Карл Хайасен - Хворый пёс
Сев в роскошную машину, он с ужасом обнаружил, что в ней полно навозных жуков. Кишевшая масса покрыла его ботинки, а еще одна волна продвигалась к рулевой колонке.
Третий взвод сгруппировался на приборной доске, с громыханьем шарикоподшипников сталкиваясь блестящими коричневыми панцирями.
Несмотря на внешность, навозные жуки совершенно безвредны; находясь в самом низу пищевой цепи, они исполняют уникальную и бесценную работу — неустанно потребляют животные отходы. Их боготворили древние египтяне, и едва ли ни с тем же трепетом почитают современные скотоводы. Всего известно более семи тысяч разновидностей навозных жуков; без них Земля буквально захлебнулась бы в экскрементах. Палмер Стоут не знал сию истину и не отличал божьих коровок от тараканов, за которых и принял заполонивших машину насекомых. Он завопил, заколотил себя по ляжкам и пулей вылетел из автомобиля.
Дези, ждавшая, чтобы муж открыл ей дверцу, с большим интересом наблюдала его акробатический прыжок. Она проворно вынула мобильный телефон, но Палмер его выхватил.
— Не надо полиции! — крикнул он. — Ни к чему, чтобы это попало в газеты.
С чего это он решил, что подобная чепуха заинтересует прессу? подумала Дези.
Со своего телефона Стоут вызвал чистильщика, который пылесосом удалил из машины жуков; всего приблизительно три тысячи штук, если б кто-нибудь удосужился их посчитать. Словно камушки, подумала Дези, слушая, как гремят всосанные шлангом жуки. Чистильщик заглянул в иллюстрированный справочник и верно идентифицировал захватчиков.
— Что? — переспросила Дези.
— Навозный жук. Обычный коровий навозный жук.
— Нетрудно догадаться, откуда взялось название, — сухо сказала Дези.
— Да уж, — ответил чистильщик.
— Что? — набычился Стоут. — Хотите сказать, они жрут дерьмо?
Но он так ни черта и не понял.
На следующий день по дороге на автополигон Стоут выбросил в окошко упаковку от жареного цыпленка. В Форт-Лодердейле ему пришлось остановиться на Семнадцатой улице перед разводным мостом. Стоут потянулся через сиденье к окну и кинул упаковку за перила моста. Твилли находился через три машины сзади и все видел: в водный поток плюхнулась картонная упаковка, порхнула салфетка, упали обглоданные цыплячьи ножки и коробочка из-под салата. Вот тут Твилли и понял, что Палмер Стоут безмерно самонадеян либо неизмеримо туп. В любом случае требовался особый подход.
Утром 2 мая в спальню вошла служанка и сообщила, что пропал пес Магарыч.
— Быть того не может, — сказал Стоут.
Дези что-то накинула на себя, сунула ноги в теннисные туфли и бросилась на поиски. Вернулась вся в слезах и сказала мужу:
— Это все из-за тебя!
Стоут попытался ее обнять, но она сбросила его руки.
— Милая, перестань, — попросил Стоут. — Угомонись.
— Кто-то его увел...
— Это еще неизвестно.
— Ты во всем виноват...
— Дези, прекрати.
Стоут действительно был виноват в том, что она такая дерганая. Не стоило ей показывать, что сотворили с его трофеями в кабинете. У Стоута все же мелькала мысль — уж не сама ли Дези была тем таинственным вандалом? Может, психанула? Она явно не одобряла его охотничье хобби, вон как расстроилась из-за убитой носорожихи. Вообще-то совсем не трудно представить, как жена вскарабкивается на подвижную лестницу и серебряной вилкой из набора для омаров (свадебный подарок устроителей тотализаторов) старательно выковыривает глаза у охотничьих трофеев.
Нет, Дези не могла этого сделать. Палмер Стоут помнил, как она отреагировала на жуткий знак на столе и безглазые морды на стене. Побледнела и выскочила из комнаты. Потом упросила нанять в дом охранников, сказав, что уже не чувствует себя в безопасности. Не волнуйся, сказал Стоут, это какой-то извращенец из местных. Или мальчишки залезли поозорничать. Но про себя он подозревал, что истории со стеклянными глазами и надругательством над «БМВ» связаны с его лоббистской деятельностью; может, разозленный полудурок-клиент или даже завистливый конкурент. Поэтому Стоут сменил все замки, получил новые телефонные номера и отыскал умельца-электронщика. Тот обшарил весь дом — нет ли подслушивающих устройств. В довершение Стоут проверил на детекторе лжи служанку, садовника и полставочную кухарку. Дези взяла с мужа обещание, что отныне каждый вечер он будет включать сигнализацию, и он неукоснительно это делал...
За исключением прошлой ночи, когда отправился к республиканцу, занимавшемуся благотворительными фондами, и так назюзюкался, что возвращаться домой пришлось на такси. Было три часа ночи; Палмер с трудом узнал собственный дом, новый ключ не хотел открывать дверь, а для набора вразбивку пятизначного кода сигнализации требовались невероятные умственные усилия.
И все же не верилось, что кто-то прошмыгнул вслед за ним и украл лабрадора. Во-первых, Магарыч здоровенный — 128 фунтов. За немалые деньги обучен командам «сидеть», «апорт», «вперед», «лежать», «рядом» и не ластиться к чужим. Одному, даже крепкому мужику с ним не справиться, полагал Стоут.
Потом Дези напомнила, что Магарыч не вполне здоров. Несколько дней назад он слизнул с письменного стола пять стеклянных глаз, и пришлось срочно везти пса в лечебницу. Стоут не замечал пропажи глаз, пока не явился таксидермист ремонтировать чучела. Магарыч вскоре стал квелым, отказывался от еды. У ветеринара рентген показал гроздь стеклянных шариков, расположившихся в передней части собачьего желудка. Четыре шарика без труда удалили при чревосечении, а пятый проник в кишечный тракт, и хирург не мог до него добраться. Если в ближайшие дни глаз не выйдет, потребуется еще одна операция. Под воздействием сильных антибиотиков пес был вялым.
— Он погибнет, если мы его не вернем, — печально сказала Дези.
— Найдем, не волнуйся. — Стоут пообещал расклеить в округе объявления.
— Посули вознаграждение, — попросила Дези.
— Разумеется.
— Я имею в виду приличное вознаграждение, Палмер.
— С ним все будет в порядке, милая. Наверное, служанка неплотно прикрыла дверь, и он что-то унюхал. С ним так бывало, помнишь? Почувствует себя лучше, проголодается и вернется, вот увидишь.
— Спасибо, доктор Дулиттл, — сказала Дези.
Она все еще злилась на Палмера за то, что он попросил ветеринара вернуть проглоченные Магарычем глаза, чтобы почистить и вновь вклеить чучелам. «Господи, да закажи новые», — просила Дези мужа. «Черта едва, — отвечал тот. — Согласись, так гораздо интереснее».
Добытые хирургическим путем глаза принадлежали канадской рыси, марлину, лосю и ушастому оленю. Отсутствующее глазное яблоко числилось за черным буйволом — самым крупным трофеем, и потому Стоуту особенно хотелось его вернуть.
Сверкнув глазами, Дези шагнула к мужу:
— Я тебе никогда не прощу, если бедный пес умрет где-нибудь под забором.
— Да говорю тебе, никто его не крал...
— Не в том дело, Палмер. Дело в твоем дурацком хобби, в твоих дурацких чучелах с их дурацкими фальшивыми глазами. И потому ты будешь виноват, если что-то случится с таким славным псом.
Дези вышла из кабинета, а Стоут позвонил в частную типографию и заказал пятьсот объявлений с фотографией Магарыча и обещанием вознаграждения в 10 000 долларов за информацию, способствующую его возвращению. Стоут был спокоен и абсолютно уверен, что никто из его врагов, даже самый бессердечный, не дойдет до того, чтобы воровать домашнюю собаку.
Мир ополоумел, раздумывал Стоут, но не настолько же.
Твилли Спри следовал за пачкуном, возвращавшимся в такси с вечеринки. Твилли остановился в конце квартала и видел, как Палмер Стоут, спотыкаясь, бредет по аллее к дому. Когда Стоут тыркался ключом в замок, Твилли уже расположился в тридцати футах от него за стволом малазийской пальмы. Стоут не только не запер входную дверь, но даже оставил приоткрытой. Он еще возился с «молнией», раскачиваясь перед унитазом в туалете первого этажа, когда Твилли вошел в дом и забрал пса.
Твилли, как пожарный, перебросил собаку через плечо и зарысил к своей машине. Пес не кусался и даже не гавкнул. Вот и славно, подумал Твилли, парнишка ведет себя как надо. Умница.
И в мотеле лабрадор вел себя спокойно. Он попил немного холодной воды из крана в ванной, но игнорировал великолепную игрушечную косточку из сыромятной кожи.
— В чем дело, приятель? — спросил Твилли.
Он часто разговаривал с животными и не видел в том ничего особенного. Говорил он и с рысью, что жила у него в палатке. «Гляди, подлючка, не кусайся», — предупреждал ее Твилли.
Пес устроился у его ног. Твилли потрепал его по лоснящейся ляжке и сказал:
— Все будет хорошо, дружище. — Ему претило обращаться к собаке по имени, обозначенном на бирке — «Магарыч». Палмер Стоут находил остроумным это старинное название взятки. — Отныне ты — Макгуин. — Лабрадор поднял здоровенную, как наковальня, голову. — В честь великого гитариста, [11] — пояснил Твилли.
