Елена Логунова - Звезда курятника
— Масын! — торжествующе вскричал малыш, утаскивая красную «Альфу Ромео» на парковку в детскую.
— Спокойствие, только спокойствие! — сам себе сказал Колян, слегка подрагивающими руками натягивая на ногу туфлю.
— Пустяки, дело-то житейское! — подхватила цитату я.
Колян посмотрел на меня мрачным взором, чмокнул надутыми губами воздух и удалился. Еще получасом позже, сдав вахту няне, убежала на работу и я сама.
— Привет! Сегодня я твой! — радостно объявил мне Вадик, дожидавшийся моего появления уже во дворе, у служебной машины.
— За что мне такое счастье? — спросила я, принимая из рук оператора листочек «путевки» с редакционным заданием.
— Ты имеешь в виду дежурную съемку или работу со мной? — уточнил Вадик.
— Задание мне нравится, «Смотр качества хлебобулочной продукции» — это звучит неплохо, — заметила я, усаживаясь в машину. — А что касается тебя, так ты, Вадька, очевидно, выдан мне в нагрузку? Чтобы мне жизнь малиной не казалась? Полагаю, Наташа после вчерашнего отказалась с тобой работать?
— Неблагодарная! — Вадик надулся и в сердцах громко хлопнул дверцей. — Сколько я для нее всего снимал, хорошего и разного! А теперь мне говорят: «Еще раз облажаешься, к камере не приближайся!»
— Еще раз стукнешь дверцей, пойдешь пешком! — предупредил водитель.
— Еще раз сегодня услышу от кого-нибудь «еще раз», совершу что-нибудь ужасное! — заявил Вадик.
— Только не сейчас, — попросила я. — Ужасов мне нынче и без тебя хватает.
Машина медленно катила по улице, забитой автомобилями, водитель тихо ругался.
— Слышь, Вадька? — позвала я, не оборачиваясь. — На всякий случай я тебя предупреждаю: я не Сима, мне красивые девчонки в кадре не нужны, так что можешь никакое бабье не снимать.
— Угу, — буркнул оператор.
Справедливости ради надо признать, что свою работу он на сей раз выполнил хорошо. Единственное, что удивило монтажера, с которым мы готовили сюжет к эфиру, так это то, что в кадре были только мужчины.
— Вот не думал, что технолог хлебобулочного производства — чисто мужская профессия! — удивлялся Митя.
Я не стала объяснять, что это Вадик понял мою просьбу не повторять свою вчерашнюю ошибку как тотальный запрет на съемки всех до единой особей женского пола.
— Лен, тебя у себя к телефону! — приоткрыв дверь монтажной, прокричал в щелочку кто-то из техников.
Я прошла в редакторскую, взяла лежащую на столе трубку и услышала нервно «аллекающую» Ирку.
— Алле, Ленка, ты меня слышишь?
— Слышу.
— Через пять минут выходи в кафешку, я подъеду! — прокричала она.
Судя по характерному интершуму, подруга звонила мне из машины.
— А что случилось? — насторожилась я.
— Это не телефонный разговор! — заявила подруга.
Встревоженная, я вышла из здания телекомпании, перебежала через дорогу и заняла столик в маленьком кафе, где в дни футбольных матчей собираются фанаты местной команды. Телевизор на стойке показывал что-то тематическое, какие-то дюжие дядьки в трусах и гольфах бегали по аккуратно подстриженному газону за пятнистым мячом. Травка была зелененькая, сочная, очень аппетитная. Как говорит моя коллега Оля: «Когда я вижу такую траву, то завидую коровам». Не без оснований, кстати говоря: я как-то делала сюжет про наш стадион и с тех пор знаю, что футбольное поле — это очень сложное агротехническое сооружение. За качеством зеленого покрытия следит целая бригада трудолюбивых теток, которые по всем правилам науки готовят газонную смесь из нескольких видов трав и без устали пропалывают сорняки и «штопают» проплешины. Косят траву на поле дважды в неделю, и из бункера газонокосилки в мусорные баки высыпается аппетитно пахнущая зеленая кашица, представляющая собой идеальный корм для жвачных. Владельцы козочек, кроликов и хомяков со всей округи приходят с пакетами к мусорным контейнерам стадиона за витаминной смесью для своих питомцев.
— О чем ты думаешь? — прервала мои пасторальные мысли о зеленых пастбищах подоспевшая Ирка.
— О кроликах и козах, — честно призналась я.
— О копытных, значит? Это правильно. Ты мне такую свинью подложила! — заявила подруга, устало обмахиваясь подхваченным со столика меню. — Фу-у, пить хочу!
— Закажи коктейль «Пенальти», — посоветовала я. — Фирменный напиток! Я сама не пробовала, но Вадик говорил, что эта штука пробивает человека насквозь!
— Мало тебе чужих трупов, хочешь и меня уморить? — посетовала Ирка.
Упоминание о трупах во множественном числе меня неприятно удивило.
— Кто-то еще помер, кроме Димы? — догадалась я.
— Ну! И я нашла труп!
Около девяти часов утра, проводив на работу мужа, Ирка перемыла оставшуюся от завтрака посуду, вытянула из морозилки брусок замерзшей до каменной твердости говядины, брякнула мясной кирпич в мойку и на сем временно закончила приготовления к обеду. Никаких особенных дел у нее нынче не было: уборку в доме она сделала вчера, а с дежурной стиркой дорогая стиральная машинка обещала справиться без участия хозяйки. Ирка вышла в сад, полюбовалась немного новой клумбой с самшитовым ежиком и вспомнила о моей просьбе заглянуть к соседям на Школьную, восемь.
Некоторое время она придумывала повод для визита, потом еще раз посмотрела на ежика, и ее осенила идея предложить обитателям соседнего дома семена цветов для открытого грунта и саженцы декоративных растений. Принадлежащая Ирке и Моржику фирма «Наше семя» с успехом занимается реализацией такого рода продукции на кубанском рынке. Мне лично название «Наше семя» кажется двусмысленным, но в коммерческом плане оно оказалось удачным, что подтверждает постоянный рост продаж. Наверное, что-то в этом нехитром словосочетании задевает патриотическую струнку потенциального покупателя.
Найденная мотивация Ирку приободрила: в свете поиска нового перспективного клиента поход к соседям мог принести вполне ощутимую пользу. Ирка сменила домашний халат на приличный костюм, взяла охапку каталогов и буклетов «Нашего cемени» и в обход квартала пошла к соседскому дому по огороду.
Забора перед домом на Школьной не было, только невысокая живая изгородь на западный манер. Ирка обошла этот зеленый барьерчик и по брусчатке узкой дорожки приблизилась к парадной двери, украшенной массивным кольцом-стучалкой.
— Руки у меня были заняты буклетами и проспектами, поэтому стучать и звонить было нечем, — сказала Ирка. — Я просто толкнула дверь задом, и она открылась. Думаю, это хорошо, потому что я не оставила там отпечатков своих пальцев.
Она на секунду замолчала, а потом опасливо спросила:
— Ты не знаешь, криминалисты снимают только следы рук?
— Ты хочешь знать, собирают ли они отпечатки задниц? — насмешливо хмыкнула я. — Думаю, нет. Хотя ментам, наверное, было бы интересно «откатывать» не пальчики, а попки, но на твою корму, извини, конечно, никакой штемпельной подушечки не хватит! К тому же ты была не голышом, стало быть, никаких идивидуальных следов типа папиллярных линий или целлюлитного рельефа не оставила. Вот если бы дверь была свежеокрашена, тогда стоило бы беспокоиться.
— Дверь была совершенно чистая и сухая, — подумав, сказала Ирка. — Зато сразу за ней было очень сыро!
Ковролин, покрывающий пол в холле, был насквозь мокрым и противно чавкал под ногами. Топчась по этому болоту, Ирка несколько раз громко позвала хозяев — в принципе, это следовало сделать, еще стоя на крыльце, но некультурно вопить во все горло вблизи цивильного особняка подруга постеснялась. Вопить внутри, по ее мнению, было не зазорно.
Никто не отзывался и не появлялся. Ирка внимательно всмотрелась в сумрак коридора, и ей показалось, что прямо за порожком тихо плещется вода. Это ее встревожило.
— Сама знаешь, центрального водоснабжения в нашем районе пока нет, и почти в каждом доме установлен свой бак, в который вода закачивается насосом из персональной артезианской скважины, — напомнила мне Ирка. — Относительно небольшой бак на три тысячи литров — это примерно десять стандартных ванн, наполненных до краев. Если вылить всю эту воду прямо в дом — такой, как этот, на Школьной, то стулья по комнатам плавать не будут, но ноги по щиколотку замочишь.
Подумав, что хозяева особняка скорее всего спокойно спят в не затронутых наводнением комнатах на втором этаже и знать не знают о ЧП, домовитая Ирка решила в одиночку бороться с паводком. Она резонно рассудила, что за оказанную услугу спасенные граждане будут ей благодарны и, стало быть, отнесутся к незваной гостье особенно внимательно. Не обращая внимания на то, что промочила и чулки, и туфли, подруга двинулась по коридору в поисках источника протечки.
В дальнем конце коридора темная вода была позолочена светом, сочащимся из-за неплотно прикрытой двери. Ирка просунула в щель руку с буклетами, распахнула дверь настежь, громко сказала:
