Дарья Калинина - 101 способ попасть в рай
И он зарыдал самыми натуральными слезами, то колотя кулаками по диванным подушкам, то простирая руки к подругам, призывая их разделить его отчаяние. Подруги переглянулись. Они пробыли в обществе Кораблева всего полчаса, но уже чувствовали некоторый эмоциональный дискомфорт. Художник был из тех людей, которые умеют держать собеседника в напряжении. Если и его подругам приходилось наблюдать попеременно то вспышки его ярости, то самого жалкого отчаяния, неудивительно, что долго рядом с Кораблевым они не выдерживали. Бедняжкам просто требовалось передохнуть от своего привлекательного, явно эмоционально неуравновешенного и утомительного любовника.
Наконец художник несколько успокоился и затих на диване.
— Вы не хотите позвонить этой своей Ане и все выяснить? — робко предложила Юлька.
Эффект был ошеломительный. Кораблева словно подбросило мощной пружиной.
— О да! — возопил он, подскакивая в воздух на добрые полметра от испуганно шарахнувшихся от него в стороны подруг. — Немедленно! Где моя записная книжка? Где телефон?
И он заметался по мансарде, заражая своим нервным возбуждением и подруг. Они тоже кинулись искать телефон и записную книжку. Наконец и то и другое было найдено, и художник принялся звонить Ане.
— Ты где, солнышко? — неожиданно ласковым голосом произнес он. — Котенок, ты что, спишь?
Судя по всему, Аня действительно спала.
— А где моя машина? — еще ласковей поинтересовался у нее художник.
Аня что-то ответила. Кораблева ее ответ явно ошеломил.
— А почему же не зашла тогда? — пробормотал он. — Ну, ясно. А потом почему не вернулась? Не хотела мешать? Знала, что я буду работать? Деточка моя! Любимая! Ты же знаешь, я рад тебя видеть в любую минуту. Ты должна пообещать мне, что никогда больше не будешь говорить, что ты мне мешаешь. Нет, пообещай!
В конце концов невидимая Аня пообещала, и Кораблев от нее отстал.
— В общем, так, — произнес он, поворачиваясь к подругам. — Моя Анечка говорит, что поставила мой «Мерседес» на стоянку еще в одиннадцать часов вечера, как мы с ней и договаривались.
— Да? — разочарованно переглянулись подруги. — А она не врет?
— Сейчас спустимся и проверим. Как говорится, доверяй, но проверяй. Стоянка всего в трех шагах от моего дома, — заявил Кораблев.
И в самом деле, крохотная стоянка на пару десятков машин обнаружилась во дворе соседнего дома. В будочке скучал крепкий детина с овчаркой на поводке. Собака начала радостно вилять хвостом, увидев Кораблева. Да и сам охранник расплылся в приветливой улыбке.
— Геннадий Петрович, вы куда в такую рань? — спросил он у художника.
— Я еще и не ложился, — буркнул в ответ тот, обшаривая глазами стоянку. — Толя, а когда вчера вернули мою машину?
— Точно не помню, но сейчас посмотрю, — откликнулся охранник, ныряя в будку.
Через минуту он выскользнул обратно, держа в руках ящик, откуда извлек какую-то карточку с выбитыми на ней числами.
— У нас же строго, вы сами знаете, — начал он, — нам каждый раз велено регистрировать все машины. Вот у вас, Геннадий Петрович, к примеру, оплачено круглогодичное обслуживание, а хозяин все равно твердит, чтобы я все машины без различия регистрировал. Так что тут все записано. А вот и карточка вашей машины. Хотя я и так помню, машину-то с вечера не вы ставили. А ваша подруга. Так все равно время зафиксировано. Двадцать два часа сорок шесть минут. Ровнехонько в это самое время ваша подруга проехала через ворота на стоянку.
— Она была одна? — строго обратился к охраннику художник.
— Кто?
— Не притворяйся! Анька одна была?
— Конечно, — вздохнул охранник. — Поставила «Мерседес» и ушла. А я думал, к вам она пошла. Что, нет? Не дошла?
И на его лице отразилась искренняя тревога.
— Не волнуйся, все в порядке, — Геннадий Петрович махнул рукой и, не попрощавшись, пошел прочь.
Подруги побежали за ним следом.
— Может быть, все же помочь чем? — крикнул вслед охранник, но так и не дождавшись ответа, пожал плечами, поманил собаку и с ней вернулся в свою будку.
Подруги едва догнали быстро шагающего художника. Он скорбно воззрился на них и произнес неожиданно плачущим голосом:
— Как вы могли так меня растревожить? Смутили мой душевный покой! Заставили меня подозревать невинного ребенка! А она только час всего и пользовалась машиной. Доехала до своей школы, где у них проходил вечер, посвященный сорокалетию. Пофорсила перед одноклассниками тачкой. А потом вернула ее на место. Как мы и договаривались. Не могла она успеть за это время посадить за руль никакого мужчину.
— Что это за встреча такая, где одним часом все заканчивается? — с подозрением прищурилась Мариша.
— Она и не закончилась, но вы понимаете, там же выпить обязательно предложат, — пожал плечами художник. — Что же за встреча, если не выпить при этом? Ну, вот Аня и собиралась сказать, что пить она, не поставив свою дорогую машину на стоянку, не будет.
— И как же…
— Поэтому она собиралась отогнать машину на место, а потом вернуться на такси и спокойно продолжить вечер встречи с одноклассниками. Дело-то было уже сделано. Все видели, что она прикатила на дорогой машине. А что уж потом она с этой машиной собиралась делать — это никого не касается. Всего на час ей машина и нужна была. Говорю же, пофорсить захотелось. Девочка моя любимая! Котеночек! Я должен к ней немедленно поехать и просить у нее прощения! Да! Да! Немедленно!
И художник кинулся обратно на стоянку. А еще через три минуты мимо подруг пролетел темно-вишневый «Мерседес», обдав их теплым порывом нагретого воздуха.
— Приходится признать, что с первой машиной у нас полный облом получился, — вздохнула Мариша, когда они забрались в ее «Форд», оставленный чуть дальше по улице.
— Да, Галочка уехала со своим Сеней из кафе уже после одиннадцати, — кивнула Юля. — А «Мерседес» Кораблева в это время уже стоял на стоянке возле его дома. И никакого Сенечки художник знать не знает.
— Это как раз не самое важное, — пробормотала Мариша. — А вот с показаниями охранника не поспоришь. Даже и не с ним, а с той системой, которая заведена на той стоянке. Покидает машина стоянку или, наоборот, приезжает, все фиксируется. С человеком эта Аня еще могла бы договориться, подкупить наконец, а с автоматикой такой номер не пройдет. Выходит, машину художника смело сбрасываем со счетов. Звони по следующему телефону.
— Ой, рано, — покачала головой Юлька.
— Утро уже почти. Авось там проснулись.
Но, увы, по второму телефону никто трубку не снял. Пришлось подругам ехать по адресу, указанному Леопольдом в числе других координат владельцев вишневых «Мерседесов». К счастью, это было недалеко. Через десять минут подруги оказались на станции метро «Приморская». Владелец второго темно-вишневого «Мерседеса» жил в новом доме, стоящем почти на берегу залива. Двор был огорожен аккуратной металлической решеткой, и за ней стояли машины. Но охранника тут не было. Его роль выполнял современный замок, намертво приваренный к металлическим воротам. Открыть его можно было только с помощью специального ключа, какового у подруг, разумеется, не было. Подруги потыкались в закрытые ворота и задрали головы. Забор был мало того что высокий, так еще и сконструирован из чего-то, здорово напоминающего остро заточенные пики в два с половиной метра высотой.
— Ни за что не поверю, чтобы припозднившиеся гости жильцов проникали за ограду через забор, — сказала Мариша.
— Конечно, нет, — фыркнула Юля. — Тут должна быть калитка или какое-то переговорное устройство.
— Но его нет, — возразила Мариша. — Только замок на воротах. Ты же видишь.
— Вижу, вижу, — пробормотала Юлька. — А вот и переговорное устройство собственной персоной.
И действительно, к ним, мелко семеня, приближалась сухонькая бабка, угрожающе хмурясь при этом.
— Ну, чаво вам ни свет ни заря надоть? — ворчливо поинтересовалась она у подруг.
Каким-то шестым чувством подруги поняли, что бабка их интереса к темно-вишневому «Мерседесу» не поймет.
— Вход ищем, — лишь частично ответила правду Мариша.
— А зачем он вам? — неприветливо отозвалась бабка.
— Жилец нам нужен, — ответила Мариша. — Хомченко Иван. Из семьдесят третьей квартиры.
— Иван Федорович еще спят, — поджав губы, ответила бабка. — Они никогда раньше одиннадцати утра не поднимаются.
— Это с кем же он живет? — спросила Юлька.
Бабка просверлила ее взглядом и неожиданно мягко ответила:
— Одни они живут. Вдовеют уж второй месяц. Несчастье у них. Жена второй месяц как убилась.
— Да вы что? — ахнула Юлька.
— Да и то, — тряхнув головой, ответила бабка. — Молодая была. Глупая. Иван Федорович по доброте своей машину ей купили. А она, дура эта… Прости, господи, что о покойнице плохо отзываюсь! — И бабка несколько раз перекрестилась. — Да только так оно и есть, что глупо получилось, — продолжила она. — Иришку от машины оторвать нельзя было. Целыми днями на этой машине гоняла. Да и то сказать, Иван Федорович не поскупились. Красивую машину ей купили. Этот, как его… «Мерседес». Вот! Уж я на что в машинах не разбираюсь, а и то поняла, что дорогая машина. Блестела вся. Вишневая такая. Загляденье. Только позавидовал, должно быть, кто-то. Вот и не поездила Иришка на ней и недели. Разбилась. Сама насмерть и еще людей покалечила.
