Приключения Шуры Холмова и фельдшера Вацмана (СИ) - Милошевич Сергей
— Если хочешь, Вацман, поехали с нами, — предложил Холмов, доставая из-под подушки револьвер. — Тут чем больше народу — тем лучше. Дима вскочил и с готовностью стал напяливать джинсы. Вскоре все вышли на улицу и сели в светло-серую (во всяком случае, именно такой цвет отражался от ее боков в тусклом освещении уличного фонаря) «Волгу», принадлежащую начальнику охраны порта Башлинскому.
— Куда ехать? — обернувшись к Шуре, спросил он и включил мотор. Этот вопрос вызвал на лице Холмова выражение неподдельной растерянности.
— Действительно… — задумчиво пробормотал он. — Черт его знает, куда ехать… Мотаться ночью, в темноте по всему побережью в поисках непосредственно парохода — дело настолько же глупое, насколько и безнадежное. Нужно искать исполнителей. А для этого прежде всего нужно найти наводчика — негодяя с экипажа. Вы подозреваете кого-нибудь? — обратился Холмов к Беспалкину. Тот глубоко задумался.
— Я знаю… — наконец неуверенно произнесен. — Тут трудно сказать. Сисяев, вроде, больше всех деньгу любит… Хотя не думаю…
— Ладно, поехали к этому Сисяеву, — нетерпеливо махнул рукой Шура. — Может, найдем какую-нибудь зацепку. Тем более, что это он поднял ложную тревогу «все в боновый!». Надеюсь, адрес его у вас имеется?
— Конечно, — кивнул головой Степан Григорьевич, доставая из куртки записную книжку. — Улица Космонавтов, дом…
«Волга» сорвалась с места и, поднимая тучи брызг, помчалась по темным улицам Молдаванки в неизвестность. Некоторое время Холмов о чем-то размышлял, затем спросил капитана:
— Значит, насколько я понял, в момент похищения на судне никого, кроме вахты, не было… Скажите, а вы точно видели на берегу весь остальной экипаж, вернувшийся из магазина, или среди них кого-то все-таки не было?.
— Вроде все были, — не очень уверенно ответил Беспалкин.
— А сколько на судне оставалось вахтенных?
— Пять: вахтенный штурман, моторист и три матроса.
— А почему так мало? — зевнув, поинтересовался Холмов.
— Так ведь «Биробиджанский партизан» — суденышко небольшое, тысяча двести водоизмещения, — объяснил капитан. — И экипаж на нем всего шестнадцать человек.
— А может быть, когда бандиты переправят наркотики на берег, вахтенные сами приведут судно обратно в порт? — сказал Дима.
Холмов сокрушенно покачал головой.
— Оставлять свидетелей в таком деле… Самое лучшее, на что можно рассчитывать, это то, что их свяжут и оставят на корабле, чтобы раньше времени не подняли тревогу…
Капитан, который до этого как-то не задумывался о подобном исходе, вздрогнул и зашмыгал носом, утирая дрожащей рукой скупую мужскую слезу. Ему было невероятно жалко своих орлов. Беспалкин закусил губу и начал последними словами ругать себя за то, что часто был несправедлив к покойным.
…Сисяев сидел у себя дома в глубоком кресле и одной рукой неторопливо перелистывал шведский порнографический журнал, размышляя о том, каким бы образом ему сегодня получше выполнить свои супружеские обязанности. Другой рукой он прижимал к тому месту на лбу, куда угодил боцманский шелобан, холодный компресс. Внезапно в дверь требовательно позвонили.
— Кого это еще черти принесли в такое время? — проворчал Сисяев, заглядывая в глазок. Увидев капитана, он охнул и быстро распахнул дверь.
— Здрасте, Степан Григорьевич, — раболепно произнес Сисяев.
— Что у тебя с головой? — подозрительно спросил капитан вместо приветствия.
— Да боцман, зараза, — нехотя ответил Сисяев. — Скажите ему, Степан Григорич, чтобы он руки не распускал, а то…
— В общем так, дорогой, — не дослушав Сисяева, сообщил Беспалкин. — Вот этот товарищ задаст тебе несколько вопросов. Отвечай правду и только правду!
И капитан кивнул на Холмова.
— Скажите, пожалуйста, — вежливо начал тот, — о чем вы разговаривали сегодня днем по телефону с вашей тещей, и не заметили ли вы в ее голосе что-нибудь странное, необычное, настораживающее?
— Зачем вам это? — вытаращил удивленные глаза Сисяев. — И кто вы собственно такой?..
— Здесь вопросы задает только он! — рявкнул Беспалкин. — Живо отвечай, если не хочешь до утра без визы остаться!
Сисяев проглотил слюну и поглядел на капитана.
— Да я с ней, собственно, и не разговаривал, — медленно произнес он. — С ней Федько разговаривал. А я в тот момент в машине был, помпу меняли…
— Так значит вы лично тещей не разговаривали?! — подпрыгнул Шура.
— Ну да, — кивнул Сисяев. — Меня потом Федько на палубе встретил и говорит, мол, тебе теща звонила, сказала, что в боновый сегодня товар привезут… Ну и так далее.
Капитан и Холмов переглянулись.
— Немедленно едем к этому Федько! — возбужденно произнес Шура, потирая руки. Глаза его блестели, как у алкоголика, которому продавщица в рюмочной протягивает стакан, наполненный до краев водкой. — Вы, юноша, тоже одевайтесь. Поедете с нами.
— На кой хрен он нам нужен? — недоуменно спросил капитан.
— На всякий случай, — уклончиво ответил Шура. — Может, все, что он нам рассказал, ему померещилось, кто знает…
— Понял, — многозначительно сказал капитан. — Ну-ка, дорогой, живо натягивай портки, прокатишься за компанию.
— Куда?! — запротестовал Сисяев. — Зачем? Я не хочу никуда ехать, я уже на другое настроился…
— Перестроишься, — сурово произнес капитан. Сисяев тяжело вздохнул, что-то побурчал себе под нос и покорно стал одеваться.
— Федько был с вами в боновом? — спросил его Холмов, когда они садились в машину. Сисяев отрицательно замотал головой, и Шура торжествующе посмотрел на капитана.
Матрос Федько жил в стареньком доме на улице Чкалова. Стучать в дверь пришлось довольно долго, пока наконец не послышались приближающиеся шаги и встревоженный женский голос поинтересовался: — Кто там?
— Простите, нам срочно нужен товарищ Федько, — сладким голосом произнес капитан. — По служебным делам.
— Так он в рейсе, уже второй день, — послышался недоуменный ответ. — Какие служебные дела еще. А ежели вы за долгами, то с ним и разбирайтесь, у меня нет ни копейки.
— В каком рейсе?! — взревел Беспалкин. — Я капитан его судна, оно… э…э… в порту стоит. Откройте сейчас же дверь!
Загремели замки, дверь приоткрылась на цепочке, и в образовавшуюся щель просунулось хмурое женское лицо с маленькими, поджатыми губками, острым, любопытным носом и длинным, словно выточенным из куска дерева, подбородком. «Старуха Шапокляк», — промелькнула в голове Димы озорная мысль.
— М-да, Степан Григорьевич, — пожевав губами нехотя констатировала супруга Федько. — Стало быть, «Партизан» еще не ушел, а Гришки на нем, говорите, нету?
— Ну да, — нетерпеливо кивнул капитан. — А что, дома его, значит, тоже нету? Где же он тогда может быть?
— Где он может быть? — внезапно так заорала «старуха Шапокляк», что все невольно попятились. — Да у Надьки, кикиморы этой, шо6 у нее тройня родилась! Ловко же он, сучий кот, меня провел. Ну погоди, ужо я тебе оборву инструмент, кобель плешивый…
— Надька — это, насколько я понял — любовница вашего супруга. А вы не подскажете — где она живет? Апрес? — чрезвычайно учтиво поинтересовался Холмов. Супруга Федькл пожала плечами и зевнула.
— Раньше в соседнем доме жила, потом его снесли и им дали квартиру где-то на Слободке — сказала она. — Вроде возле автовокзала. Только я бы, честно говоря, вообще бы не советовала вам соваться к ней в дом. У нее брательник — уголовник отпетый, только недавно из тюрьмы вышел после третьего срока. У них там в хате постоянно всякая шваль ошивается — ворюги, наркоманы. Еще подрежут… Холмов и Беспалкин обменялись выразительными взглядами.
— Может, все-таки кто-то из ваших соседей знает, где живет эта Надька? — с надеждой спросил Шура. Но «старуха Шапокляк» отрицательно замотала головой.
— Ну что ж, спасибо и на этом. За мной мужики! — бодро произнес Холмов. Все направились обратно к машине.
— Думаю, не пройдет и двух часов, как вы будете плясать на палубе своей незадачливой посудины, — потирая руки, сказал Шура капитану, когда они садились в «Волгу». — Дело становится абсолютно ясным…
