Наталья Александрова - Дама разбитого сердца
– Извините, извините, – Леня стыдливо потупился, – я вовсе не хотел вас обидеть, нисколько не хотел! Мы будем говорить только об имитациях. Нам с подругой, – Леня повернулся к Лоле, – нужны напрокат имитации драгоценностей. Полный комплект – колье, браслет, серьги, перстень, что там еще – ну, вы в этом понимаете лучше нас.
– Напрокат? – переспросил ювелир. – Я правильно расслышал?
– Вы совершенно правильно расслышали. Драгоценности нужны нам самое большее на три дня. Лола должна сыграть небольшую роль, а это – что-то вроде реквизита.
– Только ничего мне не рассказывайте! – Ювелир замахал руками. – Я ничего не хочу знать! Какая роль, в каком театре – это меня не касается! Я таки заработаю свои несколько копеек – это все, что мне нужно знать, а от всего остального только разболится голова.
После этой фразы он усмехнулся и добавил:
– Однако я не зря предупредил Михаила насчет вас. Вы все-таки еще немножко не вышли на покой, вы еще немножко делаете свои фокусы. Молчу, молчу, ничего не говорю! – Ювелир снова замахал руками. – Меня это совершенно не касается!
– Я рад, что мы одинаково смотрим на вещи! – усмехнулся Маркиз.
– Только одно меня немножко касается, – продолжил Аркадий Борисович, – какие драгоценности вы желаете иметь для своей очаровательной подруги? Я могу вам предложить один исключительный гарнитур…
С этими словами ювелир с неожиданной ловкостью развернулся, открыл небольшой утопленный в стене сейф и выложил перед посетителями выложенный черным бархатом плоский ящик, в котором искрилась и переливалась россыпь оправленных в белое золото бриллиантов.
– Это хороший гарнитур, – скромно опустив глаза, проговорил он, – это приличный гарнитур. Вы понимаете, мне даже приходится держать такие вещи в сейфе, потому что я знаю, что это немножко не бриллианты, вы знаете, что это не бриллианты, ну еще, может быть, Миша знает, что это все-таки не бриллианты… Мой племянник – хороший мальчик. А больше никто об этом, слава богу, не догадывается. У меня пока еще нет хорошего покупателя для этих камней. Они пока лежат у меня в сейфе. Пусть я заработаю на них несколько копеек. Этот гарнитур очень хорошо будет смотреться на вашей красивой подруге. – Аркадий Борисович уважительно поклонился Лоле.
– Аркадий Борисович, – умоляющим голосом произнес Маркиз, – я вам очень признателен. Это прекрасный гарнитур. Я никогда бы не поверил, что он не настоящий. Но это не совсем то, что нам нужно.
– Это не то, что вам нужно? – Ювелир не скрывал изумления. – Что же вам нужно? Драгоценности британской короны? Бриллианты Ротшильдов? Так я не имею таких связей!
– Нет, вовсе нет! – воскликнул Леня. – Аркадий Борисович, не обижайтесь! Это прекрасный гарнитур, но он слишком благородный! Нам нужно что-нибудь этакое… безвкусное, вульгарное! Вы меня понимаете? Большие камни, много золота – и никакого вкуса!
– Кажется, я вас немножко понимаю, – ювелир склонил голову набок, – вы хотите что-нибудь такое, что покупают эти новые мальчики с небольшими бритыми головами и плечами, широкими, как Днепр, для своих кривоногих подружек?
– Именно! – радостно подхватил Маркиз. – Вы уловили мою мысль! Не удивляйтесь, но это именно то, что нам нужно.
– Я немножко удивляюсь, но я ни о чем не спрашиваю, в каждой профессии есть свои маленькие секреты. – Аркадий Борисович убрал плоский ящик обратно в сейф и достал вместо него другой.
– Есть один молодой человек из этих, – продолжил он, – его зовут Олег Корытко. Как ни странно, он тоже хороший молодой человек. Во всяком случае, он любит свою маму. Согласитесь, это немножко редкость по нашим трудным временам. И даже он любит свою маму не на расстоянии, как это сделали бы на его месте многие другие. Он забрал свою маму из города Крыжополя, где она проживала согласно прописке, и привез сюда, в город Санкт-Петербург. Когда я увидел мадам Корытко, я сразу же понял, чья она все-таки мама. Понимаете, Олег Корытко – неплохой молодой человек, но выглядит он так, как будто только что для разминки убил двадцать-тридцать человек, и лично вас ему не хватает для ровного счета. Если вы встретите его ночью на улице, вы все-таки постараетесь перейти на другую сторону. У него, извиняюсь, маленькие глазки, шея, как у хряка белой степной породы, а руки и ноги такие, что их можно устанавливать в слаборазвитых районах вместо, извиняюсь, телеграфных столбов.
Аркадий Борисович ненадолго замолчал, чтобы дать своим слушателям возможность представить себе легендарного Олега Корытко.
– Такая внешность дает Олегу верный кусок хлеба, – продолжил ювелир, – его просят навестить человека, который почему-то не торопится отдать долг. После встречи с Олегом все становятся немножко аккуратнее. Так вот, когда я увидел его маму, я даже не стал ничего спрашивать. Я сразу же сказал: вы мама Олега Корытко! Потому что они с Олегом – просто одно лицо. И не только лицо: у мадам Корытко точно такая же шея, как у Олега, такие же плечи, такие же руки. После этого мне будут говорить, что очень полезно ходить в спортивный зал. Я не думаю, что мадам Корытко хоть раз была в спортивном зале, но она могла бы выступать в соревнованиях по боям без правил, и она заняла бы там не самое последнее место.
– Простите, – прервал Леня разговорчивого ювелира, – то, что вы рассказываете, очень интересно, но какое отношение это имеет к теме нашего сегодняшнего разговора?
– Вам нужно научиться немножко слушать, – обиженным голосом ответил ювелир, – я уже почти подошел к теме нашего разговора. Когда Олег Корытко привез свою удивительную маму в Санкт-Петербург, он первым делом купил для нее хорошую квартиру и обставил ее очень дорогой мебелью. Затем он купил ей столько дорогой одежды, что его мама не имеет возможности примерить каждую вещь хотя бы один раз. А потом он пришел ко мне.
Я уже несколько раз встречался с Олегом и поэтому не испугался и не подумал, что это ограбление. Я только поздоровался с ним и спросил, что ему нужно от старого ювелира. И тогда он сказал, что очень любит свою маму и хочет, чтобы у нее было все самое лучшее, в том числе и бриллианты. Но что он приценился к очень хорошим бриллиантам и понял, что даже любовь к маме должна иметь какие-то разумные пределы. Поэтому он пришел ко мне и просит сделать имитации очень хорошего бриллиантового гарнитура. То есть он не сказал слова «имитация», он его не знает, он сказал то же самое, что вы, – ювелир ехидно взглянул на Маркиза, – он сказал, что хочет поддельные украшения. Но я его не стал поправлять, потому что я знаю, кто такой Олег Корытко и чего от него можно ожидать. И еще я сразу понял, какой гарнитур нужен его маме.
С этими словами Аркадий Борисович открыл плоский ящик, и глазам его посетителей предстал бриллиантовый гарнитур, своим нестерпимым блеском затмивший люстру. Камни в нем оказались такого размера, что ими в пору было мостить улицу, из золота, которое пошло на его изготовление, удалось бы построить мост через Днепр не в самом узком месте, а красота и изящество этого произведения ювелирного искусства были таковы, что вождь племени мбванбве, обитающего в верхнем течении Замбези, пришел бы от него в восторг и отдал бы в обмен на него свою корону.
– Вот они, бриллианты мадам Корытко! – проговорил ювелир с несколько сложным чувством. – Когда я показал незаконченный гарнитур ее сыну Олегу, тот пришел в такой восторг, что я едва сумел выпроводить его из кабинета. Если вас этот гарнитур устраивает, я могу дать его на три дня. Олег придет за ним в конце этой недели.
– Но я надорвусь под тяжестью этих украшений! – испуганно проговорила Лола.
– Это будет прекрасная смерть! – поддразнил ее Маркиз. – Представляешь заголовки светской хроники? Раздавлена собственными бриллиантами! Какая женщина не позавидует твоей кончине?
– Мои условия вы помните, – деловым тоном напомнил о своем присутствии Аркадий Борисович, – на время проката вы оставляете мне полную стоимость гарнитура, а сама плата за прокат – десять процентов…
– Это грабеж, – ответил Леня, – но у нас нет другого выхода. Мы согласны.
Около театра «Петербург-балет» царило еще большее оживление, чем в день премьеры «Пиковой дамы». Оно и понятно: знаменитая Александра Выскочкова очень редко появлялась на родине, большую часть времени она проводила в Нью-Йорке, изредка для разнообразия посещая Париж, Мадрид и Лондон.
Перед зданием театра теснились припаркованные машины самых престижных и дорогих моделей – конечно, не «Феррари» и «Бентли», но «Мерседесы» и «Ауди» последних выпусков, «Порше» и «Ягуары».
Помня свое предыдущее посещение этого театра, Леня постарался поставить машину так, чтобы она никому не мешала, и открыл Лоле дверцу: сегодня он играл роль ее шофера.
Провожая Лолу взглядом, он в очередной раз восхитился ее актерским талантом и удивительной способностью к перевоплощению: Лола шла с таким неуверенным и одновременно заносчивым видом, что сразу было понятно – перед вами невоспитанная и недалекая, недавно разбогатевшая провинциальная девица. При этом она поглядывала по сторонам, как будто хотела убедиться, что все по достоинству оценили ее норковую шубу до пят цвета топленого молока. Шуба была лично Лолина. На стройной Лоле она сидела свободно, красиво спадая с плеч до полу. На упитанной и неуклюжей Лоле она оттопыривалась в некоторых местах, это сразу бросалось в глаза, чего Лола, собственно, и добивалась.
