Иоанна Хмелевская - Проза жизни
Разъяснительная работа, вчера и сегодня проведенная со свидетельницами Кшиштофом Цегной, дала свои плоды. Обе лезли из кожи вон, стараясь помочь следствию и предупредить преступление, но пользы от их горячности было мало. В конце концов участковый решил проверить оба участка, вернее, их хозяев. Возможно, тут простое недоразумение, а возможно, и след какой-то крупной аферы. Участковый предпочитал быть в курсе того, что творится во вверенных ему владениях, а тут еще Кшиштоф Цегна настырно толкал его на немедленные действия. Если и впрямь запахнет чем-то неладным, надо будет устроить очную ставку свидетелей с подозреваемыми.
— Слушай... - В раздумье сказала Шпулька, когда они с Тереской задолго до звонка подходили к школе. - Мы с тобой полные кретинки.
— Возможно, - согласилась Тереска. - А в чем дело?
— Сад-то у нас под носом! Когда я вчера пробиралась домой, то заметила там в одном месте что-то вроде питомника. Еще подумала: так вот же они, саженцы! Зачем искать где-то у черта на куличках, у незнакомых садоводов, когда есть знакомый?
— Один, даже знакомый, нас не спасет. Сколько там саженцев? Тысяча? Да хоть и тысяча, всех он нам не отдаст. Сегодня сходим к нему, а потом придется ехать к тем. Да, слушай, хорошо бы взять у него и другие адреса, а то по тем, что нам дали, нас может ждать засада.
Шпулька прямо вросла в землю.
— Что ты мелешь? Какая засада?
— Но ведь они ничего о нас не знают. Не шли за нами — стало быть, не знают, ни из какой мы школы, ни где живем. Если решили нас убить, то постараются застать по тем адресам. Пошли, долго ты будешь изображать статую?
— О Господи! — взмолилась Шпулька. - За что мне такое наказание? Таких приключений мне ни за какие саженцы не нужно, знать бы, сломала бы вчера ногу! Это тебя тянет на насыщенную жизнь, мне и обыкновенная сойдет!
— Еще не поздно, ногу всегда можно сломать. Да не переживай, ничего страшного пока еще не случилось. А этот Скшетуский — очень даже ничего, и дело говорит.
— Может, и дело, - неохотно согласилась Шпулька. - У Скшетуского должна быть черная борода... Только я в эти игры не играю, живи своей интересной жизнью без меня!
Тереска и впрямь с младенческих, можно сказать, лет, с тех пор, как научилась читать, а быть может, и раньше, страстно мечтала об интересной жизни. Жизнь налаженная, размеренная, спокойная казалась ей застоем и болотом.
Сразу же после уроков она отправлялась по всяким дачным и садоводческим хозяйствам, разбросанным по городским окраинам. Затем она переключалась на репетиторство, а набралось ни много ни мало по шесть уроков на неделе. Жуткая трата времени, хотя в денежном смысле отнюдь не пустопорожняя.
Далее на очереди стояли гимнастика и всякие косметические процедуры: расчесывание массажной щеткой волос, вращение глазами, питательные маски и прочее, и прочее. Поздним вечером она вместе со Шпулькой отправлялась за выпрошенными саженцами. В довершение всего пошли домашние задания, учеба требовала свое. Все вместе совершенно не предоставляло возможности страдать по Богусю.
Доставка деревьев сознательно была отодвинута на самые поздние часы, под покров темноты. Понятно было, что если Богусь придет, то не позже восьми, а значит, после восьми можно отлучаться из дома со спокойной душой. Таким образом, все складывалось более-менее удачно.
В куче всякого хлама у Шпульки отыскались музейной древности санки. Ее отец смастерил их еще в последнюю военную зиму, чтобы возить на них картошку. Не найдя ничего подходящего, он пустил на них овальную дубовую столешницу, слегка подровняв ее с двух сторон Санки получились вместительные, метр на метр двадцать, а полозья к ним были позаимствованы от какой-то телеги, а может, и кареты. По просьбе Шпульки ее старший брат Зигмунт приделал к этому монстру вместо полозьев колеса от старого детского велосипеда. В целом монстр выглядел весьма впечатляюще. Спереди у него имелся ремень, за который можно было тащить, а сзади торчала дугообразная, намертво прибитая железная скоба, за которую можно было толкать. Груженый вязанкой саженцев, монстр производил на прохожих неизгладимое впечатление.
— Мы похожи на старьевщиков, - кисло морщилась Шпулька.
Внешний вид Тереску волновал мало, но афишировать себя средь бела дня не хотелось. Не хватало еще попасться на глаза Богусю! Прошлый раз она себя уже так скомпрометировала, что повторение будет иметь необратимые последствия.
Спустя три дня пани Марта впала в нешуточную панику. Поначалу она склонялась к мысли, что пани Мендлевская ошиблась. Тереска не относилась к подросткам, отравляющим родителям жизнь, и ничего пугающего прежде за нею не замечалось. Теперь же она с подозрительной регулярностью исчезала из дому после восьми и возвращалась лишь в одиннадцатом часу, тут же уединяясь в своей комнате и явно избегая разговоров с родителями. Вид у нее при этом был настораживающе изнуренный.
На четвертый день пани Марта услышала краем уха разговор своих детей, от которого у нее волосы на голове встали дыбом.
— Этот доктор с Жолибожа оказался порядочным человеком, - сказала Тереска брату, начищающему всю обувь скопом на ступеньках у кухонной двери. - Денег не вымогал, удалось с ним договориться. Не будь свиньей, одолжи велосипед.
— Тележка, как у рикши, лучше, - недовольно ответил Янушек. - Одна может везти другую. А вообще обе вы наивные дурочки. Через неделю вам кранты.
— Сам ты глупый и наивный. Я тебе что, рожу этого рикшу? Чужие люди, и те сочувствуют несчастным малюткам, а ты как чурбан бесчувственный!
— Меня ваши подкидыши не интересуют. Ты влипла, ты и выкручивайся.
Больше пани Марта ничего не услышала, потому что Тереска сбежала по ступенькам с твердым намерением влепить брату подзатыльник, и уже схватила для крепости удара обувную щетку. Янушек от удара уклонился, но беседа приобрела слишком бурный характер, чтобы можно было что-то понять.
— Дети, не надо драться, - автоматически сказала пани Марта и ушла на кухню с тяжелым сердцем.
Дело казалось ей крайне деликатным, и непонятно было, как к нему подступиться. Тереска избегала ее и уклонялась от объяснений, ссылаясь на нехватку времени. Вообще девочка она правдивая, не будет ни лгать, ни отпираться. Зато упрямства в ней хватает с избытком, замкнется в себе — и клещами ничего из нее не вытянешь. В последнее время ее просто не узнать, единственная возможность — выяснить что-нибудь через Янушека.
Янушек уже лежал в кровати, когда пани Марта заглянула к нему в клетушку — якобы проверить состояние его носков.
— Зачем вам рикша? — как можно равнодушней спросила она, заглядывая на полку с носками.
Янушек, опершись на локоть, с тревогой наблюдал за матерью. Как бы она не обнаружила кусок жестянки из-под мазута, который он припас для изготовления бомбы и не успел отмыть. Соседство жестянки с одеждой могло не понравиться матери.
— Что? — удивился он. - Какой рикша?
— Мне послышалось, что вы с Тереской разговаривали о каком-то рикше и велосипеде. Зачем он вам?
— А! Это не мне, а Тереске. Мне он не нужен.
— А ей зачем?
— Для транспортировки.
— Чего?
Янушек откинулся на подушку и подложил руки под голову, на какое-то время позабыв о банке.
— Они сбрендили, - пренебрежительно изрек он. - Таскают по всему воеводству саженцы.
Пани Марта как раз добралась до смятой грязной жестянки, спрятанной под рубахами и свитерами, но даже не обратила на нее внимания.
— Какие саженцы?
— Фруктовые. У них там в школе чокнулись. Велели раздобыть миллионы саженцев и высадить где-то там сад. Вот они и мотаются по пригородам, клянчат у кого ни попадя саженцы и свозят в школу. Пешком, через весь город. Представляешь? Рикша бы им не помешал.
У пани Марты прямо камень с сердца свалился, от облегчения даже в жар бросило. Она сразу потеряла интерес к носкам и быстренько запихнула их обратно на полку.
— А какое отношение к саженцам имеют подкидыши? — осторожно спросила она.
— Они этот сад для сирот сажают. Тереска все мне ими глаза колет. На жалость давит, думает, что расчувствуюсь и дам свой велосипед. Фиг им, я его только починил, а они мне его опять сломают. Пусть и не надеются, а надо — пускай грузовики наймут.
— А ты случайно не знаешь, почему они занимаются этим по вечерам?
— А когда еще? Я бы на их месте тоже в темноте возил, чтоб никто не видел. Только людей смешат с этим столом на колесах. Как их еще для кинохроники не сняли! Сущий цирк!
Пани Марта решила, что узнала достаточно. На всякий случай надо, конечно, поговорить с Тереской, но теперь уже понятно, что к чему. Уйдя от сына, она отправилась подстерегать дочь.
Тереска вернулась четверть одиннадцатого, уставшая и сонная. Обнаружив засаду, она неохотно задержалась на лестнице.
