Дарья Донцова - Али-Баба и сорок разбойниц
— Ой, лучше «Жигули»! — воскликнул он.
Нора, думая, что хозяйственный, слегка жадноватый Шурик просто экономит ее деньги, обозлилась.
— Чем тебе «Пежо» плох? — сердито стала она выговаривать парню. — Не смей со мной спорить!
— Ладно, ладно, — мигом сдался шофер, — дареному коню в уши не заглядывают.
— Во-первых, не в уши, а в зубы, — процедила Нора, — а во-вторых, изволь объяснить свою позицию.
— В «Пежо» — компьютер, — завздыхал Шурик, — с любой ерундой придется в сервис мотаться. А если на дороге встану, то и не понять, чего делать. Наши же «жигулята» кувалдой починить можно. Нет детальки какой — не беда, проволочкой прикрутим, тук-тук, и машина на ходу!
Нора тяжело вздохнула и купила ему «восьмерку», теперь Шурик абсолютно счастлив. Его колымага регулярно ломается, он приводит ее в чувство посредством молотка, долота и лома, никакие «Мерседесы» парню не нужны. Разве «шестисотый» можно разобрать в гараже, с приятелями, прихлебывая пиво и обсуждая футбольный матч?
Но я не любитель самостоятельно исправлять занедужившие механизмы. На «десятке» езжу лишь потому, что денег на более приличную машину у меня нет. Должен вам сказать, что «Лендкрузер» лучше, чем продукция концерна «ВАЗ», причем намного.
Мощная, полноприводная машина легко справилась с обледеневшим шоссе, пургой и прочей непогодой. До Локтевки мы долетели птицами.
— Вон его ворота, — сообщил Валера, — зеленые, те, что завалились.
Мы вылезли из джипа, и Валера пошел в избу. Я же, чтобы не терять зря время, начал отвязывать тумбочку. Узлы размотались мгновенно, «мебель» накренилась, я испугался, что кособокая развалюха сейчас испортит полировку на крыше, приподнял стонущую от старости конструкцию и, не удержав, уронил. Тумба ахнула вниз и развалилась. Я уставился на кучу деревяшек. Когда-то в детстве отец купил мне набор «Сделай сам». Вот он состоял из таких чурочек, которые следовало склеить вместе и получить шкатулку. Мы с папой пару вечеров пытались и так и этак склепать не желавшие соединяться части, в конце концов отец, обозлившись, выкинул самоделку в мусоропровод. Интересно, что скажет незнакомый мне Николай, когда увидит руины подарка? Может, мне сгонять в Москву, в какой-нибудь мебельный магазин и привезти ему новую тумбочку?
Из ворот вышел Валерий, он выглядел мрачным. Я топтался вокруг бывшей тумбочки, приговаривая:
— Вот, случайно получилось… Мне очень неприятно, я сейчас скатаю…
— Забей, — буркнул Валера.
— Что? — не понял я. — Тумбочка сломалась, видите?
— Плевать на нее, Николай умер.
— Как? — попятился я.
— Как, — выдохнул Валерий, — самогонку они с соседями пили и допились.
— Все скончались? — зачем-то решил уточнить я.
— Нет, только Николай.
— Вот беда!
— Ага, радости мало, надо «Скорую» вызывать.
Валера вытащил мобильный и позвонил. Я снова влез в «Лендкрузер» и постеснялся включить радио: близость покойника нервировала.
Наконец Валера сел в джип.
— Суки, — сказал он с чувством.
— Кто?
— Да врачи! Московская «Скорая» не едет, потому что область, а местная отказывается.
— Почему?
Валера пожал плечами.
— Говорят, машин мало, живым не хватает, а трупу уже все равно, может подождать. Посоветовали во двор вынести, на мороз. Дня через два приедут!
— Но мы же не можем тут столько времени провести! — воскликнул я.
— Ага, — кивнул Валера, — я так им и сказал. Знаешь, чего они велели?
— Откуда же?
— Сами его к нам в морг доставляйте!
Я похолодел. Это еще хуже, чем поездка с навозом!
— Делать-то нечего, — пожал плечами Валера, — не бросать же бедолагу, не по-христиански это! Ладно, ща!
И он вышел из машины. Ничего себе приключение, просто слов нет.
Глава 7
Минут через двадцать Валера вышел из ворот, за ним тащились два парня с опухшими лицами, они несли нечто длинное, закутанное в простыню.
— На заднее сиденье кладите, — велел Валера.
— Не умещается, — прокряхтел парень.
— Тогда сажайте, — не растерялся мой сосед.
— Тяжелый, зараза, — мучились алкоголики, выполняя приказ.
Я вцепился в баранку и дал себе честное слово, что ни за что не оглянусь назад. Слава богу, местная больница и морг при ней оказались рядом, в трех минутах езды от Локтевки. За несколько минут пути я взмок, словно мышь, повстречавшая лунной ночью десяток когтястых котов, и почти лишился сознания от напряжения. Но всему приходит конец, мы наконец очутились перед обшарпанной дверью.
— Пойду погляжу… — начал было Валера.
Я мгновенно выскочил из «Лендкрузера»:
— Давайте вместе.
Мы толкнули тяжелую дверь и вошли в длинный, мрачный коридор.
— Эй! — крикнул Валера. — Есть кто живой?
Его голос прокатился по помещению и замер.
Никакого ответа не последовало.
— Умерли тут все, что ли? — заорал Валера.
Вдруг справа от нас приоткрылась ободранная дверца, и из щели высунулся парень в грязном, некогда белом халате. Лицо санитара покрывала густая щетина.
— Чего орете? — осведомился он, распространяя крепкий запах перегара. — Не в лесу, в больнице. Соображение надо иметь!
Валера молчал, на его щеках играли желваки. Я испугался, что сосед сейчас схватит санитара и начнет трясти его, как бутылку с загустевшим кефиром, поэтому быстро решил разрядить обстановку.
— Видите ли, любезнейший, мы привезли труп, куда его сдать?
Пьянчуга выпучил глаза, икнул и скрылся за дверью. В коридоре воцарилась тишина.
— Ну ща им мало не покажется, — начал наливаться кровью Валера.
— Вы пока отдохните, — велел я и подтолкнул соседа к ободранной табуретке у стены.
Валера отчего-то меня послушался, а я, толкнув дверь, оказался в довольно просторном помещении. У стола, опершись на локти, сидели три человеческие особи в халатах разной степени замызганности: грязноватый, очень грязный и невероятно грязный. Услыхав звук моих шагов, одна особь повернула голову, и я понял, что это женщина.
— Сюда нельзя, — лениво протянула санитарка.
— Куда труп сдать, не подскажете?
— Погодьте в коридоре, не видите, обед у людей.
Я вытащил из кармана сто рублей и повторил вопрос:
— Кому тело отдать?
Санитар, сидевший у окна, вскочил, выхватил купюру, помял в пальцах и протянул:
— А пятнадцати рублей у тебя нет?
— Насколько я понимаю, сто целковых больше, чем полтора десятка, — удивился я.
Санитар икнул.
— Бутылка самогонки пятнадцать стоит!
— Ты на сотню не одну купишь, — я попытался вразумить пьянчугу.
Но тот лишь тупо повторял:
— Давай пятнашку.
Поняв, что с ним спорить бессмысленно, я выдал ему «пятнашку». Санитар оживился и приступил к исполнению служебных обязанностей.
— Справка есть?
— Какая?
— О смерти.
— Нет.
— Не возьмем без бумаги.
Я растерялся:
— Кто ее выдает?
— А где труп взяли? — вопросом на вопрос ответила девица, казавшаяся самой трезвой в этой компании.
— Дома.
— И чего он там делал?
— Сначала жил, потом умер.
— Ну и везите по месту прописки, вызывайте «Скорую», пусть документ выписывает, — промямлила девица.
— Но «Скорая» велела его сюда доставить!
— Таперича назад прите! Вдруг вы его убили?
Я ощутил легкое головокружение, потом снова расстегнул портмоне и вытащил тысячу рублей.
— Вот, возьмите, здесь на шестьдесят бутылок, даже больше выйдет.
Девица встала, пошатнулась и пихнула третьего собутыльника, молча смотревшего перед собой остановившимся взглядом.
— Эй, место в холоде есть?
— Ну… бу… му… — ответил тот.
Медсестра доковыляла до боковой двери, пнула ее, я увидел крохотную комнатушку.
— Сюда, на топчан, ложьте, — велела она, — полнехонько у нас. Тута пока полежит.
Я вздрогнул, в помещении, очень похожем на чулан, работали три громадные батареи, в углу валялась куча тряпья.
— Может, все же найдем место в рефрижераторе? — вырвалось у меня.
Девица задумчиво поковыряла в носу.
— Он туды не влезет, ну никак. Либо сюда прите, либо домой везите. Альтернативы нет!
Последняя фраза повергла меня в изумление. Вот уж не предполагал, что девица знает такие умные слова, как «альтернатива».
Через некоторое время останки Николая были водружены на кушетку.
Мы с Валерой вышли в коридор.
— Погодьте тута, — велел санитар, — ща талон дадим.
Мы застыли у стены. Разговаривать не хотелось, да и не о чем было.
— Вот ядрена матрена, — не выдержал Валера.
Он явно хотел продолжить свою речь, но тут за дверью послышался дружный вопль, она распахнулась, в коридор вылетели три алконавта в грязных халатах и опрометью, даже не качаясь, понеслись на улицу.
