Людмила Ситникова - Карманный Казанова
Водрузив холодное оружие на законное место, Тамара виновато потупила взор.
– Мы отвлеклись, вряд ли вы приехали слушать истории прошлого века.
– Я мать, Тамара, – выпалила Копейкина. – Мать, которая по крупицам собирает информацию о своем единственном ребенке. Вы не представляете, через что мне пришлось пройти, прежде чем я стала двигаться в правильном направлении. Два года поисков, мучительных, выматывающих поисков.
– Поисков? А кого вы ищете?
На глазах Катки навернулись слезы.
– Искала. Я искала сына.
Тамара села рядом с Копейкиной:
– Господи, у вас пропал сын? Сколько ему? Его похитили?
– Все намного хуже. Намного... намного... – в Катарине проснулась актриса.
Моля бога, чтобы актрисулька ни с того ни с сего не заснула летаргическим сном, Ката проговорила:
– О беременности я узнала в девяносто восьмом году. В декабре должен был появиться на свет мой первенец – Алешенька. Я знала, что ношу под сердцем мальчика, поэтому заранее всем говорила, что кроху нареку именно так, в честь покойного деда. Жили мы тогда в малогабаритной двухкомнатной квартирке на окраине столицы. Муж целыми днями пропадал на работе, а я, уйдя в декретный отпуск, была вынуждена терпеть издевательства свекрови. Словами не передать, через какую боль и унижения я прошла. Ненавидящая меня свекрища буквально плевалась ядом. А самое ужасное, она невзлюбила моего неродившегося малыша. Постоянно предрекала мне смерть при родах, получая несравненное удовольствие от моего перекошенного страхом лица. Жилплощадь принадлежала ей, а посему несмелые попытки мужа обуздать мамашу не привели к желаемому результату. На собственных квадратных метрах она была царицей.
Тамара сочувственно кивала.
– Рожала я в больнице, где акушеркой работала родная сестра свекрухи. Мне сделали кесарево сечение, а когда я пришла в себя после наркоза... сообщили, что ребенок родился мертвым.
– Ой-ой-ой!
– Жизнь потеряла всякий смысл...
– Как я вас понимаю, – перебила Горбачева.
– Свекрища, видя мое упадническое состояние, присмирела. Шли годы. Родить я больше не смогла, а если честно – не хотела. Страх засел глубоко в подсознании. Два года назад свекровь скончалась от инсульта. Паралич ее разбил в пятницу, а в субботу вечером из ее перекошенных уст я услышала историю, от которой кожа покрылась мурашками. Оказывается, мой сын жив. Жив! Коварные бабы, чтобы причинить мне боль, пошли на столь ужасающее деяние – отдали сына в дом малютки. Что с ним было потом, свекрища не знала. Ночью она умерла. А мое существование превратилось в сплошной кошмар. Найти! Найти сына во что бы то ни стало – вот главная цель жизни. Я узнала многое, в частности, что мой сын родился с умственными отклонениями.
Тамара вздрогнула.
– Детский коррекционный центр «Мили-М» стал последним пристанищем для Алешеньки.
Горбачева округлила глаза.
– Так вот оно что, хотите сказать...
– Я мать Володи Петухова, мальчика, который умер, не дожив до седьмого дня рождения. Многие из тех, с кем приходилось разговаривать, называют его смерть странной и даже таинственной. Якобы в центре подпольно проводились опыты над беззащитными ребятишками. Основатель «Мили-М», некий Илья Горбачев, по моим сведениям являющийся вашим супругом, мог ответить на многие мои вопросы. Но он на том свете, а я сижу перед вами в надежде, что вы прольете свет на загадочную историю.
– Дорогая Катарина, что именно вы хотите от меня услышать? Вам не соврали, я действительно была женой Илюши, но на момент смерти вашего сына мы уже развелись. Более того, Илья повторно сочетался браком. Сразу после развода я уволилась из центра и по сей день работаю в районной поликлинике. Ничем, повторяю, ничем не смогу вам помочь. Мне просто-напросто неизвестны подробности той трагедии.
– Трагедии? Значит, все-таки имела место трагедия, и Володя умер не от удушья?
Тамара заломила пальцы.
– Как мне хочется вам помочь, вы не представляете. Я ведь тоже несчастная мать, потерявшая больного ребенка. Но, к большому сожалению, кроме пустых разговоров и слухов...
– Пусть будут слухи, домыслы, предположения – для меня любая информация на вес золота.
Тамара Горбачева долго хранила молчание. Наконец, устав от отягощающей тишины, женщина выдавила:
– Володю уже не вернуть, а вам предстоит жить, Катарина. Понимаю, это тяжело, чертовски тяжело, но постарайтесь забыть дела давно минувших дней. Живите настоящим, не оглядывайтесь назад. Так будет лучше, в первую очередь для вас.
Копейкина насупилась:
– Мне следовало ожидать от вас подобной реакции, значит, предположения верны.
– Какие предположения?
– Ваш муж! Илья Горбачев виновен в смерти ребенка.
– Вы говорите абсурдные вещи.
– А мне так не кажется. Горбачев основатель центра, а значит, все те жуткие опыты над детьми проводились с его согласия. И кто знает, возможно, он сам принимал непосредственное участие в экспериментах над бедными детьми.
– Замолчите! – Тамара сорвалась на крик. – Вы не имеет права обвинять Илью во всех смертных грехах. Вы его не знали. Он святой! Илюшка скорее себе руку отрежет, чем причинит боль ребенку. И будет вам известно, мой бывший муж основал коррекционный центр после того, как наш сын отошел в мир иной. На Илюшу было страшно смотреть, за несколько недель он почернел от горя. И основание «Мили-М» – явное подтверждение тому, что муж действовал исключительно из благих побуждений. А если вам так необходимо кого-то обвинять, то советую перенести гнев на главного злодея – Павла Евгеньевича Сурикова. Кто-кто, а он по праву заслуживает достойного наказания. Именно Суриков ввел смертоносную, нигде не незарегистрированную и не прошедшую испытаний сыворотку.
Тамара замолчала. Ее щеки пылали, на лбу пульсировала едва заметная жилка.
– Откуда вам известно про сыворотку, если вы к тому моменту уволились из центра?
– Я же говорю – слухи. В «Мили-М» остались мои знакомые, мы изредка общаемся. От них-то я и узнала о замыслах Сурикова и смерти Володи. К слову сказать, смерть вашего сына не единична, он был первым подопытным, но далеко не последним. – Тамара сжала кулаки, бросив быстрый взгляд на кинжалы. – Как же я его ненавижу. Ненавижу всеми фибрами души. Растоптать готова, разорвать на части... убить.
Копейкина невольно подалась назад. Сейчас Тома больше всего напоминала пациентку психиатрической клиники.
– Ненавижу! – бубнила Горбачева, набирая обороты. – Он заслуживает смерти. Землю необходимо очищать от людей, подобных Сурикову.
Глядя на перекошенное злобой лицо Горбачевой, Катарина ойкнула.
– Тамара, а вы случайно вчера не приезжали в центр?
Горбачева взвизгнула:
– Нет! Почему вы спрашиваете?
– По-моему, я видела вас у ворот учреждения...
– Обознались! Теперь мне нечего делать в стенах здания, где правит Суриков. Несколько дней назад скоропостижно скончалась моя бывшая свекровь Виолетта Сигизмундовна – мать Ильи. После кончины сына она возглавляла «Мили-М», а с ее уходом бразды правления наверняка перейдут в руки убийцы.
Тамара подбежала к окну, открыла форточку и начала с жадностью глотать свежий воздух.
– Вам плохо?
– Да, мне плохо. Мне плохо оттого, что вы разбередили зарубцовывающиеся раны. Зачем вы приехали? Кто вас просил ворошить прошлое? Кто? Кто?
– Успокойтесь.
– Я не хочу успокаиваться.
Полагая, что в состоянии, близком к помешательству, Горбачева потеряла бдительность, Катка осторожно сменила тему разговора.
– Тамара, это, конечно, не мое дело, но почему, если, как вы уверяете, Илья был святым, вы развелись?
И вдруг Горбачеву прорвало окончательно. Она начала кричать, осыпая проклятьями всех и каждого. На мгновение Копейкиной захотелось взять ноги в руки и в срочном порядке покинуть квартиру.
– Жизнь меня била с самого рождения. Я была нежеланным ребенком в семье, папаша меня терпеть не мог, он всегда мечтал о сыне. Появление дочери привело его в ярость. Он и чертовы кинжалы пытался распродать при жизни, считал, что оставить эту груду металла мне – слишком дорогой подарок. В школе надо мной издевались, в институте постоянно подкалывали, и когда, казалось, судьба подарила шанс в виде встречи с Ильей и последующего заключения брака, меня ожидал очередной удар. Рождение больного сына и его последующая смерть окончательно разорвали мое и без того израненное сердце.
– Смерть сына явилась поводом для развода?
– Поводом была Анастасия! – Тамара захлопнула форточку. – Женщина, отрезавшая последнюю нить, связывающую меня с надеждой на свет в будущем, появилась внезапно. Она выросла словно из-под земли. Околдовала Илью, втерлась к нему в доверие, а потом и в постель затащила. Илюшка был дурачком в плане общения со слабым полом. Ему всегда было жаль обиженных судьбой баб. Он жалел меня, а одновременно с этим жалел и Настю. Не знаю, какие песни она ему напевала на ухо, только через полгода муж попросил развод. А как просил, это вообще отдельная история – достойный сюжет для бразильского сериала. Пришел домой, упал на колени, рыдал, молил о прощении. Ну скажите, разве вам приходилось видеть рыдающих мужиков, собирающихся порвать отношения с супругами?
