Суп из лопаты - Дарья Донцова

— Вас сейчас отведут в комнату, — сказал Макс, — в гостевую на первом этаже.

— О-о-о! Это слишком шикарно! — простонала «мамочка» и тут же осведомилась: — А при ней имеется уголок графа Вологодского?

— Да, — хором ответили все, включая Розу Леопольдовну и Сюзанну.

— Матрасик — ортопедический?

— Конечно, — заверила Краузе.

— В подушечках натуральное перо или гадкий вонючий синтепон?

— У нас они перьевые, — уточнила я.

— А белье? Хлопковое?

— Конечно, — кивнула Архипова.

— Не могу заснуть без чашечки какао, выпитой в постельке, — зашептала дама. — Да-да, понимаю ваше отношение к подобным капризам, но состояние моего здоровья ужасно. Простите, простите великодушно!.. А полотенчико дадут? Мне можно маленькое, даже тряпочку… Когда мы в начале двадцатого века бежали из России, столько бед на голову свалилось! Потом, конечно, все уладилось, но появилось у меня королевское умение никогда-никогда не сдаваться… Ах, Гришенька, как я рада, что ты больше не гонишь меня из дома! Спасибо, спасибо! Разрешите отойти ко сну?

Мы молча кивнули, гостья вскочила.

— До завтра, любимые! Не беспокойтесь обо мне, я привыкла к лишениям! В нашем дворце в Европе порой холодно. Меня сопроводят в опочивальню? И как насчет… э… удовольствия Марии Шотландской в постельке? Не засну без него!

Возникла тишина, первым очнулся Макс.

— Скажите конкретно, что надо.

— Ах, мне неудобно, — завела свою песню «маменька». — Но мы же одна семья. Да, Гришенька?

— Верно, — вместо мужа ответила я. — Говорите прямо, что вы хотите.

— Чашечку травяного отвара, три бутербродика с маслицем и сыром. Первое — только голландское, другое не ем. Намазать тонко. Сыр — исключительно французский, отрезать толстенько. К отварчику конфеток шоколадных, швейцарских, малую толику, штук… э… пять-шесть. Одеяльце пуховое. Мыло, пожалуйста, с розовым маслом. Это все! Но я не капризна, если ничего этого нет и постелька не предусмотрена, лягу на скамеечке в саду, прикроюсь рваной тряпочкой. Ах! У русской аристократки тяжелые дороги! Готова нести все тяготы жизни, как моя тетя, баронесса фон Гудвин. Ей зимой вместо шубки из рыси в тюрьме дали полушубок из ваты. Он так смешно назывался… телопечка!

— Телогрейка, — зачем-то сообщила правильное название одежды Сюзи. — Давайте провожу вас в спальню.

— А то, о чем я говорила, мое удовольствие? Его принесут? — сдвинула брови гостья. — Если у вас нет продуктов, то я спокойно поголодаю!

— Все подам, — пообещала Архипова и почти вытолкнула нежданную-негаданную гостью в коридор.

— Что это было? — произнес Макс. — Театр одного сумасшедшего актера?

— Похоже на то, — пробормотала я. — Премьера спектакля.

— Она реально посчитала меня своим сыном, имя которого путает?

Я обняла Вульфа.

— Понимаю теперь, почему Горти испугалась, что придушит мать Жорика. Может, завтра мадам прекратит комедию?..

— Я бы на такое не рассчитывал, — вздохнул муж. — Пошли спать. Странно, конечно, но такое ощущение, что меня палкой побили.

Глава девятая

— Вот уж не думал, что когда-нибудь произнесу подобную фразу, — смутился Даня, — но придется: я мало что нарыл на Акулова. Обнаружил, что он прикрыл весь свой бизнес и пропал. Испарился. Ни дыма, ни следа.

— Не особо радостная информация, — заметил Костин.

— Согласен, — кивнул наш компьютерный охотник. — Не буду объяснять, как клубки разматывал, расскажу лишь, что накопал. У мужика была куча всего разного, но в основном мелкого, например, сеть магазинов дешевых продуктов «Улыбка». Три года она просуществовала, а потом он ее продал. Новый хозяин не сумел удержать бизнес, тот ниже фундамента упал, «Улыбка» утонула, мир ее праху. Чем для нас эта история интересна? Акулов за продажу сети получил очень даже хорошие деньги. Все оформлено честь по чести, все, что следовало государству отстегнуть, отстегнуто, документы в идеальном порядке. Заинтересуются ли определенные органы Сергеем Федоровичем, если он, например, купит квартиру в Москве или дом в Подмосковье, заплатит столько, сколько у него оказалось после продажи «Улыбки» и уплаты всех налогов?

— Наверное, нет, — осторожно ответил Володя.

— Свяжут ли банкротство покупателя лавок продуктов с прежним владельцем «Улыбки» господином Акуловым?

— Маловероятно.

— Скорее всего, приобретатель — подставное лицо, — продолжил Даня. — Эта схема давно придумана. Акулов продал «Улыбку» некоему N, заплатил что положено государству, свои деньги забрал. Все честно. Продуктовая сеть при новом хозяине быстро захирела, умерла, меньше года прожила. Виноват ли в ее «смерти» Акулов?

— Нет, — ответила я, — он уже не владелец.

— Вот-вот, — кивнул Северьянов, — Сергей Федорович чист, как младенец. Но на самом деле господин N получил не очень большие деньги за услугу. Акулов сам вынул средства из «Улыбки» и спрятал их.

— Зачем так поступать? — удивилась я.

— Он не хотел, чтобы кто-то узнал, что сворачивает дела, готовится бежать, — объяснил Северьянов. — Да, он потеряет немного, но основное сохранит. И, как я уже говорил, похоже, Сергей Федорович вкладывал деньги в ювелирные изделия особой ценности. Моя догадка подтвердилась. На мой запрос про Акулова в соцсетях рано утром выпал профиль Иосифа Яковлевича Берга. Он хвалит Сергея Федоровича как человека с тонким вкусом, собирателя и коллекционера.

— Это кто? — живо спросил Володя.

— Оценщик ювелирных изделий, эксперт. У мужчины идеальная репутация, ни одного темного пятна, он уважаем в таких мегамонстрах, как «Сотбис», «Кристис» и другие аукционные дома мира. Сейчас он вам все расскажет, я с ним договорился о встрече в «Зуме».

Экран на стене стал светлым, я увидела мужчину средних лет. Он спокойно произнес:

— Добрый день, господа. Молодой человек по имени Даниил прислал список вопросов, сейчас отвечу на них. Итак. Знаком ли мне Акулов Сергей Федорович? Да. Мы впервые встретились в закрытом клубе Василисы Нестеровой на дне рождения Венедикта Куприна. Никого из них сейчас в России нет. Где они? Понятия не имею. Веня нас представил друг другу. Акулов произвел впечатление интеллигентного, хорошо воспитанного человека, но разговор случился для меня непростой, потому что я не люблю разочаровывать людей. Сергей Федорович показал кольцо, которое недавно приобрел, сказал, что ранее оно принадлежало женщине, чей прапрадед служил в Екатеринбурге. Ему, тогда совсем молодому, но умеющему хорошо читать и писать, поручили составить опись предметов, которые царская семья привезла с собой в изгнание. Родственник той дамы стал членом группы, которая после расстрела царской семьи занималась разбором и описью имущества убитых Романовых. После пары дней работы у одного сотрудника случился сердечный приступ, он умер. Через двое суток не пойми от чего отошел к Господу второй работник. Третий понял, что так убитые мстят своим палачам. Он не хотел умирать, но, в отличие от тех, кто внезапно лишился жизни, он никогда не видел никого из Романовых. Его привлекли к составлению описи