Людмила Ситникова - Ядовитые стрелы Амура
Типичные мечты тунеядца. Чем зарабатывать деньгу и обеспечивать себя, любимого, ему предпочтительней валяться на диване перед телевизором, погружаясь в мечты и фантазии.
– Ты в Москву по делам? – как бы невзначай спросила Катка.
– Скорее для развлечений.
– Опять уволили?
– Почему сразу уволили, я сам ушел.
– А на этот раз что тебе не понравилось?
– Катка, это так у вас принято встречать родственников? А где же хлеб-соль?
– В магазине, – прошипела Розалия.
Не обращая внимания на выпады Станиславовны, Кирилл подмигнул сестре.
– Мне б душ с дороги принять и поспать чуток.
– Пошли, любитель сладкой жизни, покажу твою комнату.
Подхватив спортивную сумку, Кирилл поковылял за сестрой.
Как только они скрылись на площадке второго этажа, Розалия прогремела:
– Ты слышала, он развлекаться сюда приехал. Хорош гусь.
Ната пожала плечами.
– Молодой еще.
– Раскрой глаза, кретинка. Парню скоро тридцать, ему впору лес валить, а не в нашем коттедже дрыхнуть.
Наталья зевнула.
– Ой, ой, ой, я и сама спатеньки хочу.
– Перехочешь.
– Все из-за вас, – бурчала Натка. – Заставили вчера фильм ужасов смотреть, так я всю ночь глаз не сомкнула. Вскакивала от малейшего шороха.
– Господи, да этот фильм даже детсадовцы со смехом смотрят.
– Скажете тоже… детсадовцы. Вы обещали, что после просмотра у меня гемоглобин повысится, а повысилось давление.
Розалия Станиславовна стиснула зубы:
– Ой, какая дура! Ну прям редкостной породы дура! Не гемоглобин, идиотка, – адреналин!
Ната поплелась в кухню. А Розалия решила подняться в спальню для гостей, дабы раз и навсегда показать Кириллу, кто в доме хозяин.
* * *В понедельник, отстукивая пальцами барабанную дробь по рулю, Катарина ругала себя за несообразительность. Ну подъехала она к метро «Крылатское», ну а дальше-то что? Какой информацией она располагает? Известно лишь, что некий шофер по имени Алик должен забрать ее у метро и доставить к Прериной. Как он выглядит, а тем более на какой машине приедет Алик – неизвестно. А впрочем, вины Катки здесь нет, Лариса настолько быстро отсоединилась, что Копейкина даже не успела поинтересоваться маркой авто. И что прикажете делать? Ситуация наиглупейшая, таким макаром можно до глубокой ночи просидеть за баранкой, гадая – что, как и почему? В чем Катка была абсолютно уверена, так это в том, что Лариса Прерина – дама более чем обеспеченная. В наше время не каждый может позволить себе иметь машину с личным водителем. Слишком дорогое удовольствие.
В пятнадцать минут одиннадцатого, не придумав ничего лучшего, Ката вышла из «Фиата». Осмотрелась.
Несомненно, одна из выстроившихся в ряд иномарок могла принадлежать Алику. А раз так, значит, нужно действовать.
Подойдя к машинам, Копейкина, нацепив на лицо улыбку сбежавшей из психушки идиотки, стучала в стекла автомобилей, виновато вопрошая:
– Простите, вы случайно не Алик?
Некоторые водители, мило улыбаясь, отрицательно качали головой, другие сухо бросали «нет», а владелец «Вольво» вообще покрутил пальцем у виска.
Как и следовало ожидать, ей повезло в последнем автомобиле. Постучав в стекло «Лексуса», Катка, абсолютно не надеясь на успех, пробормотала:
– Вы, конечно же, не Алик?
Плотный мужик, смахивающий на вышибалу из американских боевиков, глубоко затянувшись сигаретой, изрек:
– Почему не Алик, как раз наоборот, он собственной персоной.
– Вы точно Алик?
– Допустим, а дальше что?
– И ждете здесь женщину?
– Допустим.
– Уф! Слава богу, я вас нашла.
Мужик нахмурил густые брови.
– Ты кто?
– Э… понимаете, я та самая женщина, которая звонила Ларисе.
– Чего ты гонишь?
– Клянусь.
Осмотрев Катку с головы до ног, Алик, крепко выругавшись, потянулся к мобильнику. Потыкав толстыми пальцами в кнопки, он прогудел:
– Лариса Анатольевна, тут такая фигня приключилась: ко мне подошла прилично одетая баба, утверждает, что вам звонила она. Что? Нет, не похоже. Так вы же сказали, что припрется тетка в секонд-хендовской одежонке. А эта вроде в приличных шмотках. Че делать? Хорошо, лады, – он бросил мобильник на сиденье.
– Заваливайся.
– Куда?
– Ну, блин, деревня, в машину.
– Зачем?
– Ты че, больная, а как хочешь до Лариски добираться, на своих двоих?
– Нет, я сама на колесах.
Мужик недовольно хмыкнул, выплюнул жвачку и усмехнулся.
– Тогда следуй за мной и смотри, не тормози.
Значение фразы «Не тормози» Катарина поняла, лишь когда они оказались на Рублево-Успенском шоссе. Алик выжимал сто десять километров в час, тогда как Копейкина плелась со скоростью восемьдесят.
– Ну куда, куда он так торопится? Я же потеряю его из виду.
Что в принципе и произошло. Припарковавшись на обочине, Катка с силой саданула ладонями по рулю.
– Черт! Мужик точно без мозгов!
Не успела она опомниться, как на горизонте появился «Лексус». Притормозив рядом с Копейкиной, Алик крикнул:
– Ты чего стоишь?
– Можете и дальше нестись со скоростью ветра, а я не намерена играть в перегонки. В отличие от вас мне моя жизнь дорога.
– Предупреждал же – не тормози.
– Еду как могу.
– Бабы! За фигом тогда за руль садиться? Стояла бы дома у плиты.
– По-вашему, если мы, женщины, соблюдаем правила дорожного движения, нам нет места на дорогах?
– Кончай базарить, заводи колымагу, Лариса ждать не любит.
Десять минут спустя Катарина оказалась в поселке «Снежном».
Алик остановился у шикарного белого особняка. Катка, конечно же, знала, что жители элитных поселков ведут богемную жизнь, но дом, на который она с восторгом таращилась в настоящий момент, превзошел все ее ожидания.
Единственный минус – особняк был возведен на крошечном участке земли. Прикинув, Катарина пришла к мысли, что владения Прериных занимают максимум восемнадцать-двадцать соток. А для подобного творения архитектуры больше бы подошла площадь… гектара эдак в два.
Дверь открыла миловидная экономка, затараторив с порога, что Лариса Анатольевна ждет посетительницу в кабинете.
Ларисой Анатольевной оказалась хрупкая женщина лет тридцати пяти. Ее маленькое личико с искрящимися карими глазами, пухлыми губками и правильной формы носиком обрамляла копна темно-каштановых волос. Несмотря на ранний час, Прерина была при полном макияже. Очевидно, дамочка, как и Розалия Станиславовна, не мыслит своего существования без косметики. И скорее умрет, чем предстанет пред взором окружающих с девственно чистым лицом.
Лариса сидела за массивным столом красного дерева, нервно постукивая пальцами по столешнице. Невооруженным глазом было видно – хозяйка особняка на взводе.
– Инга, можешь идти! – голосом, не предвещающим ничего хорошего, приказала она экономке. А затем, покосившись на Катку, небрежно кивнула на бежевое кресло.
Как только Инга удалилась, Лариса подлетела к гостье.
– Немедленно говори, кто ты?
От неожиданной и весьма агрессивной атаки Катка растерялась. Ничего себе гостеприимный прием, а где же пресловутые правила хорошего тона?
– Я, кажется, задала вопрос, – шипела Лара.
– Меня зовут Катарина.
– Зачем я тебе понадобилась? Что ты бормотала по телефону о Вальке?
– Сабурова – ваша знакомая?
– Твое какое дело?
– Несколько дней назад Валю похоронили.
Лариса Анатольевна замерла. Отступив от Катки на два шага, Прерина недоверчиво мотала головой.
– Умерла? Валя? Бог мой, ей едва исполнилось двадцать.
– Убийце все равно, сколько лет его жертве.
– Убийце?.. – Прерина плюхнулась на стул. – Вальку убили?
– Задушили в лесу.
Лариса потянулась за сигаретой.
– Подожди маленько, – проговорила она, делая глубокую затяжку. – Мне надо прийти в себя. Черт, как же так?.. Валя… задушена…
– У нее был номер вашего телефона, теперь понимаете, почему я у вас?
– Выходит, вы имеете отношение к милиции?
– Нет, я имею отношение к другу Сабуровой, по просьбе которого разыскивала последнюю, в результате чего узнала об убийстве.
Прерина откинулась на спинку стула.
– Я должна перед тобой извиниться. Не сердись за недоброжелательный прием, я приняла тебя за другого человека.
– За кого?
Лара махнула рукой.
– А… мало ли недоброжелателей. Они, как надоедливые насекомые, кружат вокруг, выжидая удобный момент для атаки.
Ката подняла брови.
– Не удивляйся, – спокойным голосом вещала Лариса, – таковы реалии жизни. Когда человек внезапно выкарабкивается из низов, то бывшие друзья, как правило, начинают точить на него зуб. Вот ты, например, в какой среде выросла?
– Богатыми мы никогда не считались, но и не бедствовали.
– А меня воспитывали хронические алкоголики, – Лариса смотрела на тлеющую сигарету. – Никому не пожелаю пережить весь кошмар, выпавший на мою долю. Мать стала закладывать за воротник сразу, как только выписалась из роддома. Папаша вообще никогда не просыхал. Они и меня-то заделала по пьяному деду. Ой, иногда вспоминаю свое детство – и оторопь берет. Неужели подобный ужас действительно имел место быть? Со временем память стирает неприятные воспоминания, но на душе остается неизгладимый след от всего пережитого.
