Ирина Хрусталева - Блеск и нищета хулиганок
– Я никогда там не была, да и девушку эту я не знаю, – шептала Надя, вглядываясь в фотографию. Она перевернула снимок и увидела дату.
«Почти год назад сделан снимок, – подумала девушка и нахмурила лоб. – Неужели моя тетка права и я действительно ненормальная? Но ведь сейчас я все хорошо соображаю, и я знаю почему. Уже две недели я только делала вид, что пью таблетки, которые они в меня пихают целыми горстями, а на самом деле прятала и потом все закапывала в огороде. Только два дня назад я позволила себе шесть штук, да и то лишь потому, что нестерпимо разболелась голова. Нет, я совсем не сумасшедшая. Так, Надежда, возьми себя в руки», – сама себя начала успокаивать девушка. От волнения ее губы подрагивали, а глаза уже были готовы разразиться потоком слез.
– Ты спишь, и тебе снится сон. Это всего лишь странный сон, и ничего больше. Вот сейчас проснешься и поймешь, что лежишь на своей кровати, в своей комнате и ничего такого с тобой не случалось. Жаль, конечно, что вместе с пробуждением пропадут и эти деньги, – вздохнула девушка и оглянулась по сторонам. – Надо же, впервые вижу такой реальный сон. Чтобы проснуться, нужно как следует себя ущипнуть, – решила она и, посмотрев еще раз на кошелек и фотографию, вцепилась пальцами себе в руку. Для убедительности она еще и крутанула кусочек кожи, который прихватила. Ей стало так больно, что она даже вскрикнула. Недоуменно глядя на красное пятно у себя на руке, Надя поняла, что это вовсе не сон, а все, что сейчас происходит, происходит наяву. Из ее голубых, распахнутых от страха глаз тут же полились слезы, и Надя снова тихонечко заскулила. – Ой, мамочки-и-и, я действительно сумасшедшая.
– Вам плохо? – услышала девушка мелодичный голосок и подняла глаза. Рядом со скамейкой стояла девочка лет десяти и с интересом смотрела на Надежду не по-детски умными глазами. В руках она держала футляр со скрипкой и папку для нот.
– Ага, плохо, – кивнула Надя девочке. – Хуже, наверное, и быть не может, – всхлипнула она.
– Я, конечно, не знаю, что у вас произошло, но вы сейчас не правы, – проговорила девочка, не отрывая взгляда от зареванного лица Нади.
– Что ты имеешь в виду? – не поняла та и с интересом уставилась на скрипачку.
– Вы сейчас сказали, что хуже и быть не может. А это не так, потому что самое страшное – это смерть. После нее вообще ничего быть не может, ни хуже, ни лучше.
– Тебя как зовут? – улыбнулась Надя.
– Анастасия. А вас?
– А меня Надя.
– Очень приятно с вами познакомиться. Вы больше не будете плакать?
– Нет, больше не буду, – растерянно пообещала Надя.
– Вот и правильно. Когда я расстраиваюсь из-за чего-нибудь, моя мама напоминает мне слова одного древнего мудреца, его Соломоном звали. «Все проходит, и это пройдет». Я когда вспоминаю эти слова, мне сразу же становится легче, а слезы высыхают сами собой.
– Какая ты умная девочка, – восхитилась Надежда. – И мама у тебя молодец, знает, как успокоить дочку.
– Да, она у меня доктор исторических наук. Только вот я совсем не в нее. Я музыкой занимаюсь, у меня абсолютный слух, как у папы. Надеюсь, что вас мне тоже удалось успокоить, хоть немного. Я, конечно, не такая умная, как моя мама, но дурочкой меня еще никто не называл, – с гордостью проговорила Настенька. – Признайтесь, удалось? – повторила она.
– Еще как удалось, – засмеялась Надя. – Жизнь уже не кажется мне такой безнадежной. Спасибо тебе, Настенька.
– Ну вот и хорошо. Я тогда побежала, а то я на урок музыки опаздываю. Вы больше не будете плакать? – еще раз спросила она.
– Нет, больше не буду. «Все проходит, и это тоже уже прошло», – снова улыбнулась Надежда девочке. Та помахала ей рукой и побежала в музыкальную школу. Надя проводила ее взглядом и прошептала: – И это пройдет.
Девушка расправила плечи, глубоко вдохнула в легкие воздух и медленно выдохнула.
– Все, Надежда, прекрати паниковать, попробуй рассуждать логически. Если ты ничего не помнишь, это еще не повод впадать в прострацию и «сводить счеты с жизнью». Забыла, значит, будем вспоминать, – твердо решила она.
«Мне известно название поселка, где была сделана фотография. Значит, нужно поехать туда и все выяснить. Господи, а как же тогда кошелек оказался в этой сумке? Сумка вообще на дороге валялась. Если это моя фотография, значит, кошелек тоже мой? Ничего не понимаю, – она тряхнула головой. – У меня никогда в жизни таких денег не было. Неужели все-таки тетка права и я страдаю провалами в памяти?» – подумала Надя, и ее пробила дрожь.
– «Все проходит, и это пройдет. Все проходит, и это пройдет», – как заклинание начала произносить Надя, прикрыв глаза. Немного успокоившись, она тяжело вздохнула и, достав из сумки персик, начала медленно его жевать, всхлипывая и шмыгая носом. – Наверное, мне действительно нужно лечиться, если до такой крайности дошло дело. Почему я ничего такого не помню? – Она разглядывала свое лицо на фотографии. – Прямо мистика какая-то. А может, это все-таки не я? Нет, я. Точно, я, – снова всхлипнула она и заплакала чуть ли не в голос. – Ой, мамочки родные, что же это делается? – тихонечко поскуливала Надя. – Неужели я действительно сумасшедшая? – раскачиваясь из стороны в сторону, причитала она, напрочь забыв об обещании, которое только что дала Настеньке. Наплакавшись вволю, девушка немного успокоилась, даже не заметив, как смела штук пять персиков. Она еще очень долго сидела на лавочке, сосредоточенно силясь хоть что-то вспомнить. Она так и держала в руках снимок, время от времени бросая взгляд на саму себя. – Это я, это точно я, вон, даже моя цепочка с крестиком видна. Правда, платья я этого не помню. Оно очень красивое, я бы такого никогда не забыла. Или все-таки забыла? Ну ясное дело, забыла, вот же оно, на мне надето, на фотографии. А где же оно тогда сейчас? Наверное, тетка отобрала и спрятала. Она же все вещи от меня прячет, чтобы я из дома никуда не выходила. Что же мне делать? А что, если поехать туда, в этот поселок? – задала Надя вопрос неизвестно кому, но вслух. – Точно, так и нужно поступить, чтобы расставить все точки над «и». Все, решено, прямо сейчас и поеду, – рубанула рукой воздух девушка, обратив этим самым на себя внимание влюбленной парочки. Девушка с парнем сидели на лавочке, как раз напротив той, на которой расположилась Надежда, и только что закончили целоваться. Надя смущенно улыбнулась, наткнувшись на их недоуменные взгляды, и поспешно вскочила с лавочки.
«Прямо сейчас поеду в эту «Русскую Дубраву» и все выясню, – уже не вслух, а про себя думала она. – Ведь должен же меня там кто-то знать? Ведь к кому-то я туда приезжала, раз фотографировалась там? Наверное, вот к этой девушке, с которой я рядом. Очень красивая, жаль, что я ее совсем не помню», – хмурила брови Надя. Она решительно поджала пухлые губы, глубоко вдохнула и зашагала в сторону проезжей части. Надежда встала у края тротуара и стала ждать, когда будет проезжать такси. Рядом с ней то и дело останавливались частные извозчики, но девушка лишь мотала головой в знак отказа. Она решила дождаться именно такси, чтобы он довез ее до поселка, ведь таксист наверняка должен знать, где это может быть.
Да и побаивалась она садиться в левую машину и ехать с незнакомым человеком, тем более сейчас, когда при ней были такие большие деньги. Такси, по ее мнению, в этом отношении было намного надежнее и безопаснее. Наконец она увидела долгожданные черные шашечки на крыше автомобиля и решительно подняла руку. Желтый автомобиль, размалеванный рекламными призывами, не заставил себя ждать и тут же подъехал к девушке. Молодой водитель гостеприимно распахнул дверцу и, улыбаясь во весь рот, поинтересовался:
– Куда прикажешь, красавица?
– Коттеджный поселок «Русская Дубрава». Знаете, где это? – нагнув голову, чтобы видеть лицо таксиста, поинтересовалась Надежда.
– Конечно, – удивленно ответил молодой водитель. – У меня работа такая, все знать.
– Отвезете? – спросила девушка, приветливо улыбаясь вихрастому парню.
– Тебя, красавица, хоть на край света. Прошу, – сделал он приглашающий жест рукой. – Только предупреждаю, это за чертой города. Деньги-то есть? Рублей четыреста натикает, а то и пятьсот.
– Деньги есть, конечно, есть, – еще шире улыбнулась Надя и юркнула в салон автомобиля. Она прижимала к своей груди полиэтиленовую сумку, где и лежали те самые деньги, рядом с огурцами, помидорами и еще не до конца съеденными персиками.
* * *– Где ее черти носят? – орал разъяренный Семен, сверкая безумными глазами. – Почему она мне ничего не сказала? Телефон ее недоступен. В чем дело? Она тебе что-нибудь говорила? Куда она делась? – сыпал он вопросами на испуганную Елену.
– Нет, Семен, честное слово, я ничего не знаю, – лепетала девушка, вжавшись в диван. – Я сама ей уже обзвонилась и дома у нее была. Все ее вещи на месте, даже украшения все лежат в шкатулке, которые она постоянно носит. И сумочка дамская в прихожей валяется. Только машины во дворе нет. Может быть, с ней что-нибудь случилось? Вдруг она в аварию попала? Может, ты позвонишь в службу спасения и узнаешь? У них там вроде все несчастные случаи регистрируются.
