Татьяна Луганцева - Хозяйка бешеных кактусов
— Ну, а теперь, Яна Карловна, я хочу знать истинную причину вашего присутствия на моей территории, — вдруг совсем другим тоном произнес учитель, вовсе и не улыбаясь больше.
Яна чуть было не поперхнулась.
— Вы о чем? — попыталась она сыграть в «невинность».
— О правде, дорогая дамочка! Чего ради вас сюда занесло? Вы меня принимаете за дурачка? Не забывайте, что я маг и могу читать чужие мысли. Не очень-то вы похожи на одинокую матрону, тоскующую по мужскому теплу.
— Ну, это не важно. То есть не самое важное в вашей практике, — ответила Яна, чувствуя легкое беспокойство. — Или я ошибаюсь?
— Ошибаешься, детка, ошибаешься… Все ты прекрасно понимаешь, проныра чертова! Мне Алла рассказала, как ты ходишь здесь да расспрашиваешь, разузнаешь… Из милиции, что ли? — грозно спросил учитель, вынимая руку из кармана и направляя на Яну дуло пистолета. Оружие смотрелось не волшебным, а самым что ни на есть настоящим.
Она сглотнула.
— Настоящий? — решила все-таки уточнить Яна.
— Можешь не сомневаться, — заверил он ее.
— Вы с ума сошли?
— Ты из милиции? — повторил вопрос Глеб Порфирьевич.
— Нет.
— Журналисточка? — пренебрежительно хмыкнул он.
— Нет.
— Тогда говори правду, или я разрежу тебя на куски! — прохрипел учитель.
— Я правда ваша поклонница, я хочу стать магиней… — решила блефовать до конца Яна, но вздрогнула от резкого выстрела, почувствовав струю воздуха от пролетевшей рядом со своей щекой и ухом пули. И леденящая лапа ужаса сковала ее грудь.
— Первый выстрел, как всегда, предупреждающий, а вот второй превратит твое личико в кровавое месиво. Тебе это понравится?
— Думаю, что нет… — ответила Яна, не сводя взгляда со ствола пистолета, словно ее взгляд был способен остановить кусок свинца.
— Ну, так я жду. Второго предупреждения не будет…
— Я здесь по поводу Надежды Быковой, — быстро ответила Яна, понимая, нутром чувствуя, что должна сказать правду.
— По поводу Нади? — очень сильно удивился Глеб. Он явно поверил. — А при чем тут эта неудачница?
— Она же жила у вас?
— А я этого и не отрицаю, — пожал плечами учитель. — Дуреха лечилась здесь от своей большой, прямо-таки патологической любви к какому-то шоумену.
— И вы ее вылечили?
— Да она даже при сексе со мной повторяла его имя, ненормальная! Забеременела, а потом сбросилась с высоты. Видимо, так и не смогла забыть того мужчину. Дура, что тут скажешь. Но ты, наверное, заметила, что тут все с приветом.
— Надя забеременела от вас? — спросила Яна, у которой любопытство взяло верх над страхом.
— А от кого же? Я так понимаю, с тем хмырем у нее ничего не было.
— И вы бы допустили, чтобы она родила?
— Конечно, нет. Я отлично знаю способы и методы, которые спровоцировали бы выкидыш. — Темные, провалившиеся от беспокойства глаза учителя продолжали изучать Яну, словно подопытного кролика.
— А, так, значит, вы убили ее?
— Ха! Конечно, нет! Я бы никогда не сделал ничего подобного так открыто. Дура Надя могла навлечь на мой центр излишнее любопытство правоохранительных органов, чего я не мог допустить, потому и отправил отсюда. И вот, как в воду глядел: явилась ты со своими вопросами. Так кто ты? Родственница этой дурехи? Она ничего о тебе мне не говорила.
— Я знакомая того шоумена, как вы выразились, на которого теперь вешают подстрекательство к самоубийству.
Учитель весело рассмеялся.
— И ты принеслась сюда спасать своего принца и обвинять меня черт знает в чем? Нет, дорогуша, так не пойдет. Эти чокнутые дамочки, возомнившие себя магинями и вершительницами человеческих судеб, хотя свою собственную не смогли устроить, для меня словно золотые рыбки в аквариуме, и я бы не стал их зажаривать на сковородке.
— Ну, если все открылось и вы ни в чем не замешаны, то тогда я пойду? — спросила Яна.
— Сама-то в это веришь? — хмыкнул учитель. — Понимаешь, Яна Карловна, ты вторглась в мою жизнь, и разрушить ее я тебе не дам.
— Я не скажу…
— Замолчи! И думать забудь! Надеюсь, ты уже поняла, что я далеко не идиот? Не выйдешь отсюда, и точка! — сказал, как отрезал, Глеб Порфирьевич.
— И кто мне помешает? — вскочила Яна.
— Догадайся с двух раз!
— Вы застрелите меня? И думаете, что это сойдет вам с рук? — удивилась Яна.
— Зачем стрелять? Я не люблю лишнего шума. Да и моим наложницам трудно будет объяснить, почему я тебя застрелил. Им, курицам, легче внушить, что ты должна быть принесена в жертву ради их счастья и вечной молодости. Они разорвут тебя на кусочки и глазом не моргнут, особенно если узнают, что от тебя исходит реальная угроза их божеству, их кумиру и учителю, то есть мне.
— У вас не получится. Они не пойдут на убийство, — затравленно озираясь, возразила Яна. — А, так ты зомбировал их!
— Гипноз, — лаконично поправил Глеб Порфирьевич.
— И на мне его пробовал? — спросила Яна, уже четко понимая, что поспешила отослать Асю домой.
— Ты та еще штучка, так просто в гипнотическое состояние тебя не введешь. К тому же на мужчин смотришь таким взглядом. Ох, чувствую, многим ты мужикам, как классическая стерва, попортила кровь! Я сразу понял, что ты смотришь на меня свысока, что еле терпишь меня, что я тебе неприятен. Уж не знаю, кто тебе нужен. Может быть, ты влюбилась бы в принца или князя? — язвительно поинтересовался учитель, и волосы на голове Яны встали дыбом. Это было впечатляющее совпадение, если, внимая разуму, помнить, что никому не дано читать чужие мысли.
— Вы блефуете, вы не убьете меня, — сказала Яна и решительно направилась к входной двери.
Внезапно ноги ее стали ватными в буквальном смысле слова, голова закружилась, а изображения стен, потолка и пола слились в одно сплошное полотно.
— Что это? — охнула Яна.
— Минута в минуту, — посмотрел на часы учитель. — Это действие одного моего препарата: он обезвредит тебя, лазутчицу в моем «Пути к звездам».
— Я ничего не вижу… — осела на пол Яна.
— Больно много у тебя прыти, а вот ума мало! Тебя не учили не пить с людьми, которые тебе неприятны и которых ты даже подозреваешь в чем-то? — сказал учитель, и это было последнее, что услышала Яна.
Глава 7
«Оказывается, в аду очень много народа», — подумала Яна, когда отблески каких-то мыслей вернулись в ее кружащуюся голову. Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, а самочувствие было такое, какое могло быть только по дороге в ад.
«Какая плотная толпа, — продолжали замедленное течение мысли Яны, — и дышать совсем нечем…»
Она открыла глаза пошире и с удивлением разглядела людей в белых одеждах.
«Нет, это не ад. Ангелы… за мной пришли ангелы…» — снова подумала она, удивляясь, что все ее мысли имеют такой потусторонний характер. Но постепенно различила знакомые лица женщин, учившихся у Глеба Порфирьевича сходить с ума по-своему, и его самого с величественным взглядом, гладко зализанными назад волосами и с горящим факелом в руке.
«Сам демон возглавляет шествие», — решила Яна и тряхнула головой, словно сбрасывая с себя бредовые мысли. Она скосила глаза и ужаснулась: понятно, почему ей не удавалось пошевелить ни рукой, ни ногой — все ее конечности были привязаны, можно сказать, прикручены к деревянному столбу. На Яне осталась ее одежда, исчезли только драгоценности и обувь, а вот наложницы Глеба Порфирьевича «принарядились», нацепив какие-то странные белые балахоны, словно общество куклуксклановцев. Только Яна не была негром! И вообще она не хотела умирать! Но чокнутые тетки, судя по окружавшему босые ступни Яны сену и горящему в руке учителя факелу, именно что собирались убить ее. Поджарить, как куропатку. Яна не могла с этим смириться и согласиться и закричала что есть силы:
— Помогите! Кто-нибудь! Остановите их! Что вы делаете? Вы не можете! Опомнитесь! Люди вы или кто? Эй, дамочки, я не Жанна д’Арк!
«Что-то у меня уши заложило — кричу, а ничего не слышно… Ой, да у меня же рот заклеен противной канцелярской пленкой! Вот черт!» — мысленно выругалась Яна.
К ней приблизился учитель и, смерив насмешливым взглядом, обернулся к своим последовательницам:
— Сегодня великий день! Да, такую жертву мы еще никогда не приносили, но великий день настал! Эта женщина послана нам темными силами, и противостояние началось. Обманом она закралась к нам в семью и может быть изгнана только туда, откуда явилась, — в бездну! — Он говорил завораживающим, закрадывающимся в душу голосом, похожим на липкое варенье, случайно разлившееся в холодильнике.
Яна с ужасом всматривалась в лица женщин и не видела на них ничего. Абсолютно полное отсутствие эмоций! Тетки даже не смотрели на несчастную жертву, а только внимали своему учителю. Лишь на лице Аллы читалось некоторое замешательство, ведь она единственная общалась с Яной по-человечески, и в данный момент ей было ее немного жаль. Но рассчитывать на снисхождение с ее стороны не приходилось.
