Яйца раздора - Галина Балычева
— Так... — озадаченно протянула Лялька, — ни одного «столба», — и захлопнула атлас. — Только «холмы» и «ключи». Может, тетя Вика что-нибудь перепутала? — Она вопросительно посмотрела на меня. — Какие будут соображения?
Никаких особых соображений у меня пока не было, и я предложила попытать счастья с «холмами» и «ключами».
— Может, не Белые столбы, а например, Белые холмы? — предположила я.
— Или же «столбы», но не белые, а какие-нибудь другие, — подхватила мою мысль Лялька и снова уставилась в атлас.
Но на нашу беду, в указателе не было вообще никаких «столбов» — ни белых, ни серых, ни зеленых. Не было даже оранжевых.
Тут в дверях появилась тетя Вика с огромным тюком (неужели это была палатка?), а следом за ней семенила сухонькая седенькая старушка — очевидно, Вероника Матвеевна, у которой все есть. Рядом с высокой и полной тетушкой (тетя Вика весит немногим меньше центнера) маленькая сухонькая Вероника Матвеевна смотрелась мелкой серой мышью. Но вдруг она произнесла неожиданно густым басом, непонятно каким образом исходившим из ее плюгавенького тела:
— Здравствуйте, барышни. — От неожиданности мы вздрогнули. — Вот, извольте, — старушка протянула деревянный, отполированный прикосновениями многих рук футлярчик, — компас моего мужа.
В слове «компас» Вероника Матвеевна сделала ударение на втором слоге на морской манер.
— Вещь хоть и старая — девятнадцатый век, но работает исправно. В дороге пригодится. — Старушка протянула прибор.
Тетя Вика разложила на диване принесенные от соседки вещи. Здесь оказались два спальных мешка, палатка и один надувной матрас.
— Замечательно, — похвалила старушек Лялька, — с такой экипировкой мы теперь — хоть куда. Плохо только то, что мы не знаем — куда. Ведь никаких Белых столбов на карте нет.
Услышав про Белые столбы, Вероника Матвеевна удивленно вскинула брови и спросила, что, собственно, Лялька имеет в виду.
— Тетя Вика сказала, что Фира отправился в Белые столбы, — пояснила я. — Но ни на одной карте никаких «столбов» нет, и как до них добраться, неизвестно.
— Свят-свят, — перекрестилась Вероника Матвеевна, — когда ж это с ним случилось-то, Викушенька? Такой хороший был мужчина.
При слове «был» тетя Вика схватилась за сердце и тяжело опустилась на диван.
— Ну так как же? — не обращая внимания на эмоции старушек, бестактно встряла Лялька. — Где тут у вас Белые столбы и как до них добраться?
Вероника Матвеевна зябко поежилась и, нервно теребя камею на груди, произнесла тихим басом:
— А что тут искать-то? У нас только одна психиатрическая больница, другой нет. Сейчас справочник принесу. — Старушка засеменила к выходу.
Теперь я уже ничего не понимала.
— Стойте! — крикнула я и опустилась на диван рядом с тетушкой. — При чем здесь психушка-то?
Вероника Матвеевна остановилась и, растерянно посмотрев сначала на меня, потом на тетю Вику, пробасила:
— Но вы же сами сказали, что Ферапонт Семенович лежит в психиатрической больнице. — Она быстро-быстро захлопала ресницами.
Я возвела очи к люстре, набрала в легкие побольше воздуха, посчитала до десяти... и спокойно сказала:
— Хорошо, давайте начнем все с начала.
Я повернулась к тете Вике.
— Где живет родственник Фиры, то есть... тьфу!.. родственник приятеля Фиры?
— В Больших холмах, — вместо тетушки быстро ответила Вероника Матвеевна. — Ферапонт Семенович сам говорил, что они собираются ехать в Большие холмы в гости к какой-то Марфе. Помнишь, Вика? — она протянула к тетушке свою сухонькую лапку, унизанную сразу несколькими перстнями. — Когда он приезжал к тебе на прошлой неделе, он сам рассказывал, что у родственницы его приятеля, Якова, в Больших холмах собственный дом с садом и что в этом самом саду ананасы растут. Помнишь?
Про дом и сад тетушка сразу же вспомнила и слова Вероники Матвеевны подтвердила.
— Точно, — сказала она. — И про дом говорил, и про сад. Но только я тогда не поверила. Подумала, что врет старый, как всегда. Ну какие у нас могут быть ананасы?
Мы с Лялькой с умилением смотрели на кладезь информации — Веронику Матвеевну. Мало того, что она внесла ясность в вопрос о месте пребывания нашего великого путешественника — Фиры, так она еще и имя большехолмской родственницы назвала.
— А фамилию этой Марфы вы случайно не помните? — спросила я у Вероники Матвеевны. — А может, и адрес знаете?
Мы с надеждой уставились на старушку. Однако, как ни напрягалась Вероника Матвеевна, как ни пыжилась, ничего больше припомнить она не смогла.
— Нет, — с сожалением пробасила она, — больше ничего не помню. — Она виновато развела руками.
Мы, конечно, слегка огорчились, что наши надежды на светлый ум и твердую память тетушкиной соседки не оправдались. Но если раньше у нас вообще не было никакой информации о местонахождении Фиры, то теперь мы хотя бы имели приблизительное представление о том, куда и к кому мог навострить свои лыжи наш неугомонный старик. Впрочем, стопроцентной уверенности в том, что Фира и в самом деле находится в Больших холмах у некой Марфы, у нас, конечно же, не было. Мало ли что могла напутать Вероника Матвеевна. Но поскольку другой информации у нас не было, мы были рады и этой.
Значит, искать надо было не Белые столбы, а Большие холмы. И мы с Лялькой тут же принялись вновь листать дорожные атласы.
— Есть! — выкрикнула я, найдя в оглавлении требуемый населенный пункт. — Вот они, родимые, Большие холмы! Сейчас посмотрим по карте...
Мы склонились над большой потрепанной картой. Где-то километрах в семидесяти от Киева значился населенный пункт под названием Большие холмы.
— За час доедем, — прикинула Лялька. — Если прямо сейчас выедем... Давай собирайся, — скомандовала она.
Лялька снова взяла бразды правления в свои наманикюренные руки.
Я кинулась было собирать вещи, но оказалось, что собирать, в сущности, ничего не надо. Сумки с рюкзаками как лежали нераспакованными в прихожей, так никто к ним и не прикасался.
Мы сложили вместе два спальных мешка и для удобства транспортировки перевязали их веревкой, а от палатки, матраса и антикварного компаса с благодарностью отказались.
Тетя Вика прибежала из кухни с пакетом пирогов и термосом.
— Вот возьмите на дорожку, — сказала она. — Неизвестно, когда еще
