Валентина Андреева - Форс-ажурные обстоятельства
— Так там вообще на порог не пустили. Денька с перепуга даже пару раз гавкнула. Правда, заикаясь. Мамуль, твоего возвращения папик, в отличие от нас, ждет с нетерпением, жаловаться будет. Ты в большой комнате пакетик с кресла прихвати, на выход. Нас дальше прихожей не пустят. А в пакетике — пижамный верх. Влезете в курточку вместе с Натальей Николаевной, и понесем друг друга к кому-нибудь «на брудершафт».
— Ирина! — донесся из коридора рассерженный голос мужа.
— Подслушивал! — шепнула мне Наташка и слегка подтолкнула меня вперед. — Иди, мы тебя сзади прикроем.
— По-твоему, это нормально?
Пропустив всю нашу компанию в прихожую, Димка принялся взывать именно к моей совести. Наверное, считал, что у остальных она уже окончательно потеряна. Это лишило меня возможности продолжить самобичевание, связанное с несостоявшимся по моей вине визитом девушки Ксении. В конце концов нельзя же быть виноватой во всем! Тогда как обличительно-воспитательная речь мужа неминуемо вела к неутешительному выводу: какая я, такие у меня и дети. А заодно соседи, коллеги по работе и даже государственная политика.
— Мне нужен телефон турфирмы! — громко заявила я, заставив мужа споткнуться на словах: «До каких пор».
— Фига себе! — прогудела Наташка. — Лично я так радикально вопрос своего дальнейшего существования на нашем этаже не ставила. Ефимов, ты все-таки достал жену своими нравоучениями! Несчастная готова сунуться из огня да в полымя. В смысле, из заграницы, да опять в заграницу.
— Мне просто надоело присутствие в моем доме чужого пиджака, который Наталья опять намеренно перетащила ко мне! — рявкнула я, раздраженно срывая его с вешалки и бросая на пол. — Он на меня давит! И не надо ждать милости от Кочневых! Сначала целую неделю не могут выбрать время его забрать, потом звонят и не удосуживаются поинтересоваться, удобно ли мне в назначенное время быть дома, мало того, посылают за пиджаком какую-то свистушку с закодированным номером!
— О! Как чувствовала! У этой шмотки плохая аура, — шмыгнула носом Наташка и стянула с головы безумный бант. — Ленусик, стаскивай подарок. Не склалось! Подожди, сейчас только ошейник тебе сниму. Не дергайся. Видишь, мама нервничает? Ее твой папа довел. Вот она на чужой пиджак и срывается. Как бы на ленточки не покромсала.
Я презрительно фыркнула и, не прицеливаясь, отправила на кресло в холл свою сумку. На мое счастье, она оказалась закрыта. Димка оторопел, но машинально успел увернуться, довольно ловко перехватив сумку почти у собственного носа.
— Полет гигантского шмеля. Мутанта. Озверела, — тихо проронила Алена. — Ужинать не будем. Разгрузочный вечер. Какая жалость, что Анастас Иванович силовым методом отменила свой день рождения!
— То есть как отменила? — я машинально пригладила волосы.
— Очень просто. Попросив преподнести положенный ей подарок в любое другое, удобное для нее время. У Анастас Ивановича сестра заболела. Вызвала ее в срочном порядке делить свой загородный дом.
— Ленусик, если хочешь, могу обеспечить тебе с папи-ком «тайную вечерю» за моим столом. Ир, ты что, не с той ноги рабочий кабинет покинула? — Наташка начинала приходить в себя. — Дим, закрой рот и открой сумку жены! В ней должен быть мобильник. Сейчас я сама прозвонюсь Майке и потребую аудиенции. Пусть забирают свою шмотку.
Не обращая внимания на тихую суету вокруг моего телефона, я скинула туфли и, прошлепав в спальню, демонстративно закрыла за собой дверь. Десяти минут одиночества с лихвой хватило, чтобы обрести прежнее равновесие и удивиться, с чего это меня так понесло. Какое-то время сидела и раздумывала, как лучше обставить свой выход. Выручила Наташка. Осторожно просунув голову в дверь, мгновенно оценила мое состояние как удовлетворительное и, подмигнув правым глазом, громко объявила:
— Ир, нам очень повезло с твоим мужем. Представляешь? Пары минут ему достаточно на то, на что мне не хватит и пяти. Ефимов заставил туроператора расколоться и выдать адрес Кочневых, а заодно и номер их городского телефона. Только по нему никто не желает отвечать. Как и по мобильному. Операторша сама убедилась.
— И чем он ее пытал? Конституцией Российской Федерации?
— Скажешь тоже! Этой тоненькой книжечкой даже по голове доходчиво не настучишь. Дмитрий Николаевич лихо соврал, сославшись на то, что в подсунутом нам кожаном пиджаке обнаружены два авиабилета в Лиссабон на завтра. Разумеется, на имя супругов Кочневых.
— Мой муж никогда не врет.
— В его возрасте и при его профессии это скорее недостаток.
— Надеюсь, по карманам пиджака вы не лазили?
— Обижаешь. С помощью твоего «закидона» они сами вывернулись наизнанку. Из внутреннего кармана выпал аккуратненький такой конверт с тысячью у. е. в ассортименте и железнодорожный билет до Тамбова. Уже не нужный. Тот поезд, так сказать, ушел. Как раз в день нашего возвращения в столицу. Без какого-то Ельцова Михаила Петровича. Напрашивается только одно разумное объяснение: этот кожаный пиджак отличается весьма «легким» поведением. Одним словом, гулящий. В чьих только руках не побывал!
— Интересно, переходной кожаный пиджак. Нет, я прекрасно помню, что Шурик относился к нему как к родному. Швырял где ни попадя, например в автобусе, в кафе.
— Это не довод. Ты эту шмотку тоже швырнула. И, на мой взгляд, сделала это очень бездушно. А у Шурика душевно получалось. И несколько небрежно. Как у человека, которому есть чем швыряться, не пробросается. Странно, что Кочневы об этом билете и не вспомнили. Может, Шурик его где-то нашел? — Подруга посмотрела на меня с надеждой.
— В поезде «Хельсинки — Москва»? Или в Стокгольме? Кто-то ехал оттуда с пересадками? «Мальчик хочет в Тамбов».
— Не умничай. Это версия твоего Ефимова. Он предположил, что в общей массе туристов был некий господин Ельцов М.П. из Тамбова. Он этот билет и потерял. Разумно? Разумно. А Шурик спьяну подобрал. Какой-никакой, а документ. Мы, россияне, народ бдительный. Кстати, твоя незабвенно-выдуманная покойная тетушка именно из Тамбова. Надо бы помянуть, да некогда. Одевайся. Дмитрий Николаевич поддержал твое стремление избавиться от этого неудобного «портмоне» из натуральной кожи.
Мне совершенно не хотелось снова переодеваться и куда-то нестись. Мысленно я, как предостерегала Наташка, кромсала пиджак забывчивого Шурика вдоль и поперек, посыпая сверху клочками выпавших из него у. е.
— А на завтра нельзя эту поездку перенести? Суббота. Как выспимся, так и поедем.
— Что-то похожее твой Димка сказал. Только с другим смыслом, передадим шмотку со всем содержимым по назначению и завтра будем спать спокойно. Одевайся, говорю. Твой Ефимов носом чует исходящую от пиджака неприятность и предпочитает немедленно от него избавится. Сколько угодно случаев, когда мошенники подкидывают растяпе кошелек, а потом требуют с него сумму, которая там и не залеживалась.
Пересиливая новую волну раздражения, на сей раз против себя, растяпы, я принялась собираться. В тот момент еще не осознавала, что это раздражение, вызванное нежеланием ехать к Кочневым, не что иное, как интуитивное стремление избежать грядущих стрессов. Впрочем, колесо этой истории уже завертелось, они все равно бы о себе напомнили. Независимо от этой поездки. Разве что позднее.
6
До Тульской добрались быстро. Варшавка была забита только в обратном направлении. Нужный нам дом тоже отыскали сразу, Дмитрий Николаевич ориентировался так, как будто всю жизнь жил в этом районе. Кодовый замок в подъезде не работал, домофон тоже. Зато лифт порадовал рабочим гудением. Пару раз вздрогнув, он все-таки доставил нас на девятый этаж. Я невольно подумала, что все как-то слишком гладко идет. И зря, сглазила дальнейший ход событий.
Лестничная клетка освещалась одним противно моргающим и потрескивающим плафоном лампы дневного света. По обе стороны имелись две металлические двери с табличками номеров квартир.
— Коридорная система, — глубокомысленно заметил Димка. — Нам направо. — И решительно нажал на кнопку звонка шестьдесят седьмой квартиры. Потом он еще пять раз повторял свою попытку, не желая отказаться от намеченного плана во что бы то ни стало вернуть пиджак хозяину. На шестой инициативу перехватила Наташка и позвонила в соседнюю квартиру. С таким же результатом.
— Вымерли здесь все, что ли? — громко возмутилась подруга и нажала на кнопку. Очередной раз. В этот момент открылась кабина вновь прибывшего трудяги лифта и на нас с подозрением воззрился пожилой мужчина и одна морда собачьей национальности, помесь овчарки с вольной дворнягой. Одновременно открылся и «железный занавес», явив нашему взору сразу двух представительниц прекрасного пола. Одной было лет шестьдесят, другой — в десять с лишним раз меньше. Очаровательная девчушка с льняными кудряшками, огромными, в половину лица, любопытными глазами. И губки бантиком. Чудо, похожее на пушистый цветок.
