Ли Голдберг - МИСТЕР МОНК ИДЕТ В ПОЖАРНУЮ ЧАСТЬ.

—Я ранен! — вскрикнул он, пятясь в гостиную, куда собака толкала его. Он пытался сделать так, чтобы ее нос больше не касался его рук.

—Теперь она всего лишь беременная сука, — буркнул Грегорио и вернулся в гостиную. Я шла за ним. — Скоро она будет жирной и опухшей с большими раздутыми сосками. Но это ничто по сравнению с тем, как она будет выглядеть после рождения щенков.

Монк схватил подушку с дивана и приложил ее к паху для защиты. А собака обежала его вокруг, и стала с энтузиазмом обнюхивать его зад. Он резко опустился на стул, свел ноги вместе и покрыл колени подушкой.

Конечно, я могла помочь Монку. Но, после утреннего сурового испытания с ванной, я наслаждалась этим, своего рода, возмездием.

—Я уверена, что она может вернуться в форму, — сказала я. Мне же удалось вернуть свою старую форму после беременности, не так ли?

—Ослабленные соски, морщинистая кожа и налитые кровью глаза — вот ее будущее, — мрачно возразил он. — Жалкое подобие ее прежней. Я предупреждал этого пожарного, что нечто плохое может случиться, пока его монстр без призора бегает по округе, когда пожарная часть пустует.

На стене висело зеркало. Я посмотрела на свое отражение, представляя, что Джо сегодня увидит за ужином: ослабленные соски, морщинистая кожа и налитые кровью глаза.

—Это не то, что связаться с выставочной собакой. Спарки был простым уличным мусором. — злобно проговорил Грегорио. — Вы можете представить, как будут выглядеть эти полукровные беспородные монстры? Не пролью ни слезинки по Спарки.

Летиция запрыгнула на диван рядом с Монком и начала лизать его щеки.

—Помогите! — запищал Монк.

—Звучит так, будто Вы ненавидели Спарки достаточно, чтобы убить, — сказала я.

—Только я этого не делал, — возразил Грегорио.

—Разве Вам не стало лучше после его смерти? — спросила я.

—Помогите! — снова пропищал Монк.

Я схватила Летицию за шиворот и оттащила от Монка, который мигом выскочил за входную дверь и захлопнул ее за собой.

—Собирайся я убить Спарки, сделал бы это до того, как он покрыл Летицию, —заметил Грегорио, забирая у меня Летицию.— Теперь-то что хорошего мне от его смерти?

—А как насчет мести? — спросил Монк снаружи, его голос был приглушен дверью.

—Не скажу, что такая мысль не приходила мне в голову, — произнес Грегорио.

—Что? — не расслышал Монк.

—Это приходило мне в голову! — завопил Грегорио. — Но вместо этого я подал иск на Пожарное Управление Сан-Франциско по потере потенциального дохода за Летицию.

—Где Вы были прошлой ночью между десятью и двумя часами? — задала я вопрос Грегорио.

—Дома. Один.

—Не очень хорошее алиби, — заметила я.

—Оно мне не нужно, — возразил Грегорио. — Потому что я этого не делал.

—Вы можете говорить громче? — попросил Монк.

—Я этого не делал! — крикнул Грегорио — Спросите у пожарного!

Монк немного приоткрыл дверь, чтобы просунуть внутрь лицо.

—Какого пожарного?

—Которого я видел выходящим из пожарной части около половины одиннадцатого. — ответил Грегорио.

—Но они все уехали в десять бороться с пожаром. — сказала я.

—Это я знаю. Вы сомневаетесь, есть ли у меня уши? Большая радость жить через улицу от пожарной части, позвольте сказать вам. Во всяком случае, сирены заревели в десять; затем полчаса спустя их проклятая собака начала лаять. Я посмотрел в окно, проверить не бегает ли она поблизости, чтобы еще больше осквернить Летицию, но лай прекратился и я ничего не увидел. Пять минут спустя залаяла Летиция, и я снова выглянул в окно, думая, что Спарки готовится к известному акту, но увидел проходящего пожарного.

—Откуда вы знаете, что это был пожарный? — спросил Монк.

—Я разглядел его шлем и тяжелый плащ. — ответил Грегорио.

—Но не его лицо, — пробормотала я.

—Он был спиной ко мне. К тому же, было темно и он прошел через улицу от меня. Теперь, извините, но у меня еще есть дела.

Он проводил меня до двери. Как только я вышла, Монк отчаянно замахал передо мной руками, будто по ним ползали муравьи.

—Салфетку, салфетку, салфетку, — бубнил он.

Я дала ему около тридцати штук, пока мы шли к машине, припаркованной перед пожарной частью.

—Мне нужно в душ. — простонал Монк. — На целый год.

—Сейчас он думает, что обманул нас? — возмутилась я. — Он полагает, мы поверим, что Спарки убил пожарный? Он просто хочет отвести от себя подозрения.

—Он не убивал, — сказал Монк.

—Как Вы можете говорить это? — вскрикнула я. — Спарки лишил его дойной коровы — вернее, дойного пуделя — не важно. Дело в том, что Грегорио потерял шестьдесят тысяч долларов в год. Это достаточный мотив для убийства, и он живет прямо напротив пожарной части, поэтому точно знает, когда пожарные уезжают и приезжают.

—Он не убивал, — повторил Монк.

—Он признался, что ненавидел Спарки и знал, что пожарные уехали в десять. Вероятно, это произошло, как Вы говорили. Он шел отравить собачий корм или другую еду, но Спарки застал его врасплох.

—Он не убивал, — в очередной раз повторил Монк.

—Да прекратите уже повторять это! — не выдержала я. — Вы видели его волосы? Он должен быть убийцей! Откуда Вы знаете, что это не он?

—Он слишком толстый, и не смог бы схватить киркомотыгу раньше,чем Спарки схватит его. Но он солгал.

—О чем?

—Он был в пожарной части в ночь убийства Спарки.

—Как Вы узнали?

—Его сушилка, — ответил он. — Я заметил два пропавших полотенца из пожарной части, висящие с его носками. Ты можешь поверить? С его носками!

—Почему же вы ничего не сказали?

—Я был занят самозащитой от этой порочной собаки и ее слюнявой пасти смерти.

Подозреваю, что слюни беспокоят его больше всего. С другой стороны, если даже я облизываю свои губы, он обвиняет меня в распускании слюней.

—У Грегорио Дюмаса по-прежнему находится украденная собственность, — заметила я. — Хотя, в первую очередь Вы должны задуматься, зачем он взял полотенца.

—Я и задумался, — сказал Монк. — А еще над тем, как Спарки сделал Летицию беременной.

—Я могу объяснить Вам, но не знаю, стоит ли?

—Я не имею в виду, как он сделал это, а как он смог сделать это!

—Он собака, она собака, думаю, все произошло, как обычно происходит у собак. — пошутила я. —Поэтому их и называют собаками.

—Я хотел сказать, задний двор огорожен высоким забором с колючей проволокой. Как Спарки пробрался через него?

—Может, забор поставили после того, как все произошло?

Нам не предоставилась возможность обдумать этот вопрос, потому что зазвонил мой телефон. Это был Стоттлмайер. Он хотел видеть Монка в управлении немедленно.

Офис Стоттлмайера был не просто офисом. Это было его убежище. Здесь он мог делать то, что жена не позволяет делать дома. Может курить сигары. Есть фаст-фуд. Ковыряться в носу. Он может снимать ботинки и класть ноги в носках на стол, просматривая свежий выпуск Спортс Иллюстрейтед, посвященный купальникам. Офис был хранилищем вещей, которые он не мог хранить дома: бейсбольные сувениры, постер фильма Серпико, коллекция сигарных упаковок и пуля, которую вытащили из его плеча несколько лет назад.

Стоттлмайер постоянно жалуется, что ему приходится часто работать допоздна и в выходные, но я знаю, ему гораздо приятнее и комфортнее находиться в офисе, но он не готов в этом признаться.

—Ненавижу приезжать сюда в выходные! — воскликнул капитан, когда мы собрались в его кабинете. В соседней комнатушке редко собираются больше трех-четырех детективов.

На Стоттлмайере была одета толстовка, джинсы и теннисные ботинки, для напоминания ему и всем окружающим, что он должен находиться дома на отдыхе.

Лейтенант Рэндалл Дишер, для сравнения, был в своем привычном костюме с галстуком, будто сегодня обычный будний день. Он боготворил Стоттлмайера, поэтому ему было не очень комфортно рядом с капитаном. Дрожь от стремления угодить подчеркивала все его слова и действия.

—Ты бы мог нам помочь в этом деле, Монк, — сказал Стоттлмайер. — Ты обратил наше внимание на это неопределенное убийство, значит и должен раскрыть его.

—Неопределенное? — спросил Монк. — Нет такого понятия.

—Вот это дух! — произнес Стоттлмайер. — Расскажи ему, что мы имеем, Рэнди.

Дишер заглянул в свой блокнот.

—Обычно в подобных несчастных случаях, когда кто-то засыпает с сигаретой, он умирает не от огня, а от дыма.

—Медицинский эксперт обнаружил дым или частички сажи в легких или носовых пазухах жертвы? — спросил Монк.

—Нет, — ответил Стоттмайер. — Значит, Эстер Стоваль была мертва до начала пожара.

—Вот видите! — воскликнул Монк. — Это убийство. Вы это определили. Что же тут неопределенного?

—Мы к этому и ведем, — сказал Стоттлмайер. — Продолжай, Рэнди. Расскажи ему остальное.

—Медицинский эксперт обнаружил частицы ткани в ее трахее и точечные кровоизлияния на внешней оболочке глаз, которые появляются от повышенного давления в венах, когда...