Дарья Донцова - Дантисты тоже плачут
– А было что передавать?
– Конечно. Знаете, кто отец Володи? Известнейший библиофил и собиратель редкостей Петр Павлович Резниченко. У них с Элеонорой Сергеевной была большая квартира на Бронной. Так вот, одна комната представляла собой точную копию кабинета Александра Сергеевича Пушкина. Причем знающие люди говорили, что в Петербурге на Мойке – дубликаты, а подлинные вещи у Резниченко. Лампа, чернильница, пресс-папье, даже кресло и письменный стол! В библиотеке хранились настоящие раритеты: первые издания «Евгения Онегина» и «Путешествия из Петербурга в Москву», прижизненные тома Лермонтова, рукописи Чехова. Московские коллекционеры шутили, что Гоголь не сжег все-таки вторую часть «Мертвых душ», и искать ее следует у Резниченко. А кроме книг – коллекция яиц Фаберже, картины известных мастеров, всего и не упомнить.
Петр Павлович настоял, и они с Элеонорой Сергеевной пошли под венец. Когда родился абсолютно здоровый Кики, хозяин просто торжествовал. Но недолго. Следом за первенцем появились уроды. Сначала девочка, прожившая всего три дня. Затем Леня. У того случилась саркома, и он скончался десяти лет от роду. Последней родилась Полина. Промучилась, бедный даун, три года и умерла. Больше не рисковали. Наверное, поэтому Петр Павлович и сделал такое странное условие в завещании.
– Какое условие?
– Он хотел, чтобы у Владимира родилось много детей. Как только на свет появится первый ребенок, Кики получит часть коллекции, если первым ребенком будет девочка, а вторым окажется мальчик – Владимир завладеет всем богатством. Родится вторая девочка – только половиной. Не будет детей, все собрание передается государству. Кабинет Пушкина отойдет Ленинской библиотеке, коллекция яиц – Третьяковке, картины попадут в Музей изобразительных искусств. Завещание было оформлено по всем правилам и хранилось у нотариуса. После смерти старика нотариус огласил бумагу в присутствии директоров всех названных музеев.
– А если первым появится сын?
– Все равно детей должно быть как минимум двое. Так он хотел, глупо, конечно, если бы не Нелли…
Серафима Ивановна поджала губы.
– Нелли родила-таки двоих детей.
Няня саркастически ухмыльнулась.
– Родила. Еву через сколько лет после свадьбы? Потом еще через шестнадцать лет Юру. Все не хотела фигуру портить. Но это она пусть подружкам говорит. Я знаю, что жена Владимира несколько лет лечилась у доктора Коня, прежде чем забеременела. Кики ходил просто чернее тучи, пока анализ не увидел. Разве такая жена ему нужна? Кругом полно молодых и здоровых, так нет, попалась никчемная Нелли. И жена никудышная, и мать…
Приятную беседу нарушили крики, раздававшиеся со второго этажа. Пришлось прерваться и отправиться наверх. В спальне Арцеуловых слышался шум, я постучала, открыла дверь и увидела Левчика, возбужденно тыкающего пальцем в покрывало на кровати.
– Дашка, смотри, какой кошмар.
На пледе преспокойно восседала маленькая ящерица.
Я рассмеялась:
– Да это Гектор. Живет у Маруси в аквариуме и иногда удирает, ловим потом по всему дому. Не бойся, он ласковый, не кусается, совершенно ручной.
Левка хватал ртом воздух. Сонька улыбнулась.
– И чего так испугался? Я же сразу сказала, что гекконы не ядовиты. Такой большой, а ящерицы боится.
Левчик вперился в жену ненавидящим взглядом:
– Ты у меня Дарвин, а я кретин убогий. Сама при виде лягушки визг поднимаешь. С Дашкой разговариваю, а ты пасть заткни, пока не прихлопнул. А лучше всего убирайся отсюда куда подальше, коза надоедливая.
Всегда покорная Сонька неожиданно топнула ногой и двинулась к двери. Помедлила на пороге, потом сказала:
– Значит, советуешь идти куда подальше, да?
Возбужденный Левка заорал не своим голосом:
– Да, да, к черту, дьяволу, в задницу!
– Могу обидеться и больше не вернуться, Лев, – медленно проговорила жена.
– Ну и слава богу, катись быстрей.
– Хорошо, но только помни, что ты меня выгнал, – с этими словами Сонька тихо закрыла створку двери. Левка рухнул в кресло, утирая пот:
– Адское терпение требуется для семейной жизни, никаких нервов не хватает.
– Зря ты так ее обидел, – попробовала я вразумить грубияна, – вдруг и правда уйдет.
– Куда? – засмеялся Левка. – На Тверскую? Там подпорченный товар не нужен. Погуляет по улицам и назад пришлепает, тоже мне, сокровище бесценное.
Глава 10
Утром старший Арцеулов спустился первым к завтраку. Когда мы с Наташкой вошли в столовую, он уже пил кофе с тостами.
– Ну и сони! – возмутился Левка. – Разбудите быстрей Соньку, хотели сегодня в Коломенское съездить.
– Что же сам жену не растолкал? – удивилась Наташка.
– А она не ночевала в спальне, где вы мое сокровище спать положили?
Мы с Наташкой переглянулись. Никто из нас не устраивал Соню на ночь, может, Оля? Но ни Зайка, ни Аркадий, ни Ирка – никто из домашних не видел Соню после вчерашнего ужина. Получалось, что она на самом деле ушла.
Не поверивший нам Левка лично обследовал все комнаты, заглянул в подвал и на чердак.
– Черт-те что, – растерянно проговорил он после бесплодных поисков, – неужели в гостиницу отправилась?
Но оказалось, что комнату в отеле Сонька не могла снять – все деньги лежали у Левки в кошельке. Вещи женщины, включая злосчастную шубу, мирно висели в шкафу. Не было только маленькой дамской сумочки и паспорта.
– Надо позвонить Александру Михайловичу, – предложила Наташка, – вдруг несчастье случилось, под автобус попала или в больницу.
Левка посерел:
– Вернется, идиотка, убью.
– Утонешь, домой не приходи, – вздохнула Наталья и пошла связываться с Александром Михайловичем.
Но полковника не оказалось на месте. И нам оставалось только ждать.
Сонька позвонила около двенадцати.
– Не надо волноваться, жива, здорова и прекрасно себя чувствую.
– Где ты? – заорал Левка.
– Пусть вас это не волнует, – отрезала жена, – вы, Лев, приказали мне убираться подальше, что я и сделала. А звоню только для того, чтобы Дашка с Натальей не волновались. Уезжайте спокойно в Ялту, я остаюсь здесь, бумаги на развод перешлет адвокат.
Трубка противно запищала, Лева остался у аппарата с открытым ртом.
Ближе к вечеру вернулись радостные Генка с Катюшкой. Весть о побеге Соньки, казалось, их не удивила.
– Давно недоумевала, как она с ним живет, – сплетничала Катюшка. – Все время орет, ругается, всем постоянно недоволен. Тяжелый характер. Куда, интересно, она пошла без денег?
– Наверное, к любовнику, – ляпнул Генка.
Все засмеялись. Стокилограммовая Соня не отличалась ни умом, ни красотой. Об особой сексуальности почти в пятьдесят лет говорить не приходилось. Скорей всего женщина встретила старую подругу или… Больше в голову ничего не лезло.
Ночью я крутилась под одеялом, тщетно пытаясь заснуть. Странный шрам на животе жены Володи не давал покоя. Серафима Ивановна обронила, что фамилия доктора, который лечил Нелли, – Конь. Надо найти его и попытаться узнать подробности о болячках женщины.
С утра я принялась за работу детектива. Сначала поискала на справочной дискете адрес Коня, но не нашла. И поехала в профсоюз медицинских работников. Приятный молодой человек вежливо сообщил, что домашние адреса врачей без их разрешения не выдаются.
– Сделайте милость, – занудила я просящим голосом. – Доктор Конь когда-то лечил мою тетю. Она недавно скончалась и просила передать ему довольно крупную сумму.
Клерк продолжал сопротивляться.
– У нотариуса явно есть адрес, если речь идет о завещании.
Я продолжала нажимать:
– Тетя отдала устное распоряжение только мне. Ее с доктором Конем связывали романтические отношения. Перед смертью, буквально за несколько минут, она взяла меня за руку и проговорила: «Детка, отдай дорогому другу, доктору Коню, двадцать пять тысяч долларов». По щекам потекли слезы, и она умерла. Адрес сказать не успела, бедняжка. Ну помогите, пожалуйста, такая редкая фамилия, он в картотеке один будет.
Клерк вздернул брови и вздохнул. Видно было, как в его душе борются желание помочь и служебный долг. Наконец человеколюбие победило, и парень полез в картотеку.
Доктор Максим Конь проживал в небольшой квартире на улице Космонавтов. Преодолев три этажа без лифта, я позвонила.
– Входите, – донеслось из глубины квартиры.
Дверь распахнулась, открывая вид на маленькую захламленную прихожую. Узенький коридорчик вел мимо похожей на мыльницу кухни прямо в спальню. У окна стояла полная женщина в шерстяном платье.
– Не припомню вас, милочка, – проговорила она.
– Мы незнакомы, хотелось поговорить с доктором Конем.
Толстушка, не мигая, смотрела в сторону.
– Доктор не принимает.
– Очень нужно, поверьте.
– Говорю, доктор больше не принимает, уходите. Ищите другого гинеколога.
