Людмила Ситникова - Противоядие для свекрови
– Ко мне? Да быть такого не может. С чего вдруг?
– Вот и я хотела бы узнать, с чего вдруг понадобилось прибегать к подобному вранью.
Взяв Додикова за руку, Катка с мольбой в голосе попросила:
– Иван, вы можете рассказать о своей связи с Беляной? Почему вы расстались, почему не виделись с сыном?
У Додикова ожил сотовый.
– О’кей! – заголосил он в трубку. – У меня тоже все готово. Лады, выхожу.
Натянув куртку, Иван обратился к Катке, не стесняясь, перешел на «ты»:
– Предлагаю заключить сделку. Ты все узнаешь о наших отношениях с Беляной, а взамен окажешь нам услугу. Идет?
– Кому вам?
– Добрым людям, – усмехнулся Додиков.
– Но…
– Погодь здесь, – он забежал в комнату, а минуту спустя появился в прихожей, держа в руках громкоговоритель.
– Спускаемся вниз, нас уже ждут.
Не дав Катке вымолвить ни звука, Иван продолжал вещать:
– Нам люди позарез нужны. Чем больше нас будет, тем большего эффекта достигнет мероприятие. Днем в основном все на работе, поэтому твой приезд как нельзя кстати.
– Куда ты меня тащишь?
– Увидишь. Не дрейфь, управимся за пару часов. Безопасность гарантирую.
У соседнего подъезда собралась группа людей. Среди них были и пенсионеры, и молодежь, и люди среднего возраста. Большинство держали в руках плакаты. Присоединившись к голосящему люду, Додиков возвестил:
– Можем идти.
– Народу маловато, – выкрикнула полная дама с плакатом «Дайте нам тишину!».
– Ничего, мы их нахрапом возьмем.
– Товарищи жильцы, – загрохотала тощая бабка, – помните, надо быть поактивнее. Кричите громче и стойте до победного конца.
Ката тронула Ивана за плечо:
– Что здесь происходит?
– Ой, у тебя ж плаката нет! Ща исправим. Эй, Ромка, дай один транспарант!
Протянув Копейкиной плакат «Мы хотим жить нормально», Додиков смешался с толпой.
Люди двинулись к стоящему метрах в ста от дома серому двухэтажному зданию.
Два охранника – не обращая внимания на шествующих – продолжили спокойно стоять у металлической двери.
Иван гаркнул в громкоговоритель:
– Не надо стоять кучей, разойдитесь.
Мужик в вязаной шапке вытянул руки вверх.
И началось.
Топая взад-вперед, все заголосили. Со всех сторон слышалось:
– Убирайтесь подобру-поздорову!
– Мы не будем терпеть произвол!
– Дойдем до президента!
– Выкурим незваных гостей!
Иван надрывал связки, подбадривая демонстрантов.
– Чего мы хотим? – орал он.
– Чтобы они убрались! – отвечала толпа.
– Когда мы этого хотим?
– Немедленно!
Катарина обратилась к той самой старухе, которая призывала всех быть поактивнее.
– Простите, вы можете…
– Ти-ши-на! Ти-ши-на! – сканировала бабка, не слыша слов Копейкиной.
– Извините…
– По-кой! По-кой! – не унималась пенсионерка.
– Я к вам обращаюсь! – завопила Катка.
Бабка остановилась:
– Не ори, я не глухая.
– Что здесь творится?
– Как что? Пытаемся бороться с несправедливостью!
– А можно поконкретней?
– Они во всем виноваты, – она кивнула в сторону здания. – Оккупировали наш район, а нам житья от них нет.
– Кто они? – Ката не заметила на здании ни одной вывески.
– Собаки страшные, вот кто! – выпалила бабуся. – Все ночи напролет лают, визжат – спасу нет.
– Скоро с телевидения подъедут? – спросила высокая брюнетка, подлетев к бабке.
– С минуты на минуту должны.
– С телевидения? – Катке поплохело.
– Ага. Ванечка наш постарался. Пущай этих иродов по телевизору покажут. Посмотрим тогда, чья возьмет.
– Чего мы хотим? – вошел в раж Додиков.
– Тишины и покоя!
– Когда мы этого хотим?
– Сию минуту!
Копейкина планировала отойти в сторонку, но жилистый дядька набросился на нее с упреками:
– Почему стоишь как засватанная? Быстро присоединяйся к коллективу.
По его лицу Ката поняла – с ним лучше не спорить. Дабы мужик от нее отстал, она набрала в легкие побольше воздуха и выдала:
– Дайте людям тишину! Убирайтесь вон! Мы вас ненавидим!
– Молоток, – ободрил жилистый. – Так держать.
Как только он отбежал, Ката достала платок и вытерла вспотевшее лицо. Наиглупейшая ситуация. Она с плакатом в руках стоит неизвестно где и митингует неизвестно почему. Смешно.
И тут бабка, которая вопила громче, чем Додиков по громкоговорителю, залилась новой песнью:
– Кобели, идите прочь!
Ката прищурилась. Постепенно до нее дошла суть происходящего. Ну, конечно же, скорее всего, в здании находятся бездомные собаки, вой которых по ночам мешает спать жителям близстоящих домов. Вот они и вышли с плакатами на демонстрацию.
– Надоели кобелюги! – не унималась старуха. – Надоели сучки!
После этих слов бабки у Катарины не осталось и доли сомнений.
Теперь, как говорится, находясь в материале, Катка почувствовала себя намного легче.
Присоединившись к толпе, она внесла свою лепту:
– Собакам здесь не место! Они должны содержаться в специальных питомниках! Прекратите измываться над животными!
Подъехала машина. Оператор в компании молоденького корреспондента выскочили из машины и направились к митингующим.
Катарина притихла. Как-то не очень комфортно бороться против животных под прицелом камер.
И надо было такому случиться, что из всех собравшихся корреспондент подошел именно к Копейкиной.
– Скажите, – обратился паренек, – что сподвигло лично вас выйти на акцию протеста?
– Э… ну как что? Посмотрите сами. Это здание слишком маленькое для кобелей и сучек. Им нужны более просторные условия существования. Нельзя ущемлять их права.
Паренек обалдел:
– То есть, если я вас правильно понимаю, вы на их стороне?
– Конечно, на их. А по-вашему, они не заслуживают уважения?
– Но… гм…
– Ситуация неоднозначная. С одной стороны, жителям мешает шум, – говорила Катка, – кому приятно каждую ночь слушать вой. Но с другой – они ни в чем не виноваты. В первую очередь виноват владелец данного заведения. Он должен был сто раз подумать, прежде чем открывать его в столь неподходящем месте.
Корреспондент покрылся испариной:
– В неподходящем месте? Кхм… странная у вас позиция. А где, интересно, найти такие подходящие места? Мне кажется, их вообще не должно быть, в принципе.
Катарина вспыхнула:
– Молодой человек, побойтесь бога! Как вам не совестно такое говорить. У вас каменное сердце!
– Вы забываете о нормах морали.
– Да, конечно, теперь вы приплели мораль. Тогда давайте их всех усыпим и будем спать спокойно.
– Ну зачем же прибегать к таким радикальным мерам.
– Бороться можно единственным способом. Правительство выделяет для этих целей средства. И правильно делает. Это действительно самый гуманный выход из положения. Необходимо кастрировать кобелей и стерилизовать сук, тогда…
Договорить Ката не успела. Паренек покачнулся, заморгал длинными ресницами и рухнул на землю.
Вокруг него начали суетиться.
– Чего ты ему сказала? – спросила бабка.
– Сказала, что нужно кастрировать кобелей, а он в обморок упал.
Старушенция присвистнула:
– Кастрировать? Ну ты, девка, загнула. Они ж все-таки люди.
– Кто люди?
– Так кобелюги эти.
– В здании живут собаки?
– Не живут, а работают. И не собаки, а девки. Сауна это. Проститутки здесь клиентов обслуживают. Кобели ночью на дорогих иномарках приедут, а сучки размалеванные им услуги оказывают.
Копейкина покрылась липким потом.
Парень открыл глаза.
– Где я? – спросил он, глядя на перепуганного оператора.
– Санек, что с тобой?
Ткнув указательным пальцем в Катку, он прошептал:
– Она садистка!
Ката начала заикаться. Покосившись на подошедшего Додикова, она пробормотала:
– Иван, я т-тебя по-подожду в по-подъезде.
– Постой!
Но Ката уже неслась подальше от людских глаз.
У квартиры Додикова она опустилась на корточки и зажала голову руками.
– Стыдобища какая. Позор!
Ей хотелось провалиться сквозь землю.
На корточках она просидела около часа. Когда створки лифта открылись и на площадке появился Додиков, Ката быстро заговорила:
– Я не виновата. Ты меня не предупредил.
– Почему корреспондент лишился чувств?
– А он не сказал?
– Нет. Как только ты убежала, он вскочил на ноги, и они с оператором смотались.
– Фу! Одной проблемой меньше. Думаешь, репортаж выйдет?
– Вряд ли. А все-таки о чем вы так продуктивно побеседовали?
– Вы закончили акцию протеста? – Катка сделал вид, что не услышала вопрос Ивана.
– На сегодня да.
– Значит, мы можем наконец поговорить о Беляне.
Додиков открыл дверь:
– Заходи.
Пока Иван переодевался, Катарина смотрела в окно на то самое место, где час назад ее дернул черт ляпнуть про кастрацию. По телу пробежал озноб.
– Я готов, – возвестил хозяин квартиры. – Задавай вопросы.
– Начни с самого начала.
