Элизабет Питерс - Не тяни леопарда за хвост
— Жду не дождусь, — сообщил Эмерсон. — Мы и дня не пробыли в этом распроклятом городе, а за тобой уже гоняются лунатики в ночных сорочках. Какого дьявола ему было нужно? Как он вообще узнал наш адрес, черт побери? Ты по телеграфу сообщила?
— Шутка не удалась, Эмерсон. Если это, конечно, была шутка! Нами интересуются все британские газеты. Кроме того, в списке пассажиров были наши имена; любой желающий мог узнать время прибытия в пароходной компании.
— Угу. Теперь понятно, откуда взялась эта дамочка. Ну и поразительная же штука, Пибоди!
— Ты о чем? Удивляешься, что женщина пошла в репортеры? Весьма необычно, согласна, но от этого не менее похвально. Репортеров я терпеть не могу, сам знаешь, однако мне радостно видеть, что прекрасный пол в нашем обществе добивается...
— Я не об этом. Самое поразительное — это ее сходство...
— С кем?
— С тобой, моя дорогая Пибоди.
— Глупости. — Вытащив шпильки, я подошла к зеркалу. — Ничего общего.
— Ты уверена, что у тебя нет сестры?
— Абсолютно. Не смеши меня, Эмерсон!
Возвращение служанки положило конец бессмысленной дискуссии. Эмерсон снова скрылся в гардеробной, откуда неслось злобное бормотание все время, пока я с помощью Розы переодевалась и пыталась как-то сладить со своей непокорной гривой. Через четверть часа Эмерсон объявился при полном параде, если не считать вечно исчезающих запонок.
— Черт бы их побрал... прошу прощения, Роза... — Он протопал к трюмо. Мои туалетные принадлежности, само собой, полетели в разные стороны.
Роза обнаружила пропажу в верхнем ящике комода, где и положено находиться запонкам.
— Вы позволите, сэр?
— Что? Ах да. Благодарю. Роза, вы не обратили внимание на юную леди, что беседовала с нами у ворот?
— Нет, сэр. Мне без надобности глазеть в окно. Прислуге всегда есть чем заняться.
— Поразительное сходство с миссис Эмерсон. Просто поразительное. Ой!
Странное дело. Обычно наша Роза очень осторожна даже с моими шпильками, не говоря уж о запонках хозяина. Неужели она его уколола? Я оглянулась. Ого! Не просто случайно уколола! Горничная, похоже, подвергла профессора своеобразной пытке, защемив запонкой волосы на руке.
— В самом деле, сэр?
Ответ резкий и холодный. Еще одна странность. Роза прекрасно к нам относится и не прочь поболтать о том о сем, если есть время.
— А где Рамсес? — поинтересовалась я. — В прихожей его не было, а ведь он не из тех, кто пропустит представление.
Роза только поджала губы и фыркнула. Достаточно громко, чтобы подтвердить мое предположение. Эмерсон хмуро сдвинул брови:
— Рамсес в опале. Он останется у себя в комнате до тех пор, пока я не позволю ему выйти. Вам бы лучше вернуться к нему, Роза. Боюсь, он найдет способ... О-ой!
Еще бы не «ой»! Вставляя вторую запонку, Роза чуть не вывернула моему бедному мужу запястье.
— Слушаюсь, сэр! — тоном оскорбленной добродетели огрызнулась она, сделала поворот на сто восемьдесят градусов, точно полководец на параде, и строевым шагом промаршировала вон из комнаты.
— Ты обидел Розу.
— А она вечно за него заступается, — процедил Эмерсон. — Ты видела, Пибоди?! Видела, что она со мной сделала? Так вцепилась ногтями — чуть насквозь не пропорола!
— Не выдумывай. Это случайность. Наша Роза такого себе никогда бы не позволила. Расскажи лучше, что натворил Рамсес? За что ты его наказал?
— Вот, полюбуйся. — Эмерсон кивнул на письменный стол.
— Твоя «История Древнего Египта»? И что?
Зайдя в спальню, я заметила внушительную стопку бумаг и порадовалась явному прогрессу, но пролистать рукопись не было времени. Боже! Лучше бы мне этого не видеть! Первая страница поверх основного текста была густо исписана заметками и поправками. Этот почерк я отлично знала.
— Нет! Как он посмел!... Ну, в этом-то он прав... Четвертая династия ведет свое начало с...
— Et tu, Brut! И ты, Пибоди! — взвыл Эмерсон, театрально хватаясь за голову. — Горе мне, горе! Мало того, что я взрастил змееныша в собственном доме, так еще и пригрел змею на собственной груди!
— Только без сцен, Эмерсон, умоляю. Если Рамсес отважился подправить твой текст...
— Подправить?! Негодник его переписал! Изменил даты, подверг сомнению анализ исторических событий, даже мою версию принципов мумификации разбил в пух и прах!
— А язык? — Меня душил смех. — Ты забыл упомянуть о языке. Ей-богу, Эмерсон, с грамматикой у нашего сына сложились весьма странные отношения.
Кажется, я перестаралась. Глаза оскорбленного автора налились кровью, на шее вспухли жилы. Пришлось срочно исправлять положение.
— Ты прав, дорогой. Поступок Рамсеса заслуживает наказания. С ним нужно будет серьезно поговорить.
— И это, по-твоему, наказание?
— Ты... Ты же не бил его, нет?! Эмерсон!!!
Ледяной взгляд в ответ.
— Тебе, Амелия, прекрасно известна моя точка зрения на телесные наказания. За всю свою жизнь я не ударил ни ребенка, ни женщину. Ни разу. И не собираюсь. Но вынужден признать, что сегодня я был к этому близок как никогда.
Мой взгляд на телесные наказания, как и на многое другое, совпадает с точкой зрения мужа. Вот только аргументы у нас разные. Если Эмерсон отвергает побои из соображений морали, то я смотрю на жизнь практически. Попробовала бы я ударить Рамсеса — сама же и пострадала бы. Этот ребенок, кажется, весь состоит из локтей и коленок. К тому же он нечеловечески вынослив и терпит боль, как маленький спартанец.
Бедный мой, бедный Эмерсон! День и без того выдался не из самых приятных, а тут еще будь добр — терпи общество шурина. Джеймс, в вечернем костюме выглядевший просто-таки чудовищно толстым, из кожи вон лез, чтобы поддержать компанию. Услужливо и громогласно хохотал, стоило только Эмерсону открыть рот, даже если речь шла об отвратительной лондонской погоде. Меня же осыпал нескончаемыми комплиментами по поводу моего вкуса, внешнего вида и даже — представьте себе! — моих родительских талантов. Из комплиментов-то и начала вырисовываться истинная цель его визита, но мне идея показалась до того дикой, что захотелось встряхнуться, чтобы она исчезла как наваждение.
Ужин подошел к концу, а Джеймс так и не подобрался к сути дела. Он все ерзал в кресле, явно дожидаясь, когда дамы оставят мужчин одних, пока Эвелина по доброте душевной не сжалилась над гостем:
— Видите ли, мистер Пибоди, наша дорогая Амелия находит этот обычай изжившим себя и унизительным для женщин.
— Унизительным?! — Братец уставился на меня во все глаза.
Пришлось объяснить:
— Все сколько-нибудь значимые темы джентльмены, как известно, обсуждают за бутылочкой портвейна и сигарами. Я лично и сама против глотка портвейна не возражаю. Интеллекта мне, слава богу, хватит для любой беседы. Ну и наконец, я ничего не имею против запаха хороших сигар.
— А-а! — потрясенно выдавил Джеймс.
— После ужина мы обычно обращаемся к профессиональным вопросам. Если египтология тебя утомляет, Джеймс, задерживать не станем. Можешь удалиться в гостиную.
«Это уж слишком, дорогая», — прочитала я в широко распахнутых глазах подруги.
Братец предпочел обратить мое предложение (абсолютно серьезное предложение, уверяю вас, читатель) в шутку. Перегнувшись через стол, он со слащавой улыбкой похлопал меня по руке:
— Амелия, Амелия... Дорогая сестрица. Ты все такая же. Помнишь, как мы в детстве...
Какая незадача. У «дорогого братца» не осталось милых сердцу воспоминаний. Ну а у меня их и в помине не было. Потерпев фиаско, Джеймс зашел с другой стороны:
— Папочка всегда говорил, что из всей нашей оравы дочь у него самая толковая. Уолтер, мальчик мой, будь так любезен, передай портвейн. И он оказался прав. Достаточно вспомнить, как ты преуспела в жизни. Верно, сестрица?
«Преуспевание» у Джеймса может означать только одно — финансовую сторону.
— Благодарю за комплимент, но я тут ни при чем. Всеми вложениями занимается поверенный.
Эмерсон долго разглядывал родственника с гадливой гримасой патологоанатома, столкнувшегося с доселе ему неведомым и крайне неприятным органом. Затем передернул плечами, обернулся к Уолтеру и заговорил о выпуске Новой Британской энциклопедии. А Джеймсу, похоже, только того и нужно было.
Без устали накачиваясь портвейном, он продолжал «налаживать отношения» со мной.
— Вот бы и мне бог даровал твою мудрость, се-стриц-ца. Н-не моя вина... Расп-проклятые корабли... Пош-шли ко дну... Ск-колько товаров п-погибло...
— О чем речь, Джеймс? У тебя проблемы с деньгами? Ни пенни не дам, не надейся.
— Н-нет. Нет и нет. Н-не то чтобы трудности. Н-нет. Я справлюсь. — Приложив пухлый палец к носу, он попытался подмигнуть. — М-между нами. Большой секрет. Ген-ниальный план. Одно только...
