Галина Полынская - Что у принца под короной
– Вы кто? – наконец заговорила она. Голос оказался таким же бесцветным и тусклым, как и взгляд.
– Вы Вероника Клюева? – на всякий случай уточнила Тая.
Женщина кивнула.
– Нам нужно с вами поговорить. Вы знаете Константина Осадчего?
В ее глазах возникло подобие интереса.
– Да, знаю. А что, что-то случилось?
– А почему вы решили, что должно что-нибудь случиться? – моментально «включила следователя» Тая.
Вероника Клюева пару раз моргнула короткими ресницами, пытаясь вникнуть в суть вопроса, и я решила, что пора вмешаться, а то до утра будем торчать на пороге.
– Вероника, впустите нас, будьте добры, у нас к вам важный разговор.
Она, как сомнамбула, отступила назад, пропуская нас, не задавая никаких вопросов дождалась, пока мы разуемся-разденемся и пошла в комнату. Мы последовали за нею. По мере продвижения в глубь квартиры, крик младенца становился еще громче. Просто не возможно себе представить, что крошечное существо способно издавать звуки подобной мощности! Невероятно! Войдя в комнату, я мельком осмотрелась. Обычная типовая комната панельной многоэтажки, обои унылой расцветки, стенка советского образца, люстра – сестра близнец моего уродства, «украшающего» потолок, телевизор на тумбочке и разложенный диван, благодаря которому места в комнате не оставалось и приткнуться вообще было некуда. На диване, среди скомканных подушек и одеяла лежал голенький ребятенок в памперсе и орал так, что стены тряслись. Разговаривать при таком аккомпанементе не представлялось никакой возможности.
– Может, вы каким-нибудь образом успокоите его?! – постаралась перекричать «киндер-сюрприз» Таисия Михална.
На что мамаша, со слегка ненормальным равнодушием, ответила:
– Когда-нибудь он сам успокоится.
– Но, может, вы хоть что-нибудь сделаете?
– Я уже все перепробовала. Больше не могу.
И я подумала, что если дела так и дальше пойдут, то молодой мамочке понадобится квалифицированная медицинская помощь.
– Давайте лучше на кухню перейдем! – Тая не удержалась и помассировала виски. Мы и пяти минут еще не находились среди этого крика, а нам уже основательно поплохело, представляю, как здорово чувствовала себя Вероника… На кухне Тая поплотнее закрыла за собой дверь, перевела дух и приступила к изложению печальных новостей.
– Вера, буквально на днях с вашим м-м-м-м… другом Константином Осадчим произошло несчастье. Он умер.
Реакция Веры, подпиравшей собой холодильник, оказалась весьма неожиданной. Она вся подобралась, расправила плечи, а глаза вспыхнули мстительной радостью.
– Умер? – уточнила она с какой-то странной, не совсем нормальной улыбкой. – Туда ему и дорога! Надеюсь, его черная душонка попала в ад!
Вот это да! Ничего себе любовь! Не успели мы хоть что-нибудь вякнуть, как Веронику прорвало на откровенность. И вот что выяснилось из ее сумбурного монолога. Замуж за владельца кондитерской фабрики одноклассница Инна вышла три года тому назад. Планомерная, хорошо продуманная осада убежденного холостяка Осадчего длилась без малого года полтора, прежде чем он сдал позиции и повел в загс счастливую невесту. Как и предполагала Тая, до встречи со своим «богатеньким Буратиной» Инна была ничем и никем, работала моделью в маленьком, никому не известном модельном агентстве и вершиной ее карьеры была реклама клуба игровых автоматов. Зато тщеславия, амбиций и желания во что бы то ни стало выйти замуж за «кошелек с ушками» было хоть отбавляй. С Осадчим она познакомилась на какой-то светской тусовке и вцепилась в него бультерьерской хваткой. Вера была единственной подругой, с которой Инна познакомила свою добычу, не воспринимая ее своей потенциальной конкуренткой. Скорее всего, ей даже хотелось продемонстрировать себя в выходном свете на фоне невзрачной подруги. Пару раз они ходили втроем в ресторан, и всегда Костя был всем недоволен, раздражен, довольно груб с Инной, на Веру вообще не обращал внимания, из чего она сделала вывод, что отношения долго не продлятся, невзирая ни на какие старания подруги. Каково же было удивление Веры, когда вскоре Инна позвала ее на свадьбу. В новом статусе мадам Осадчей стало не до посиделок с подругами, она с головой ушла в бизнес, открытый на средства супруга. Сначала это было собственное модельное агентство, прогоревшее через полгода, затем салон красоты, не просуществовавший и четырех месяцев, потом она захотела зачем-то открыть брачное агентство, но тут уже вмешался взбешенный супруг. Он перекрыл ей доступ к финансам и определил «бизнесменшу» на должность гендиректора чайной компании, которая, к слову сказать, тоже принадлежала Осадчему. Понятное дело, что такое гендиректорство было исключительно для вида, чтобы супруга хоть чем-нибудь занялась и прекратила бездарное разбазаривание финансов. Как-то раз, в дождливый день, стояла Вероника на автобусной остановке, когда рядом притормозил «Мерседес» и сидевший за рулем Константин предложил ее подвезти. Она согласилась. По дороге заехали в кофейню, где за чашечкой горячего шоколада Константин неожиданно принялся жаловаться на свою семейную жизнь, на то, что Инна никак не может родить ему ребенка, а он прямо таки одержим вопросом продолжения рода. Вера посочувствовала, сказав, что она рада бы родить, да не от кого. Сказала, да забыла, а вот Осадчему эти слова видать крепко засели в мозгах. Вскоре он начал оказывать Вере разнообразные знаки внимания, уверяя, что озолотил бы женщину, подарившую ему наследника. Константин умудрился показать себя заботливым, чутким и даже щедрым мужчиной и уставшая от одиночества и безденежья женщина потеряла голову и стала любовницей мужа своей подруги. Как бы тщательно они не скрывали свои отношения от законной супруги, она все равно обо всем узнала. Разразился страшный скандал. Константину пришлось пригрозить разводом и еще какими-то карательными мерами, чтобы супруга угомонилась. Вскоре выяснилось, что Вера беременна. Константин обрадовался, Инна впала в перманентное состояние аффекта, а Вера – в некий ступор от всего происходящего: и от Костиного ликования, и от бесконечных истерик и угроз бывшей подруги. Беременность протекала тяжело, ребенок родился раньше срока, и после его появления на свет, Осадчего как подменили. Интерес к Веронике он потерял напрочь, финансами помогал исключительно на нужды ребенка и стоило только новоиспеченной мамаше заикнуться на тему: «ну и где же обещанные сокровища, машина и новая квартира?», как он в весьма резкой форме заявил, что ничего он ей не должен, ведь он и так подарил ей долгожданное счастье материнства. Дальше – веселее. Константин сообщил, что как только дитя немного подрастет и перестанет нуждаться в материнском молоке, он заберет ребенка в их с Инной семью, все-таки отвалив ей кое-какие отступные. Шокированная женщина послала любимого куда подальше, на что ей было сказано: не отдашь ребенка по-хорошему, заберу по-плохому, лишу родительских прав, опозорю на весь свет и все такое прочее. Что делать и как сопротивляться богатому, властному и, как оказалось, абсолютно бессовестному Константину, Вера не имела представления. Всем радостям вдобавок, ребенок оказался очень беспокойным, крикливым и, ошалевшая от постоянного плача и бессонных ночей, Вера приближалась к помрачению рассудка. Выплеснув информацию, она без сил упала на стул и разрыдалась. Мы с подругой переглянулись, «переваривая» полученные сведения. Да уж, великолепная картина вырисовывалась, нечего сказать! Добрая такая, человечная! Пока мы с Таисией переглядывались, не совсем представляя, что говорить и делать дальше, в дверь позвонили. Михайловна напряглась, зыркнула по сторонам и доверительно, как лучшей подруге, сказала:
– Вер, к тебе, кажется, гости пришли, ничего, если мы в комнате посидим? Не хотим мешать.
– Хорошо, – Вера пошла в прихожую, утирая слезы рукавом халата. Похоже, ей было абсолютно все равно – останемся ли мы на кухне, пойдем ли в комнату или провалимся сквозь землю.
Зайдя в комнату, Тая прикрыла дверь, оставив небольшую щель для обзора и подслушивания, хотя вряд ли можно было хоть что-то услышать за непрекращающимся плачем ребенка.
– Боже, откуда у него столько сил? – Тая присела на стул у кровати. – Может, стоит взять его на руки и укачать? Ну-ка, попробуй, Сена, возьми.
– Нет уж, спасибо. Он такой маленький, не дай бог, что-нибудь сломаю или вывихну. Ты возьми.
– Почему я?
– А почему я?
– У тебя хоть какой-никакой опыт есть, ты же Лаврентия с младенчества вырастила.
– Ну ты сравнила ребенка и щенка!
– И тот и другой – ребенок, только один человечий, а другой собачий! Бери, давай, а то я с ума сойду от этого крика!
– Не буду! Я боюсь!
А в прихожей, тем временем, начало происходить нечто интересное, разговор велся на повышенных тонах, но вот, что именно говорили, разобрать было сложновато. Я подошла к дверной щели, надеясь разведать что-нибудь полезное. А Тая, все-таки набравшись храбрости, взяла малыша на руки и принялась укачивать, что-то тихонечко ему сюсюкая. Это невероятно, но крикун успокоился почти моментально, сильно заинтересовавшись Таисией и непосредственно ее шикарной залакированной челкой. Пока она развлекала нового гражданина Российской федерации, я внимательно подслушивала и пристально подглядывала.
