Песики & Детектив - Артур Гедеон
Два были повреждены — с наружной стороны грудной клетки и со спины.
— Что это значит? — спросил Яшин.
— Мария Аркадьевна Черкасова была не задушена, не отравлена, не умерла от менингита, как трактует ее смерть официальная версия, а погибла от пули, как и пес Арчибальд. Но третьего выстрела не было. А Павел Дмитриевич Оводов тем не менее лишился пальцев на левой руке.
Крымов сделал десятка три фотографий, потом снял свой нательный крест, завернул в носовой платок и положил его на останки Марии Черкасовой.
— Спите спокойно, Мария Аркадьевна. Царствие вам небесное, несчастной убиенной, жертве своей красоты. А этот крест я заберу…
— Уверен?
— Нечего ему тут дожидаться черных гробокопателей, когда правда выйдет наружу. Плещеев Платон Платонович пополнит им свою и без того богатую коллекцию… Ну что, опять за лопаты, товарищ старлей?
— Как скажешь, кэп.
Через полчаса старший лейтенант Яшин грузил инструмент в багажник машины. Уставший, но успокоившийся Крымов закурил. Выдыхая дым, он посмотрел вдоль кладбищенской ограды. И, как совсем недавно во дворе особняка, замер.
Вдалеке, за чугунными прутьями, стоял мощный черный пес с острыми ушами торчком и смотрел на него. Он прощался, будто бы говоря: до встречи, Крымов! Когда-нибудь обязательно свидимся.
— Яшин, — тихонько позвал Андрей коллегу.
— Чего? — Тот хлопнул дверцей багажника.
— Да оглянись же ты, черт!
— Ну, оглянулся.
Крымов и сам требовательно обернулся на товарища, а когда вновь посмотрел вдоль ограды, там уже никого не было.
Призрак исчез!
— Там был пес, ну, тот самый, доберман. Слово даю, что видел его!
— Лечиться вам надо, товарищ капитан, — скептически отреагировал Яшин. — Или отоспаться, дрыхнуть как минимум двое суток. Валерьянки попить. Поехали? Только за руль я тебя точно не пущу. Мне еще пожить хочется.
— А я и не собираюсь за руль.
— И правильно.
Вернулись они к полуночи. Крымов пообещал Яшину бутылку коньяка, тот с улыбкой сказал: «Скупердяй — я на ящик наработал. Ты мне еще за вредность должен».
Так они и расстались.
Дома, отмыв золотой фамильный крест от векового тлена и оставив раритет сушиться, Крымов вновь сел за компьютер.
Младший помощник капитана фрегата «Королева Виктория» Сэмюэль Страйк продолжал рассказ:
«Команда ликовала: все стали богачами! Даже мало доверявшие Полу Гадфлаю, убедившись в его силе и удаче, взяли сторону старпома. Когда капитан Джеймс Портридж пришел в себя, то обнаружил, что уже не он, а Гадфлай — истинный командир корабля. Алмазы помутили разум, и матросы превратились в пиратов…»
Что же было дальше? Морякам никогда не платили много. Ни в одной из стран. А рисковали жизнью они каждый божий день и втайне всегда негодовали на эту несправедливость. Старпом Гадфлай по кличке Беспалый предложил своим людям наплевать на присягу и уйти с сокровищами на волю.
Сэмюэль Страйк продолжал:
«Мы, оставшиеся в меньшинстве, попытались противостоять им, но Гадфлай лично застрелил одного офицера и двух матросов из двух кольтов сорок пятого калибра, с которыми никогда не расставался…»
— Два кольта сорок пятого калибра, — пробормотал Крымов. — Это же и есть «Миротворцы»…
Детектив усмехнулся: выходит, Павел Оводов не изменял привычкам — предпочитал именно американское оружие. Его можно было понять. Крымов жадно стал читать дальше, но концовка была не за горами.
Младший помощник Сэмюэль Страйк писал:
«Мы, не пошедшие на сговор с преступниками и бунтовщиками, были высажены на мысе Игольный, самом южном пятачке Южной Африки, с минимальным количеством пропитания и без огнестрельного оружия, нам оставили только кортики. Бунтовщики же увели корабль в Кейптаун, где продали его, а потом попросту исчезли — растворились в этом мире».
Корона Великобритании вернула корабль, забыла об унижении, пообещала немалое вознаграждение за голову Пола Гадфлая по кличке Беспалый и его сообщников, но он и вся его команда исчезли раз и навсегда. Как сквозь землю провалились.
Страйк заканчивал свое повествование:
«Как бы там ни было, я уверен, что кара Господня найдет их всех и в первую очередь — проклятого Пола Гадфлая по кличке Беспалый: как бы дьявол ни защищал мерзавца, я точно знаю: его ждет преисподняя».
Теперь оставалось дождаться утра — Андрею Крымову необходимо было как можно скорее попасть в музей Оводовых.
7
— Да ты зачастил к нам, пожарник? — с порога заметил охранник краеведческого музея. — Пригорело, что ли?
Безделье выматывает — старшему прапорщику хотелось дружеской дискуссии.
— Не сейчас! — бросил Крымов и в спину услышал:
— Тут еще твой коллега ночью звонил — допрашивал… Не знаешь такого, пожарника Янина?
— Знаю! — на полпути громко ответил сыщик. — Его два года назад уволили! А он все звонит и звонит! Работает!
Андрей мигом взбежал по старинной лестнице и ворвался в кабинет директора.
— Платон Платонович, здравствуйте, — кивнул Крымов. — У меня для вас сюрприз. — Он вытащил из кармана завернутый в кухонное полотенце предмет и сунул его в руки директору. — А мне нужно еще раз взглянуть на ореховую шкатулку. Идемте же.
И уже в спину услышал:
— Боже! Боже! Откуда вы это взяли?
— Восхищайтесь по дороге.
— Но откуда?!
— С того света, Платон Платонович, с того света, — отчеканил Андрей Крымов. — Ключики ваши волшебные ото всех тайных дверей и запоров не забудьте.
— Беру! Беру! — услышал он за спиной.
Вскоре Крымов держал на ладони грецкий орех в серебряной оправе, одна половина которого была серебряной, повторяя все изгибы и рельеф скорлупы.
— И что теперь? — благоговейно спросил Плещеев.
— Я буду думать, Платон Платонович. Час, два, три. Сколько понадобится. — Он указал пальцем на пол: — В этой комнате, где жила Мария Аркадьевна Черкасова. Так надо. Надеюсь, вы не возражаете?
— Ни в коем случае, Андрей Петрович. Но вы можете мне объяснить, как у вас оказался этот крест? Фамильный крест графов Оводовых? Его же искали сто лет! Даже больше!
— Позже, Платон Платонович, позже. А сейчас оставьте меня и дайте подумать. Уверен, у вас и без меня хлопот навалом.
— Хорошо, дорогой мой, как скажете. Думайте, сколько вам угодно. Ухожу!
Директор на цыпочках удалился из комнаты Марии Черкасовой, понимая, что мешать гостю музея и дарителю в эти торжественные минуты — почти что святотатство.
Крымов опять не спал. Но если в предыдущую ночь он читал воспоминания младшего помощника капитана фрегата «Королева Виктория» Сэмюэля Страйка, то теперь вникал в тайны искусства удивительного художника — русского миниатюриста Иоакима Самсонова, который был своеобразным Левшой конца девятнадцатого века. Секреты тайных замочков и тайны секретных замков открывались детективу Крымову, когда он убеждался, как из простейших предметов, на которые в обычной жизни человек и не взглянет, могли
