Сергей Лавров - Пустырь Евразия
Присмотревшись, Авенир заметил, что среди персонала нет тех молодых девушек, за которыми он, собственно, и пришел сюда. Это заставило его еще раз обойти все гостеприимные просторы клуба, и вскоре он обнаружил узенькую неприметную лестницу на второй этаж, которую прежде принял за служебный выход. Лестницу, однако, перегораживал турникет, а когда Авенир сунулся к нему, вежливый охранник пояснил:
— Вам нельзя. Сюда только с синей картой.
Авенир взял легкий коктейль и присел за свободный столик одного из многочисленных кафе — как раз напротив загадочной лестницы. Он отдыхал и поджидал чуда. И чудо не заставило себя долго ждать!
Из недр этого Вавилона развлечений возник и с радостной улыбкой встал перед Авениром, сверкая очками, эдакий «яппи» метров двух росту. «Яппи», как альбатрос, разводил длинными руками с холеными ногтями и перстнем на безымянном пальце. За спиной его робко прятались вьетка с подносом и фотограф.
— Поприветствуем нашего стотысячного посетителя! — провозгласил «яппи».— Всего год прошел с нашего открытия, а у нас уже побывала пятая часть населения нашего города! Поздравляю вас! Вы выиграли золотую карту нашего клуба, но главное — вы выиграли меня! Прошу любить и жаловать — Трофим! Я дежурный менеджер этого заведения, и сегодня ночью я буду вашим Мефистофелем, вашим провожатым во всех уголках нашего комбината досуга, ха-ха!.. Неудачно сострил. У нас тут можно все! И вообще, как говорится, есть только два вида извращений — хоккей на траве и балет на льду, все остальное — естественно! Ха-ха-ха!.. Вот это удачно получилось!
Вьетка на русский манер преподнесла Авениру на блюде золотую карту в алом бархатном чехле с белым слоном. Фотограф защелкал вспышкой. Трофим знаком удалил подчиненных, за плечи усадил Авенира на прежнее место, а сам развалился в соседнем кресле, закинув длинную, как у аиста, ногу за ногу. Авенир уставился на его полосатые носочки и лаковые туфли с немыслимо длинными носами. Вьет-бармен, знакомец Авенира, мигом поднес шефу коктейль со льдом.
— Ты впервые у нас в гостях? Тебя как зовут? Авенир? — посасывая коктейль и насмешливо разглядывая смущенного сыщика, спросил Трофим.— Тогда тебе безумно везет! Еще бы не везти с таким имечком! Только не обижайся! Я прежде работал диктором на молодежном радио, там без приколов никак, сам понимаешь! Просто многие ходят сюда каждый день — а стотысячным оказался именно ты. У нас на входе электронная регистрация посетителей, так что все без обмана. Просто я замешкался и поздновато отправился тебя встречать, а ты еще вдобавок запропал куда-то в этом бедламе!
Голос у Трофима был действительно хорошо поставленный, теплый и знакомый. Подождав, пока Авенир справится с ситуацией, он поднял его и поволок за собой, на ходу разъясняя обширные права обладателя золотой карты:
— И всем этим ты сможешь наслаждаться целый год без перерыва! Но, как в любой игре, у нас есть свое золотое правило. Карту нельзя передавать никому! При попытке передачи она тут же аннулируется! Пуф-ф!.. Так что будь разумным эгоистом! Эгоист дженерэйшн, ха-ха!.. Хорошо сострил.
Они сперва посетили кегельбан, где Трофим одним ударом мастерски сносил все кегли, а шары Авенира едва докатывались до стойки. Видя смущение юбиляра, менеджер повел его к бильярдным столам, но и тут успехи его протеже оказались весьма скромными и вызывали улыбки окружающих, особенно юных бильярдесс. Предложив запить огорчение чем-нибудь покрепче, Трофим угостил Авенира фирменным коктейлем и сам с удовольствием пропустил два стаканчика. Попутно он еще успевал отдавать какие-то распоряжения то и дело подбегавшим вьетам.
— Азиаты! За всем нужен глаз да глаз, а то хозяин шкуру спустит!
— А кто хозяин?
— У! Голова! А пойдем-ка мы крутанем колесо фортуны, так сказать! А то ты что-то заскучал в нашей спортивной секции, а? Ха-ха-ха…
Они отправились в игорный сектор, где Авениру действительно начало немыслимо везти. Он взял крупный куш на красном, потом сорвал банчок на карточном столе, что-то отхватил в экзотической игре с костями. Даже «однорукий бандит» отсыпал ему горсть фишек! Под конец путешествия по колесу фортуны Трофим помрачнел от зависти и грубовато сказал:
— Ну, хорош баловаться! Так ты разоришь мое заведение! Подумай — может, еще чего хочешь, а? Как у тебя с женщинами? Имей в виду: если у тебя нет женщины, значит, у кого-то их две! Ха-ха-ха!
К этому моменту он уже изрядно наклюкался и изъяснялся не так живо.
Была уже глубокая ночь, но жизнь в казино бурлила вовсю. У Авенира шумело в голове, он недоуменно думал об окружающих: «Когда же они спят?» Решив воспользоваться податливостью своего Мефистофеля, он подвел его к загадочной лестнице.
— Ах ты хитрюга… — сморщился Трофим, покачиваясь.— Туда нельзя, туда только с синей картой… Здесь каждый испорчен в меру своих возможностей!
— Но у меня же золотая!
— Ну да… Хорошо, только по большой дружбе! Чем-то ты мне симпатичен, голубоглазый мальчуган! Только не надейся, я не гей! Я предпочитаю женщин! Что делает привлекательной любую женщину? Ночь, мой друг! Пошли за мной!
Охранник продемонстрировал военную выправку при виде шефа и ничуть не выразил удивления, пропуская Авенира. Они поднялись по богатой ковровой дорожке, открыли одну широкую дверь, затем другую. Внезапно запахло парной баней, воздух стал влажным и ароматным. Перед ними открылся широкий и глубокий коридор между пластиковыми стенами с раздвижными дверьми по бокам. Играла успокаивающая музыка, из-за ближайших дверей доносились какие-то непонятные, но очень волнующие звуки.
— Нет,— сказал Трофим,— мы тут не пойдем. Не ровен час, наткнемся на клиента. Они у нас здесь ни с кем не любят встречаться, даже друг с другом. Строго по одиночке разводим!
Он открыл небольшой служебный вход и знаком пригласил Авенира следовать за ним. За чередой извилистых поворотов открылся зал с аппаратурой видеоконтроля. За множеством экранов сидел человек. Трофим отправил его покурить, а сам защелкал переключателями пульта.
— Только чур — могила! Узнают, что я тебе показывал, вышибут в два счета! Сейчас я тебе что-нибудь интересненькое подберу… Сейчас… Вот, то, что надо!
Авенир похолодел и задрожал. На экране предстала ему нагая Вероника, разметавшаяся на широкой белой тахте. Она закрыла глаза и ловила губами воздух, извиваясь под ласками двух маленьких голых вьеток, одной из которых была та самая, воробышек. Он все смотрел, не в силах отвернуться или хотя бы зажмуриться, и дышал в такт движениям и судорогам стройных женских тел, то сплетавшихся в неразличимый клубок, то расходившихся в скульптурные группы, центром которых неизменно была Вероника. Сердце его стучало молотом.
— Сиамский массаж,— нехорошо улыбаясь, пояснил Трофим.— Красивая женщина радует мужской глаз, а некрасивая — женский… Все, хватит. Представление окончено.
Он щелкнул пультом. Его гостеприимства отчего-то значительно поубавилось. Они вернулись на первый этаж.
— Мне надо поговорить с той девушкой,— сказал Авенир.
Трофим заржал:
— А ты тонкий ценитель жизни! Сначала поймать сеанс, а потом беседовать с дамой, как ни в чем не бывало! До такого даже я не додумался! Ты не извращенец, случайно?
Он с каждой минутой становился все грубее.
— Ты не понял,— настаивал Авенир.— Мне нужна та… Вьетка. Та, что была в ногах… Ну, понимаешь?
— А-а! — удивленно протянул Трофим.— Понимаю, как же. Это можно устроить, но учти — у нас не бордель!
— Ты не понял! — вскричал Авенир.— Я хочу просто поговорить с ней… Посидеть здесь где-нибудь за столиком! И чтобы она не знала, что я видел! Это можно?
— Исключено! — отрезал менеджер.— И вообще, моя миссия окончена. Я не могу с тобой таскаться всю ночь. Я тебе все показал, дальше сам. У меня работа.
И он исчез в толпе, оставив Авенира наедине с бурей чувств и мыслей.
Можаев стоял посреди блуждавших, как кометы, клиентов, оглушенный. Впервые он негодовал на свою память, не отпускавшую увиденное. С трудом совладав с собой, чувствуя невероятную усталость и дрожь в коленях, он вышел на улицу и побрел домой. Пустынные ночные улицы выглядели странно после нескольких часов пребывания в многолюдной веселой толчее. Был как раз тот самый унылый час, после которого ночь идет на убыль. Все спали. Машин не было.
Вскоре за спиной у него зазвучали чьи-то поспешные шаги. Человек был еще далеко, но торопился. Это было неприятно. Авенир с облегчением свернул в переулок, но не прошел и полста метров, как вновь услыхал шаги. Тогда он отбросил ложную скромность и припустил во всю прыть, вспоминая, как вчера гнался за вьетами и Петрушей. Однако силы его в эту ночь были не те, через квартал он уже задыхался и слышал преследователя все отчетливее, боясь оглянуться. Он отчаянно шарил глазами в поисках чего-нибудь весомого, решившись повторить на преследователе тот же фокус, что проделали с ним вчера, но, как на грех, ничего не попадалось. Увидав в сторонке десяток металлических гаражей посреди спящих домов, он метнулся туда, забился в узкую щель между пахнувшими краской холодными стенками и затаился, сдерживая колотящееся до тошноты сердце и хрип в горле.
