы к благоразумию и обещания привезти мне из Германии что угодно, хоть аленький цветочек, отвечала одним пожеланием – оставить меня в покое.
Меня и вправду оставили в покое, отчего чувство обиды стало еще острее. Отчасти и на себя, эгоистку. Натальин Борис без конца мотается по командировкам, а она ничего. Поноет пару часов, а потом радуется экономии электроэнергии – электроплита отдыхает.
– Ирина Александровна, немедленно открой дверь!
Командный голос легкой на помине подруги не предвещал утешений. Я шмыгнула носом и решила быть гостеприимной – ну сколько можно торчать одной? Всего половина первого ночи, завтра воскресенье, успею выспаться.
Встав с кровати, я открыла дверь, уверенная, что за спиной Наташки, одетой в халат, из-под которого торчала ночная пижама, стоит моя семья, и сразу развернулась в обратном направлении. Гонор есть гонор. Еще не совсем схлынул.
– Ну что вы тут вьетесь, как комары на боевом задании?
Наташкино замечание убедило меня в том, что я не ошиблась.
– Ефимов, забирай детей и дуй отсюда. Довели мать безвестностью до истерики. Целый день, бедная, на телефоне сидела. Так… Рассредоточились все по квартире. Славка, твое место вообще у бабушки. Ир, выпей пустырничка и пошли их… на небо за звездочкой. А еще лучше – пойдем ко мне. На фига тебе хватать звезды с неба?
Я молча кивнула и с опущенными вниз глазами проследовала за Наташкой мимо шеренги родных людей. Было немного стыдно.
– Входную дверь закройте, – распорядилась подруга. – Ирина, если надумает возвращаться, откроет моими ключами. Спокойной всем ночи…
– Вы обе в своем уме? – Наташка отбила меня от дружелюбных, но уж очень болезненных собачьих лапаний и закрыла боксериху в комнате. – Ир, тебе предоставляется месячный отпуск за счет средств общего семейного бюджета, а ты истерики закатываешь. Подумай над этим хорошенько. И мой совет – вбей в голову Ефимову, чтобы никаких подарков из Германии не привозил. Сейчас не те времена. Купит здесь – дешевле обойдется. Все! Сеанс психотерапии окончен. Проходи на кухню, у меня Борин коньяк остался. Пять грамм на ночь, и будешь спать, как… Боже мой, всякая дурь в голову лезет. Какой дурак придумал такое выражение?
Я молча наблюдала за Наташкиными манипуляциями. Было довольно интересно. Никогда не пила на ночь чай с коньяком в пропорции пятьдесят на пятьдесят, да еще из бокалов.
– Слушай, мне пришла в голову занятная мысль: каким образом Литвинов восстал из мертвых? Вернее из таза с бельем. Кстати, он, наверное, свои носки так и не достирал. Протухнут, блин. И как живой труп в этом тазу оказался?
– Мы же вроде как решили забыть об этой истории?
– Так я же исключительно о носках беспокоюсь. И вообще… Попробуй тут с вами забыть… Я на своей кроватке, да под телевизор, так хорошо придремала! И вдруг слышу: индеегиптянин ко мне в квартиру ломится и молвит человеческим голосом: «Наталья, проснись, срочно нужна твоя помощь!» Я с койки сорвалась, спросонья к двери кинулась, а индеегиптянин твоим Ефимовым обернулся, перед глазком скачет, рожи строит. Хоть чему-то отрицательному ты его научила. На человека стал похож. И потом, мы же не вмешиваемся в ход истории, а просто обсуждаем череду событий. Как сторонние наблюдатели.
– Ну, если так… – Я отхлебнула сомнительный коктейль и не выдержала, сморщилась. – Мне кажется, что охотники за Литвиновым в какой-то момент потеряли свою добычу. Она ухромала от них на одной с половиной ноге. Но вместо того чтобы по-умному раствориться в окружающем пространстве, Литвинов был вынужден заскочить домой – прихватить своего деревянного друга и кое-что еще. Деньги там, документы… Вещи, в конце концов. Странно, конечно, что полетел не в милицию… Впрочем, если он в первую очередь беспокоился о своем истукане, милиции закономерно отводится второе место. Вот спрячет этого идола… Честно говоря, не думаю, что дома он первым делом сунулся стирать носки. Скорее всего, ему было очень плохо – так, что даже не смог закрыть за собой входную дверь на замок. Может, ему при похищении бандиты вкололи какую-нибудь дрянь? Допустим, он упал сразу, как вошел, затем кое-как добрался до ванной – хотел промыть ранку и охладить лысеющую, но все еще буйную голову. Вот без лишних усилий и сунулся ею в таз. Там и отключился. Кстати, Николай Петрович ведь сам предположил, что потерял сознание. Во всяком случае, наше появление в квартире никак не отметил. Хотя шума мы вместе с его индеегиптянином наделали много.
Я передохнула, решительно хлебнула еще один глоток коньячного чая и не только поморщилась, но и передернулась. Наташка поспешно отодвинула в сторону мой бокал.
– Ну ты прямо как на подвиг идешь. Завтра допьем. С чувством, с толком и лимоном. Рассказывай дальше.
Я с готовностью кивнула – сама увлеклась:
– Преследователи были уверены в том, что Литвинов заглянет домой, и явились туда почти следом, но после нас. О последнем обстоятельстве, к счастью, не догадались. Судя по тому, что в квартире не было погрома, искать там было уже нечего. От Литвинова требовались какие-то определенные сведения. Похитители быстро привели беднягу в чувство, вытряхнули из него все, что их интересовало, и слиняли. Самого Литвинова за дальнейшей ненадобностью подготовили к «самоликвидации». Во всяком случае, палеонтолог серьезно прощался с жизнью. Но то ли ребята оказались большими шутниками, то ли убивать Литвинова в их планы совсем не входило. Это можно узнать только у них. А мне этого как-то не хочется. Тебе – тоже.
Наташка не очень уверенно кивнула. Пришлось повторить последнюю фразу с нажимом и по слогам. Это ее убедило. Второй кивок означал полное единение наших мыслей в этом вопросе. Я покосилась на отодвинутый от меня бокал, подмигнула ему и продолжила:
