Ирина Хрусталева - Кто в доме хозяйка?
– Пойдем, доченька, со мной, – велел Тимофей девушке, не обращая внимания на Валентина.
– Куда? – испуганно спросила та.
– В комнату твоей прабабки.
– Зачем?
– Мне нужно тебе кое-что передать от нее.
– А для этого обязательно куда-то идти? – спросила Олеся, не решаясь последовать за этим странным стариком.
– Не бойся меня, я тебя никогда не обижу, – ласково и немного загадочно улыбнулся тот. – Это очень важно, поверь.
– А можно со мной пойдут мой друг и Екатерина Ильинична?
– Значит, я не ошибся? Ты боишься меня?
– Есть немного, – откровенно призналась Олеся и смущенно улыбнулась. – Простите меня, пожалуйста, но я ничего не могу с собой поделать. Для меня все произошло как-то слишком странно и неожиданно. Я ничего не знала о своей прабабушке, а три дня назад вдруг увидела документ, из которого поняла, что она решила подарить мне этот дом. Решив поехать сюда, я не знала, что найду здесь и как все обернется. Мне просто было интересно посмотреть, где жили мои предки, хотела побольше узнать о своей прабабке, и вдруг этот красивый дом и вы... Мне нужно хоть немного времени, чтобы привыкнуть и осмотреться. Не обижайтесь на меня, очень прошу. Я знаю, что вы не причините мне зла, просто....
– Хорошо, хорошо, не нужно ничего больше говорить, я все понял. Жди меня здесь, я сейчас вернусь, – сказал Тимофей и торопливой, шаркающей походкой вышел из комнаты.
– Теперь я точно знаю, почему этот поселок называется Леший Брод, – проворчал Валентин, провожая старика настороженным взглядом. – Здесь же лешие запросто при всем честном народе бродят, и один только что выбродил за дверь прямо на моих изумленных глазах.
– Прекрати уже трещать, балабол несчастный! – строго посмотрела на него Олеся. – Что ты к нему привязался? Никакой он не леший, просто очень старый человек.
– Я и смотрю, ты позеленела вся, как поганка, когда увидела этого не лешего, а просто очень старого человека, – с сарказмом усмехнулся Валентин. – Скажи еще, что тебе совсем не страшно, и я завтра же пойду в военкомат и попрошу, чтобы меня обрили наголо и отправили в стройбат.
– Представляю тебя бритым и в стройбате, это было бы что-то нереально сногсшибательное, – засмеялась Олеся. – Да, Валь, в первые минуты, когда я увидела этого старика, я немного испугалась, а сейчас я уже ничего и никого не боюсь... почти, – откровенно призналась она. – Ты, случайно, не забыл, сколько Тимофею лет? Уже девяносто исполнилось, и я бы с удовольствием посмотрела, каким ты будешь в его годы.
– Я до его лет никогда не доживу, особенно при таких-то стрессах, как сегодня утром, – вздохнул Валентин. – Ах, какая несправедливая штука жизнь! Кто-то в море плещется сейчас, а я в этом Лешем Броду... Бреду... тьфу, блин, Броде заблудился!
– Не хотел – не ездил бы, я и без тебя прекрасно могла сюда добраться, – обиделась на друга Олеся.
– Представляю, что бы мне пришлось выслушать, если бы я вздумал отказаться, – ехидно прищурился тот. – С лингвистикой у тебя всегда были проблемы, а я человек культурный и впечатлительный, мои уши не выдержали бы такое напряжение.
– Я тебе это припомню, Кадушкин, – погрозила ему кулаком Олеся. – И не смей больше хамить Тимофею, иначе я не знаю, что с тобой сделаю. Он старый человек, и будь любезен проявлять уважение, хотя бы к его возрасту.
– Я ему не хамил, – не сдался Валя. – Ты прекрасно знаешь, что я не способен на это, у меня не то воспитание.
– А твои эти «уши-локаторы»? А твое «мон ами»?
– Но, ма шер, разве ты не знаешь....
– Я прекрасно знаю, что «мон ами» – это в переводе с французского – «мой друг», – перебила Валентина Олеся. – Но какой Тимофей тебе друг? Он почтенный старец, а ты с ним, как со своими... дружками в вашем клубе. И вообще, не смей его называть лешим!
– Но он...
– Не нужно ссориться, – остановила спорщиков Екатерина Ильинична. – Олеся права, Тимофей просто очень старый человек, который устал от жизни и с нетерпением ждал приезда наследницы, чтобы наконец уйти к своей любимой Веде.
– Как это? Он что, действительно по ее приказу так долго живет? – с недоверием спросил Валентин, моментально забыв о споре.
– Да, выходит, что так! Она обещала ему, что, как только приедет Олеся и он передаст ей все, что для нее оставлено, на следующий день он спокойно отойдет в мир иной.
– Да ладно? – недоверчиво усмехнулся Валентин. – Откуда она могла знать, что это произойдет именно на следующий день?
– Веда знала все, даже день и час своей собственной смерти.
– И что?
– Она умерла именно в то время, которое и предсказывала.
– Ну вот, что я говорил? Я так и знал, я чувствовал... А ты говоришь, не леший... Какой кошмар, я в конкретном шоке! – шептал молодой человек, затравленно оглядываясь по сторонам. – И мне до ужаса захотелось домой. Леся, дорогая моя, а тебе не кажется, что нам пора отсюда делать ножки?
– Не говори глупости, – отмахнулась та, с напряжением глядя на дверь, за которой скрылся Тимофей.
– Мне почему-то не кажется, что это глупости, – не сдался Валентин. – И если сейчас вон из того угла выплывет привидение с тыквой вместо головы, я совсем не удивлюсь... но тут же схвачу сердечную недостаточность, – держась за сердце, простонал он.
– Валя, хватит болтать чепуху! Не язык, а помело с моторчиком! – сморщилась девушка. – Ведешь себя, как маленький ребенок.
– Ах, ма шер, ты же знаешь, что я ничего не могу с собой поделать и всегда много болтаю, когда очень боюсь, – ответил тот, не переставая разглядывать темные углы комнаты. – Ааа... ик... оу... вон... ой, мама дорогая, я же говорил... я предупреждал, я так и знал, – начал нечленораздельно завывать он, таращась на два светящихся зеленых огонька почти под самым потолком. – Там барабашка, домовой, призрак, привидение, я умираю! – еле слышно прохрипел Валя, показывал в ту сторону дрожащей рукой и вращая выкатившимися из орбит глазами.
– Кадкин, может, хватит уже ерничать? От твоих дешевых шуточек у меня уши вянут. Постыдился бы Екатерины Ильиничны, клоун недоделанный! – прикрикнула на друга Олеся. – Что с тобой? Ты чего блеешь, как овца? – И она проследила за его рукой и взглядом. – Ой, мамочки! – тут же взвизгнула девушка и подскочила на стуле, словно подстреленная.
– Да успокойтесь вы оба, – усмехнулась Екатерина Ильинична. – Чего так всполошились-то? Это же Василий на шкафу сидит.
– В этом доме разве стульев для гостей не хватает, что шкафы в ход идут? – дрожащим голосом спросил Валя. – Здесь все такие ненормальные, или это у меня крыша едет? Леся, дорогая, мне кажется, чтобы домчаться до канадской границы минут за пятнадцать, бензина нам вполне хватит.
– Что за Василий? – судорожно выдохнула девушка, повернувшись к старухе и не обращая внимания на слова друга. – Кто он такой?
– Обыкновенный кот.
– Кот? Кот? – хором удивились Олеся с Валей.
– Ну да, кот Василий, – повторила Екатерина Ильинична. – Сидит себе спокойно на шкафу, а вы здесь такой крик подняли. Право слово – какие вы еще дети, – затряслась она от беззвучного смеха.
– А почему его не видно? Вон, только два огонька светятся, – спросил Валя, все еще с недоверием бросая взгляды под потолок.
– Потому что он черный, – ответила старуха, продолжая смеяться.
– Тьфу, тьфу, тьфу, изыди, нечисть, – брезгливо сморщился молодой человек и начал плеваться во все стороны. – Терпеть не могу черных котов, от них одни неприятности.
– Нельзя быть таким суеверным, это все предрассудки, и если в них верить, то и белый кот будет источником неприятностей, – нравоучительно произнесла Екатерина Ильинична, вытирая с глаз выступившие от смеха слезы. – А Василий – очень спокойное и дружелюбное животное, если его не обижать, конечно.
Василий, как будто поняв, что говорят о нем, спрыгнул со шкафа прямо на стол и подошел к Валентину на мягких, бесшумных лапах. Он выгнул спину и потерся о его плечо.
– Фу, какой ужас! – брезгливо сморщился тот. – А ну брысь от меня немедленно, – прикрикнул он на кота. – Сначала напугал до приступа эпилепсии, а теперь подлизывается! Ишь, еще и мурлыкать мне здесь вздумал! Меня этим не возьмешь, я все равно черный цвет терпеть не могу.
– Какой красивый, – улыбнулась Олеся и погладила Василия по спинке. – Вы только послушайте, он и правда мурлычет, да как громко!
– Вася сам к порогу дома пришел, он тогда еще совсем маленьким котенком был, – с улыбкой глядя на кота, сказала Екатерина Ильинична. – Весь облезлый, шелудивый, мокрый и ужасно голодный. Весна тогда была, еще холодно вечерами было, да еще и дождик тогда шел. Веда в окно увидела это жалкое, продрогшее существо, пожалела и взяла в дом. Искупала, отогрела, откормила. Вон какой котище вырос, в этом году ему уже шесть лет будет. Он за Ведой по пятам везде ходил, а когда она умерла, тоже из дома ушел. Месяца два, наверное, где-то скитался, а потом вернулся и остался с Тимофеем.
