Галина Куликова - Фантом ручной сборки
— Что ж, до свидания, — сказала она весьма решительным тоном, хотя все, что происходило с ней в последнее время, не способствовало поднятию боевого духа.
— До свидания, — нестройно ответило импозантное трио.
Инга вышла с гордо поднятой головой и успела заметить, как Степанцов лягнул ногой дверь. Дверь полетела вслед за ней, однако не достигла цели и, вместо того чтобы с грохотом захлопнуться, мягко чмокнула косяк, оставив между ним и собой привлекательную узкую щелку. Да уж, это была потрясающая приманка для того, кто страстно хочет узнать, что о нем скажут после ухода!
Инга, уже сделав несколько размашистых шагов по коридору, в раздумье остановилась, а потом на цыпочках возвратилась обратно.
— Мы же договорились взять мужчину! — воскликнул Степанцов укоризненным тоном. — Ну, ты вообще, Андрюха, выкидываешь номера!
— Чем ты недоволен? — удивился Треопалов.
— Я недоволен тем, что ты купился на голубые глазки. Я настаиваю на мужчине. Тот парень, который приходил после обеда, мне очень понравился.
— И мне, — подтвердил скрипучка Бумской. — У него отличный послужной список, он энергичный. С ним будет легко.
— Не думаю, что с Ингой Невской будет трудно.
— Да, но ведь ей придется постоянно с тобой общаться!
— Ну и что?
— А ты будто не знаешь — что! Рано или поздно она захочет прибрать тебя к рукам, и у нас возникнут проблемы. Дурацкие.
— Не выдумывай, — спокойно ответил Треопалов.
— Извини, пожалуйста, — вмешался Бумской. — Может быть, я разбережу твои раны, но должен заметить, что после трагической смерти жены ты еще не нарастил новый панцирь, и любая дамочка может вонзить свое жало в твою беззащитную плоть.
— Как поэтично, — пробурчал Треопалов. — Перестань молоть чепуху.
— Она тебе понравилась, — сделал заключение Степанцов.
— А тебе нет?
— Есть в ней что-то такое.., лихорадочное.
— Найти в наше время нормальную работу не так-то просто. Кроме того, ни один из вас не был с ней дружелюбен. Она просто волновалась.
— Давайте проголосуем, — предложил Бумской, провернув в своем горле несколько шестеренок.
— Я возьму ее, — непреклонным тоном ответил Треопалов. — Если завтра она позвонит и даст свое согласие.
— Ну, все, — с сожалением заметил Степанцов. — Вижу, тебя не переспорить. Только потом не говори, что мы не предупреждали.
Инга поняла, что тема закрыта, и на цыпочках поскакала прочь.
— Прощайте! — с чувством сказал охранник, открыв для нее дверь.
Она мельком взглянула на него и ответила:
— Еще увидимся.
Ах, черт побери, как ей хотелось работать в этом месте! Новое дело, новые трудные задачи, новая возможность доказать, чего она стоит. Да еще сам Треопалов, у которого, оказывается, трагически погибла жена. Сейчас ему особенно нужна удача. А уж на Ингу-то можно положиться!
Переулок уже не казался таким страшным и таинственным. Вот только мусорные баки по-прежнему вызывали некоторую тревогу. Не успела она об этом подумать, как из-за них вышла тощая черная кошка и, поставив хвост перпендикулярно мостовой, на бесшумных лапах перешла ей дорогу.
— Тьфу, тьфу, тьфу! — сказала Инга и символически поплевала через левое плечо.
Однако плевала она совершенно напрасно, потому что неприятности на сегодня еще не закончились.
«Интересно, а кто же все-таки тот тип, за которым я свернула в переулок? — спохватилась она. — Может, это брат Гладышевского? Или дядя? Бывает же фамильное сходство. Только что он делал ночью в кустах возле медицинского центра? И почему драпал от меня по коридору? Ах да ладно, черт с ним — все равно ведь не догнала».
А вот и выход из переулка. Там, по широкой улице, идут люди, и стада машин, рыча, мчатся от светофора к светофору. Инга прибавила шаг, но тут мужской силуэт двинулся из темноты ей наперерез. Она была почти готова к тому, что это очередной псих, который сию секунду начнет петь или декламировать. Однако, к ее ужасу, человек петь не стал, а одним коротким броском преодолел разделявшее их расстояние, толкнул Ингу к стене дома и руками в кожаных перчатках схватил за горло.
В едва добиравшемся сюда рябом уличном свете она увидела мужчину с крючковатым носом, в круглых очках и низко надвинутой на лоб шляпе.
— Отпустите, — просипела Инга, чувствуя, что еще немного — и голова отломится, как бутон маргаритки. — Бя-а…
— Сейчас я только предупреждаю, — голос незнакомца прозвучал зловеще. — Ты ведь знаешь, что должна сделать, верно? Не будь дурой — и останешься в живых.
Хватка его на, мгновение ослабла, и тут Инга краем глаза увидела патрульную машину, которая остановилась возле тротуара прямо напротив въезда в переулок. Из нее вышел милиционер при полном параде и поправил ремень. Инга втянула воздух, сколько смогла, и что есть мочи завопила:
— Па-ма-гите-е-е!
«Это уже во второй раз сегодня», — пронеслось у нее в голове. Нападавший отпустил Ингину шею и отскочил в сторону. К ее великому изумлению, милиционер услышал крик и мгновенно нарисовался под фонарем.
— Стоять! — заорал он, и в его окрике прозвучала такая кровожадная ярость, что Инга оцепенела.
Человек в шляпе, казалось, вовсе и не собирался никуда убегать. Наоборот, он двинулся милиционеру навстречу, но как при этом изменился! Походка у него стала неровная, подпрыгивающая, как у вороны с подбитой лапой, плечи ссутулились, а шея вытянулась вверх из воротника пальто, придав ему жалкий вид. А уж когда Инга увидела его лицо, то и вовсе задохнулась от изумления. Выражение глаз за круглыми очками оказалось таким мирным, таким человечным, словно он только что вышел из парка аттракционов, где прогуливал своих шестерых детей.
— Он.., меня… — выдавила из себя Инга слабенький писк. — Он.., меня…
— Ограбил? — помог ей милиционер, надвигаясь на человека в шляпе.
Милиционер был большим и абсолютно квадратным, точно какой-нибудь робот из американского блокбастера. О его крепкий затылок можно было смело разбивать бутылки.
— Он.., меня… — снова завела Инга и наконец выдавила:
— Душил! Двумя руками.
— Это не я! — испугался человек в шляпе. — Я вообще ничего не видел. Шел, — он махнул рукой в глубину переулка, — оттуда.
Страж порядка посмотрел на его домашнюю физиономию и уже более спокойно потребовал:
— Документы.
Потирая горло, Инга бочком приблизилась к ним, надеясь разглядеть, что написано в паспорте. Впрочем, милиционер невольно помог ей, прочитав вслух:
— Значит, Киплер. А что, гражданин Киплер, никто не попадался вам навстречу?
— Пробежал один тип, — охотно сообщил мужчина в шляпе, который теперь был похож на работника какой-нибудь канцелярии— Сел в машину, газанул и… Там ведь другой выезд есть из переулка. Не тупик же это. Так что он уже далеко.
Даже шляпа сидела на нем совсем не так, как прежде, — смешно сидела, будто бы он надел на голову горшок. Подозревать такого растяпу в том, что он душил женщину, было глупо. Поэтому милиционер отпустил коварного Киплера, несмотря на то что Инга протестовала изо всех сил.
— Ну что, поедем в отделение? — предложил он ей.
Таким тоном усталые мужья предлагают женам завершить семейный поход в гости.
— Нет, — отказалась Инга и попятилась. — Не поеду. Заявление писать не буду, да и свидетелей нет… Я лучше домой.
Милиционер вовсе не возражал. Он вернулся к своей машине, а Инга стала прыгать и размахивать руками, чтобы поймать попутку. В конце концов это ей удалось, и через полчаса она очутилась возле подъезда. Поднялась по лестнице и позвонила в квартиру Григорьева.
— Меня сейчас душили! — с порога выложила она, мелко клацая зубами.
— В троллейбусе или в метро? — уточнил тот, пропуская ее в коридор. — Если бы ты знала, как я вымотался. И еще сколько всего предстоит! Не думал, что умирать так хлопотно.
— Меня душили двумя руками, — сообщила Инга и поглядела на него воспаленными глазами. — Хотели убить!
— Как это? — опешил Григорьев и, взяв ее за локоть, протолкнул в кухню. — Кто?
— Человек по фамилии Киплер. Он поджидал меня в переулке, а потом напал!
— Он что, представился, прежде чем напасть? — Было ясно, что Григорьев не осознает, насколько все серьезно.
Инга налила себе большую чашку чая и, прихлебывая, рассказывала о своих злоключениях.
— А что это был за переулок? — задал вопрос по существу Григорьев. — Что ты там делала в такое время?
— На работу устраивалась.
— О господи!
В Инге его с самого начала привлекла самостоятельность, серьезность и рассудительность. Но в последние дни все это куда-то испарилось, и она стала совершать нелогичные поступки и вообще вела себя странно.
— Что «о господи», Борис? Меня уволили из агентства, забыл? Мне же надо на что-то жить.
— Я так и не понял, почему всех оставили, а тебя уволили.
— Вдове что-то такое пришло в голову…
