Царица роз и три папы - Янина Корбут
Я же сразу смекнула, что эту цветущую пышной красотой гречанку не мешало бы использовать нам во благо. Такие габариты как раз были по части Славика. И он уже не раз показывал себя профи в деле охмурения пышных дам. Но пока мое дело было присматриваться, оттого я неторопливо поедала поданный омлет, заедала греческим салатом и поглядывала в окно. Розочке тоже положили в миску мелко нарезанное отварное мясо и налили водички.
Славик сидел со своим обычным видом, но при этом выглядел дурак дураком: он намотал на голову халу из полотенца и теперь она постоянно падала ему в тарелку.
Когда Славик в третий раз уронил полотенце в салат, Шрек, не выдержав, выкинул его в раковину. Не Славика, полотенце. Первым нарушил молчание мелкий, отставив в сторону опустевшую чашку из-под кофе.
– Что же, я надеюсь, вы немного восстановили силы? Можем поговорить о деле?
– А какое у вас ко мне дело?
– Ваше дело – передать нам ценную информацию, которой владеете только вы. И тогда ни вы, ни песик, ни ваш слабоумный приятель не пострадаете. И вернетесь домой тем же частным бортом. Ко всему прочему вы получите очень хорошее денежное вознаграждение. И вы, и песик, и ваш слабоумный…
– Сам ты слабоумный! – завопил Славик и угрожающе вскинул вверх вилку.
Шрек охнул, мелкий подпрыгнул на стуле, а хозяйка заинтересованно уставилась на Славика. Видимо, распознала в нем доминантного самца. Я уже не раз упоминала, что худосочный Славик весьма нравился дамам бальзаковского возраста: видимо, вызывал у них острое желание прижать его заморышное тельце к плодородной груди.
– Ладно-ладно, – замахал руками мелкий. – Очень хороший, умный мальчик.
– Ты бы это чудо на цепи держала, – буркнул Шрек, закуривая.
– Розочка не терпит цепь, она ручная.
– Я про придурка.
Вилка снова взметнулась вверх, но я похлопала приятеля по руке.
– Но-но-но. Он безобидный. В основном. Не способен ни к какой инициативе. Делает только то, что скажут.
– А что у него за диагноз? – поинтересовался Марик.
Но я отмахнулась в досаде:
– Очень запутанный. Я запомнила только окончание – френ.
Славик радостно закивал:
– Да-да, я олигарфен. Ой, олифраген. Оли…
– Так, Славик, иди-ка погуляй с Розочкой. Мне нужно поговорить с дядями. Нам же можно выходить во двор?
Мелкий и толстяк переглянулись: насколько я поняла, одних выпускать нас не планировали. Но моя тактика сработала: они решили, что от олигофрена не приходится ждать пакостей.
Мелкий порыскал в разговорнике, который держал под рукой, после чего обратился к гречанке на ее языке. Та, кивнув, взяла Славика под руку и повела во двор. Приятель продемонстрировал потрясающую проходку в стиле биоробота Буратино. Розочка, покончив с мясом, поспешила следом, виляя хвостом.
Проводив их довольным взглядом, я сложила пальцы рук домиком и выжидающе уставилась на своих похитителей. Самое интересное, что мне почему-то было ни капельки не страшно. Нет, то есть умом я, конечно, понимала: раз нас похитили – ничего хорошего ждать не стоит. Но почему-то я была уверена в благополучном исходе дела и воспринимала все это как игру.
– Итак, какая информация вас интересует?
– Это касается покойного Михаила Сомова, – скроив скорбную мину, вздохнул мелкий.
А я внутренне охнула. Меньше всего я ожидала пакостей с этой стороны. Мелкий, выждав пару секунд, в течение которых он пытался что-то прочитать на моем лице, продолжил:
– Он был моим давним приятелем. Я бы даже сказал – другом. И когда я узнал, что с ним случилось, то… словом, я был обескуражен. И принял меры…
– А он тоже друг? – ткнула я пальцем в Шрека.
Тот зло взглянул на меня и кивнул. Но не сдержался.
– Гони все, что ты узнала от шизанутого историка, – выйдя из образа друга, пролаял он.
– Он был музейным работником. Кажется, не так уж хорошо вы его знали, – с сомнением протянула я, играя вилкой.
Щечки мелкого приобрели свекольный румянец, а Шрек пробормотал «я сча ее ушатаю».
– Тише, тише, – умоляюще сложил ручки Марик. – Не стоит накалять ситуацию. Уважаемая Дарина, не будем цепляться к словам. Мой коллега знал его шапочно. А вот я истинно хочу восстановить справедливость. Михаил жаловался, что ему угрожали. И вот итог. Он вам что-нибудь говорил о своих делах в Греции?
– Не особенно. Если честно, я думала, он сам… Вы меня огорошили. Но даже если вы считаете, что ему угрожали, стоило обратиться в полицию. Не знаю, чем я…
– Ваша полиция была подкуплена, у нас есть достоверная информация. И никто не стал бы расследовать это дело. С этой целью, и только с ней, мне пришлось пойти на такие радикальные меры.
– То есть похитить нас? Вообще-то…
– Назовем это «пригласить в гости», – Марик все еще пытался «держать лицо». – Меня интересует, о чем он говорил с вами перед тем, как погиб. Важно все: шутки, жалобы, поговорки, обрывки мыслей. Он был подавлен? Чего-то боялся?
– Как и все сейчас – короны.
– Может, ему что-то присылали, пока он гостил у вас? Если он прямо что-то рассказывал о своей поездке в Грецию – не утаивайте. С кем он общался последние дни, встречался, о чем мечтал? Какие документы вам доводилось видеть в его номере? Может, он показывал какие-то карты?
– Я вас услышала. Но, боюсь, ничем помочь не могу. Наши беседы были весьма поверхностны. Природа, погода… Но я честно попытаюсь восстановить в памяти все наши диалоги. Вроде бы что-то такое про карты действительно всплывало в разговоре. Только вот не припомню, что именно.
Марик едва не подскочил на стуле:
– Если можно, побыстрее. Вы же понимаете, преступник может уйти от ответа перед законом, и вообще…
– Не надо на меня давить, – нахмурилась я. – У моей памяти есть одна нехорошая особенность: в условиях стресса доступ к хранящимся в голове файлам блокируется. Однажды я рассталась с парнем, и на фоне стресса даже забыла, где живу. Пришлось ночевать в гостинице. Так что не советую создавать мне нервную обстановку. Из-за этого похищения я и так чувствую, вот прямо чувствую, что забыла что-то важное.
Шрек комкал скатерть и потел, в его взгляде читалась прямо-таки ненависть. И я позволила себе испортить им настроение:
– Все это, конечно, похоже на правду. Ну, вот эти ваши разговоры о дружбе и так далее. Но как нас усыпили? И вы очень осведомлены о нашей с Мишей дружбе. Значит, кто-то, кто проживал в отеле, вам помог. Так ведь?
– Это секретная информация. Не забывайте, на какие структуры мы работаем, – заволновался мелкий. – Скажем так: у нас был осведомитель, помощник. Личность не раскрываем. И