Наталья Никольская - Ближе к телу

— Просто пойми, у меня в квартире убили человека. Мне же любопытно, за что и кто это сделал, правильно?

Господи, какое счастье, что Жора в моем обществе несколько глупеет! Может, и правда любит все еще? Он решил удовлетворить мое любопытство.

— Этого убитого зовут Константин Яковлевич Хорьков. Жил, кстати, неподалеку от тебя, — и Жора даже адрес мне сказал. — С родителями. Подрабатывал в клубе в Солнечном, где выступает певец «Жирный прах». Дурацкое название, да?

Я сумела сдержать удивление и не стала распространяться на тему, что сам певец еще более дурацкий, нежели это название. Интересно, кем же он там подрабатывал? И связано ли убийство Костика с этим идиотским жирным прахом? Эти два вопроса более чем интересовали меня.

— И это все? — удивилась я. Неужели так мало сведений получил Жора? Он, милиционер? С его-то связями?

— Полина! Мы только-только начали расследование. Что тебе еще нужно? Между прочим, на сегодня и этого немало — ты помнишь, что убийство совершено только что?

Да, этот факт я и впрямь упустила из виду.

Потом Жорочка внес рационализаторское предложение:

— Поль, может, я отвезу Ольгу домой и вернусь к тебе?

Ну нет, так дело не пойдет. Не хочу я с ним общаться.

— Жорочка, неужели ты думаешь, что я могу оставить Ольгу одну в таком состоянии? Я же не бессердечная натура, правда? — и я технично выпроводила Овсянникова за дверь. Он разочарованно вздохнул, но подчинился. Вот так-то лучше. А по поводу расследования — неужели Жора и впрямь думает, что я могу остаться в стороне, особенно после того, что случилось с Ольгой? Да как он может быть столь наивным? Впрочем, мне же лучше, что Жорик глупеет в моем присутствии. Это же великолепно, и можно пользоваться таким преимуществом. У него свои преимущества — служба, у меня свои — бывший муж в милиции. И я не могу не воспользоваться такой удачей, это уж точно.

Ольга добила бутылку мартини и теперь разгорелась воинственными чувствами:

— Полечка, нам нужно найти детей, ты же мне поможешь, правда? — сестренка подошла ко мне и обняла, дохнув винными парами. Прижавшись щекой к моему плечу, она сопела и ждала моего ответа.

— Ну конечно, Оля, мы постараемся найти ребятишек, — заверила я ее. Еще не хватало, чтобы всякие твари похищали моих племянников и вгоняли в депрессию мою единственную сестру! Хоть я и воспитываю Ольгу, а порой даже ору на нее, она — самый близкий мне человек. Мы же близнецы! И она прекрасно знает, что я ее очень люблю. Порой во мне пробуждаются материнские чувства — Оленька такой неприспособленный к современной жизни человек, даром что психолог и кандидат наук в этой области. Тем более, как я могу отказать ей, когда она, в очередной раз посеяв где-то в моей квартире очки, взирает на меня близорукими беспомощными глазищами.

Ольга, успокоенная моим обещанием, задремала, а я задумалась. Что же произошло, что заставило кого-то похитить детей? Ольга — человек совершенно безвредный, у нее нет врагов. Она готова всем помочь, не требуя даже «спасибо» в ответ. Никак не приучится брать деньги за свои услуги. Она вообще порой не понимает, зачем нужен презренный металл, когда он у нее имеется, конечно. Если же деньги кончаются — у Ольги всегда есть к кому обратиться. Она либо идет ко мне, либо к Кириллу, своему бывшему мужу.

Кирилл! Он же не знает, что детей похитили. А он — человек достаточно влиятельный. У Кирилла собственный бизнес, который процветает после развода с Ольгой. И он любит своих детей, хотя и наведывается относительно редко. Что делать, такая работа.

Мне даже кажется, что Кирилл до сих пор любит мою сестру. Но, решив сойтись с бывшей супругой и пожив в ее квартире пару недель, Кирилл не выдерживал и снова уходил. Ему надоедало есть на завтрак яичницу или не завтракать вообще.

Я распихала Ольгу. Она сонно моргала, непонимающе глядя на меня:

— Полечка, что случилось? Уже утро, да?

— До утра еще далеко, — взглянув на часы, показывающие половину двенадцатого, ответила я. — Ты Кириллу звонила? Он знает?

— Ой, правда. Он же может помочь, да? — и Оленька стремглав бросилась к телефону, по пути заливаясь рыданиями. Когда она набрала номер, я решительно отобрала у нее трубку.

— М-м-м? — раздалось в трубке невнятное бормотание.

— Кирилл? — уточнила я.

— Ну кто же еще, — пробурчал сонным голосом мой родственничек, пусть и бывший. — А кто, собственно, говорит?

— Это Полина, Ольгина сестра, — кратко отрекомендовалась я.

— Какая еще Полина, какая Ольга? — сонно бурчал Кирилл. — Какого черта? Еще бы в два часа ночи позвонили.

— Снегиревы, — уточнила я. — Могу перезвонить, — заметила с непередаваемым ехидством. — Ольга — твоя бывшая жена, а я ее сестра.

— Поля? — голос сразу стал энергичным. Кирилл знает, что я не буду звонить среди ночи для развлечения. — Что-то стряслось? Что с Олей?

— С Олей банальная истерика. Похитили Артура и Лизу, — лаконично сказала я. Не рассыпаться же в нервных тирадах, как сестренка? У меня внутри все дрожит от ярости и страха. Ладно бы похитили меня — могу за себя постоять. Но украсть беззащитных малышей — это слишком уж мерзко. Сволочи, одним словом.

— Как похитили? — не понял Кирилл. — Что, украли?

— Увезли на серой машине неизвестной марки. Ольга в порядке, только переживает. Милицию мы поставили в известность. Если что-то узнаешь, звони, хорошо?

— Ладно, — буркнул Кирилл, — обязательно. — И он повесил трубку.

Я вернулась к Ольге. Она где-то отыскала бутылочку бабушкиной наливки, которую я припрятала для гостей, и теперь, подлечив свою ауру, мирно спала на моем диване, свернувшись в клубочек.

Накрыв сестренку одеялом, я отправилась на кухню, согрела себе кофе и, вооружившись сигаретой, принялась обдумывать все это. Что-то подсказывало мне, что труп в моей квартире и похищение детей — явления из одной оперы. Только не могла я этого объяснить.

А если… Ну точно, нас, наверное, в который раз перепутали. Господи, сколько раз нас путали в школе! Я постоянно сдавала за Ольгу физкультуру, она, в свою очередь, писала сочинения и тому подобное.

Я рванула в коридор, торопясь проверить свое предположение. Ну точно, когда мы с Костиком выходили из квартиры, я захватила фотографию Полины с детьми и поставила на полочку у зеркала. Не знаю уж, зачем я это сделала — тем не менее, фото было здесь. Если предположить, что какие-то нехорошие люди, точнее суки, видели эту фотографию, то могли решить, что дети, изображенные на ней, мои. Значит, на меня можно воздействовать, если их похитить. Только зачем? Что я могу знать?

Стоп! Если Костика убили в моей квартире, это вряд ли случайно. Согласитесь, гораздо проще пришибить его в подъезде или на улице, да и шансов, что тело найдут, несколько меньше. К тому же можно обыскать без спешки. Если предположить, что за ним следили… Слежку за мной я просто не могу представить — кому это нужно? Что же тогда получается? Костик сидел на лавочке у магазина, даже мне тогда показалось, что он кого-то ждал. Потом появилась я, подсела к нему, угостила сигаретой, и он отправился со мной. Конечно, для меня ясно, что это лишь цепь случайностей. Но стороннему наблюдателю этого не понять — кто-то, следивший за передвижением Костика, мог сделать закономерный вывод — молодой человек подождал какую-то бабу, потом пошел за ней в квартиру. Из квартиры вышел с ней же. Значит, он мог рассказать этой бабе что-то очень интересное.

Какая же я дура! Надо было выслушать сопливую историю Костика. Так нет, времени не хватает, на работу надо, сопливчики стирать неохота. Тоже мне сыщица. Вот Оленька бы узнала все, что можно, — разразилась я гневной тирадой. Я была безумно зла на себя саму. Это надо было додуматься! Ведь не просто так мальчишка сидел полуголый на улице. Что-то у него случилось. И из-за этого чего-то он теперь обитает в морге.

Однако не все здесь так гладко. Допустим, то, что Костик подошел именно ко мне, может быть чистой случайностью. А если он ждал меня? Но почему? Я его даже не видела раньше. Ну что, что мне мог поведать такого интересного, из-за чего похитили «моих» детей? Если бы это знать…

Стоп, фотография. Где же она?

Я обшарила стол, потом вспомнила, что засунула этот обрывок между книг. Что ж, придется побеспокоить Ольгу. Я включила свет в гостиной и довольно быстро нашла обрывок фотографии. Ничего интересного, на мой взгляд, даже если предположить, что из-за нее убили Константина. Какой-то частный дом. Снимок сделан летом — вокруг домика все цветет. Точнее, весной, предположила я, разглядев в зелени гроздья белой сирени. Видимо, на оборванной части был человек — на остатке фотографии виднеется чья-то рука с наманикюренными пальчиками. Женская рука.

Ну это понятно, Костик запечатлел на снимке девицу, может, любимую. Но почему именно на этом обрывке бумаги он написал свои цифры? Что, нормального листа не нашлось? Если же Костик записал нечто важное на том, что первым подвернулось под руку, почему фотография оборвана? В конце концов, можно понять, почему цифры на фотографии — и она, и информация для владельца были одинаково важны. Но порвать такую дорогую сердцу вещь? В общем, вопросов оказалось гораздо больше, нежели ответов…