Дарья Донцова - Самовар с шампанским
– Да! – храбро подтвердила я. – Из небольшой деревеньки.
– Шарль! – позвала девушка.
– Чего тебе? – спросил симпатичный худенький подросток, высовываясь из кафе. – Бонжур, мадам.
– Бонжур, – отозвалась я.
– Бабушка твоей Мари родом из Оверни? – спросила официантка.
– Она не моя, – покраснел Шарль, – мы просто дружим, ходим в одну школу.
Я невольно улыбнулась, еще пять минут – и я окончательно поверю, что весь шестой округ посещает одну гимназию.
– Старуха живет не в Оверни, – продолжал тем временем Шарль, – а в Верхней Гаронне.
– Ты в этом уверен? – спросила я.
– Жози, иди сюда! – закричал из ресторана мужской голос.
Официантка исчезла.
– Не совсем, – смутился Шарль, – мы с Мари про старуху не разговаривали. Но я знаю, что мать на нее накричала из-за того, что она бабушку с Пасхой не поздравила. Мари пыталась объяснить, что никак дозвониться не могла, но Лоретта жутко вредная. Мари наказали, мы не смогли в кино пойти.
Я вынула кошелек и продемонстрировала Шарлю купюру.
– Знаю, что Мари забежала к тебе перед самым отъездом. Если скажешь, куда они направились, деньги перейдут в твои руки. Если нет, сюда через час явится полиция и примется задавать вопросы. Выбирай, что лучше: получить гонорар или просидеть в душном кабинете несколько часов.
– Нет, мадам, Мари приходила раньше, она с мамой поругалась, – после небольшого колебания продолжил мальчик. – Лоретта очень жадная. Мари хотела взять ерундовый блокнот с кошкой, а мать не дала, надавала ей пощечин и вытолкала из магазина, так пнула, что Мари упала!
Я молча слушала мальчика. Да уж! От тыквы не родится кролик! Девочка врушка, и это качество она, похоже, получила от маменьки.
– Мари сразу после того, как с мостовой встала, сюда пришла, – говорил Шарль, – мне ее жаль, моя мать никогда не дерется, и отец тоже рук не распускает, а Лоретта постоянно дочку ни за что колотит. Мы пошли на бульвар Сен-Мишель, съели пиццу, потом болтали. И тут ей мамахен позвонила, велела срочно домой бежать, что-то случилось с их бабкой. Мари умчалась, потом сообщение скинула, вот.
Шарль вынул телефон.
– «Мамашка сбрендила. Уезжаем. Куда, не говорит. Я тебе сброшу адрес». Все.
Я выхватила у мальчика мобильный.
– Мадам! – возмутился тот. – Вы не имеете права!
– Ты не заметил продолжения сообщения, – ухмыльнулась я, – оно длиннее. На словах «Я тебе сброшу, где мы» не заканчивается, есть весьма интересное продолжение: «Это, я думаю, из-за тех денег. Никому ничего не говори про перстень и платье». О каких деньгах идет речь?
У Шарля задергалось веко:
– Не знаю, мадам. Мари, когда нервничает, глупости пишет.
– Что за кольцо? – наседала я.
Подросток сделал попытку выкрутиться:
– Я купил его Мари на день рождения. Оно ей понравилось, хоть и совсем дешевое, но Лоретта не разрешает дочери брать презенты, она жутко злая, поэтому…
– Шарль, – перебила я мальчика, – знаешь старинную французскую пословицу: «Если лев подружится с овцой, он станет бараном»?
– Да, мадам, – кивнул подросток, – с кем общаешься, на того становишься похожим.
– Ты умный парень, – польстила я подростку, – а Мари, похоже, научила тебя привирать. Пойду поговорю с твоим отцом, может, он запомнил номер такси, в которое сели Эвиары. Родители одобряют твою дружбу с Мари?
– Нет-нет, мадам, – перепугался Шарль, – не надо беседовать с ним! Мне здорово влетит, папа не любит Лоретту, и Мари ему тоже не нравится.
– Тогда выкладывай, что знаешь, забирай евро, и расстанемся навсегда, – пообещала я.
– Нельзя тут разговаривать, – занервничал Шарль, – родные увидят, пристанут с вопросами. Лучше на Бульмише[11], около супермаркета Монопри есть книжный, поднимитесь на второй этаж в отдел компьютерной литературы, я прибегу туда через десять минут.
– Обмануть меня решил? – улыбнулась я. – Магазин давно закрыт!
– Этот книжный, как Монопри, работает до полуночи, – возразил Шарль. – А если я вас вокруг пальца обведу, вы же назад вернетесь злая, как крыса, и тогда точно моим предкам про кольцо, подаренное Мари, расскажете.
– Логично, – пробормотала я. – Отмени мой заказ и бегом на Бульмиш.
Глава 11
Двери книжного магазина на самом деле оказались приветливо распахнуты, я пошаталась по второму этажу, села на лавочку в нужном отделе и посмотрела на часы – Шарль опаздывал.
Через сорок минут я встала. Дашенька, сегодня тебе не везет, на пути встречаются сплошные обманщики. Сначала Лоретта отправила меня на другой конец Парижа. Но я теперь понимаю, почему она это сделала и по какой причине уверяла, будто Катрин раньше вечера не включит мобильный и не появится в клубе. Мадам Эвиар избавилась от докучливо любопытной гостьи, чтобы получить время спешно покинуть город. Она лгала очень убедительно. А теперь меня провел Шарль, он тоже не собирался откровенничать с незнакомкой. Ну ничего, я вернусь в ресторанчик и обращусь к родителям подростка. Услышав про кольцо, отец вытрясет из сына правду.
Но на выходе из торгового дома я столкнулась с растрепанным и потным Шарлем.
– Простите, мадам, – шумно дыша, произнес он, – мать задержала.
– Ладно, – сказала я, – тебе повезло, что мы встретились, я намеревалась уже пошептаться с твоими родителями.
– О нет! – перепугался Шарль. – Давайте поднимемся на второй этаж, вдруг нас кто из соседей увидит? Вы не представляете, какие старухи любопытные! По воскресеньям в церкви ко мне привязываются: «Шарль, ты в каком классе?», «Мальчик, как ты учишься?», «Детка, у тебя есть девочка?». Ненавижу их!
– Сплетниц легко нейтрализовать, – улыбнулась я. – Не злись на старух, а получай удовольствие от общения с ними.
– Как? – удивился Шарль. – Вы шутите, мадам.
– Вежливо беседуй со всеми, – посоветовала я, – шаркай ножкой. Ты же знаешь, какого мальчика старухи сочтут воспитанным?
Шарль кивнул.
– Вот и не разочаровывай их, – продолжала я, – если сидишь на скамейке в садике у собора, видишь престарелую даму, сразу встань. Это ей очень понравится, и непременно отвечай на ее вопросы, но! Всем любопытным сообщай разную информацию. Спросит одна бабка про любимую девочку? Опускай глаза и лепечи: «Да, мне очень нравится Эмили, дочь булочника». А второй скажи: «Я сохну по Розине из кондитерской», третьей соври про желание пойти учиться на священника и полный отказ от общения с женщинами, ну и так далее. Понимаешь, что будет потом?
Глаза паренька вспыхнули.
– Они все переругаются, когда станут меня обсуждать. Кое-кто к маме придет, начнет выспрашивать. Мать их за дур посчитает, в особенности когда про церковнослужителя услышит. Я вообще-то намерен с компьютерами работать. Спасибо, мадам! Отличная идея.
– Странно, что ты до сих пор сам не додумался до столь простого решения, – удивилась я. – Мне оно пришло в голову, когда я пошла во второй класс. Пожилые соседки в нашем дворе тоже обожали приставать к детям.
– Взрослым надо говорить правду, – назидательно сказал Шарль.
– И как? Всегда получается? – серьезно спросила я.
– Да, мадам, – легко соврал Шарль.
Я рассмеялась.
– Есть люди, которых никогда нельзя обманывать: родители, близкие друзья, любимый человек. Ты рискуешь потерять их доверие, уважение и испортить отношения. Большими неприятностями чревато вранье врачу или адвокату. А в отношении остальных надо думать. Стоит ли откровенничать со сплетницей? Да или нет? Абсолютная честность вовсе не хороша. Ты скажешь смертельно больному человеку, что он завтра умрет?
– Конечно нет, мадам, наоборот, заверю его, что он скоро поправится, – ожидаемо ответил Шарль.
– Но это ложь, – уточнила я, – и она бывает разной, как и правда. Сейчас тоже подумай, как тебе выгоднее поступить: откровенно изложить мне все, что знаешь об отъезде Мари, получить деньги и спокойно уйти, или…
Шарль прислонился к стеллажу с книгами.
– Мадам, Мари знала, куда направляется. Лоретта собралась внезапно, еще утром она и не думала Париж покидать. Мы с подружкой договорились в десять в бар пойти на Сен-Сюльпис, там все наши собираются. Мари хотела тайком удрать, она от матери устала, та постоянно твердит: «У нас денег нет! Не можем ничего себе позволить, мы нищие, бизнес умирает». Очень громко вопит на всю улицу, дочери за нее стыдно. О жадности Лоретты стихи слагают, она прямо как сумасшедшая. Месье Эвиар с женой не спорит, он добрый, хороший, у жены под пятой сидит, что та велит, то и делает, иногда Мари денег сует. А мамашка скорее удавится, чем дочке один евро подарит. Эвиары вовсе не нищие, живут, как все. Сейчас кризис, никто не шикует, но никто и не жалуется постоянно. А Лоретта придет в магазин и заводится: «Почем у вас сливочное масло? С ума посходили!»
Шарль горестно вздохнул:
– Десятого сентября у нас в школе будет традиционный ежегодный бал цветов, девочки должны прийти в красивых платьях, они садовые феи, мальчики им букеты дарят. Очень здорово получается, к нам всегда телевидение приезжает, снимает репортаж. Одноклассницы выпендриваются, сооружают прически, макияж наносят, хотят друг друга перещеголять. А Мари всегда хуже всех выглядит, потому что мать ей говорит: «У нас нет ни копейки! Вымой сама голову, плойкой волосы завей и иди на дурацкий праздник. И платьев у тебя полно. Не смей семью грабить, мы нищие». Представляете, Лоретта на наш рынок, который на улице Бучи по утрам работает, не ходит. Она ездит в Бастилию[12], фиг знает куда на автобусе прется, считает, что там дешевле продукты.
