Наталья Александрова - Капкан для принцессы

Наталья АЛЕКСАНДРОВА

КАПКАН ДЛЯ ПРИНЦЕССЫ

* * *

По Конногвардейскому бульвару шли два человека. Один из них — невысокий, грузный, сутулый — был здорово пьян. Это чувствовалось в мутном взгляде его маленьких красных глаз, в излишней, подчеркнутой точности его походки, в мелком подрагивании длинных обезьяньих рук.

Второй — гибкий, высокий, загорелый, с лишенным возраста смуглым сухим лицом — был совершенно трезв, цепок и наблюдателен, хотя эти двое выпили поровну в полутемном подвальчике с нарочито грубыми, стилизованными под простую деревенскую пивную деревянными столами и лавками.

Сутулому показалось мало выпитого, и они решили продолжить у него дома, благо он был холост, что считал естественным для творческой натуры, и жил неподалеку.

Говорил по большей части он — и о том, как трудно в наше время быть Творцом (непременно с большой буквы), и о том, что настоящего Искусства (тоже с большой буквы) никто не понимает, вот разве что ты (он обращался при этом к своему смуглому собеседнику, с которым они познакомились на Невском не более двух часов тому назад и который на всем протяжении их знакомства помалкивал и поддакивал).

Когда выпитого в подвальчике оказалось мало, а деньги предательски кончились, смуглый друг показал спрятанную за пазухой квадратную бутылку «Джонни Уокера», и как-то сама собой возникла мысль зайти на Конногвардейский.

— Все бабы — вампиры, — разглагольствовал сутулый творец, ковыряясь в замке погнутым ключом, — они пьют из нас кровь! Духовную кровь, — уточнил он, — ну ты меня понимаешь. Жениться — это значит поселить в своем доме вампира, который каждый день, час за часом будет пить из тебя духовную кровь…

Справившись с замком, творец пропустил своего нового друга в жилище, напоминающее царящим в нем творческим беспорядком то ли палату для буйных в сумасшедшем доме, то ли лавку старьевщика после чекистского обыска.

— Посмотри, там под столом должны быть стаканы, — сообщил он, закрывая за собой дверь, — или под кроватью…

Но новый друг не искал стаканы. Вместо этого он выбросил вперед правую руку, и при этом из рукава с металлическим щелчком выскочило длинное узкое лезвие.

Творец с большой буквы удивленно уставился на своего гостя и проблеял:

— Ты чего-о.., да у меня и брать-то нечего…

Но смуглый гость в полемику вступать не стал, он быстрым аккуратным ударом вонзил свое страшное оружие под ребра хозяину, чуть повернул его в ране и резко выдернул, отступив в сторону, чтобы брызнувшая из раны кровь не запачкала его одежду.

Маленькие красные глазки хозяина помутнели, он глухо и обиженно захрипел и повалился на грязный пол своей мастерской, навеки выбыв из непрерывного творческого поиска.

Смуглый гость переступил через его тело, обошел мастерскую, брезгливо перешагивая через валяющуюся на полу грязную посуду. Наконец он увидел то, что его интересовало, то, ради чего он два часа выслушивал болтовню своего новоиспеченного друга, теперь уже — новопреставившегося, то, ради чего он пришел в эту ужасную берлогу. Спрятав эту вещь за пазуху, он поднял с пола тряпку Стройная девушка в костюме придворной дамы Людовика XV, в глубоко декольтированном платье с кринолином и напудренном паричке, с черной мушкой на щеке и в шелковой полумаске, мило улыбнувшись, села за столик и заказала соленую «Маргариту».

Поставив бокал с коктейлем на столик и окинув взглядом блистательную толпу, дама проворковала по-французски:

— Как прекрасна Венеция в дни карнавала!

— О да, — сдержанно согласился господин.

— Летом здесь невыносимо, повсюду преследует запах гниющих водорослей, а сейчас — божественная прохлада, лагуна пахнет свежестью. — Дама развернула кружевной веер и, пару раз взмахнув им, снова сложила, как бабочка складывает крылья.

Господин вежливо улыбнулся, но ничего не ответил.

— Мне часто приходится здесь бывать, — продолжала дама, не обращая внимания на сдержанность своего соседа, — сейчас я приехала, чтобы принять участие в завтрашнем аукционе. А вы, мосье, здесь по делу или просто отдыхаете?

Вопрос был поставлен так, что на него невежливо было бы не ответить или ограничиться ничего не значащим междометием. Господин в баутте мило улыбнулся и ответил даме по-французски, но с довольно заметным мягким акцентом:

— Если бы я был господином Ван Хаасом, я сказал бы: о, какое совпадение!

Я приехал тоже ради завтрашнего аукциона. Вы бы мило побеседовали, выпили еще по коктейлю и перешли в ресторан. Вечер вы закончили бы в его номере, и ты благополучно раскрутила бы Ван Хааса на приличную сумму… Лолка, ты до чего докатилась? У тебя что — совсем деньги кончились? Но это же не твое амплуа!

Последние слова он произнес на чистом русском языке.

«Придворная дама» ахнула, откинулась на спинку стула и уставилась на своего соседа с таким выражением, как будто перед ней была тень отца Гамлета и налоговый инспектор в одном лице.

— Ленька! — воскликнула она, продержав небольшую паузу. — Ты как здесь?.. Ах, официант, сволочь! А он мне сказал, что за этим столиком сидит Ван Хаас…

Господин в баутте, известный в России как Леонид Марков, а среди близких друзей и коллег по работе — как Леня Маркиз, оглядел свою соседку и усмехнулся:

— Официант не виноват. Я сам попросил его об этой маленькой услуге. Но ты.., нет, я не думал, что ты так низко опустишься!

— Да ты что? — Дама перегнулась через столик, щеки ее возмущенно горели. — Как ты мог подумать! Ты что — вообразил, что я опустилась до.., почти до проституции? Ты ведь меня знаешь!

Я продумала блестящую операцию, просто шедевр! Ван Хаас сам принес бы мне деньги…

— На блюдечке с голубой каемочкой, — насмешливо произнес Маркиз и снял неудобную маску.

— Да, а что? Ты зря смеешься! Я продумала, как можно кинуть его на аукционе… Как минимум сто тысяч!

— Лола! — строго произнес Маркиз. — Ты играешь в слишком опасные игры. Ван Хаас — серьезный человек, его на мякине не проведешь, а пытаться провернуть аферу на здешнем аукционе — это вообще безумие. Организаторы аукционов — настолько тертые и крутые ребята, сами кого угодно кинут. Во всяком случае в одиночку и без наводки нечего и пытаться влезть в этот гадюшник…

— Так что — ты хочешь войти ко мне в долю? Для этого и приехал сюда? — подозрительно произнесла Лола.

— Нет, детка. — Маркиз огляделся по сторонам и, убедившись, что их никто не слышит, склонился к своей визави и сказал:

— Я хочу предложить тебе кое-что получше. У меня есть отличная наводка, операция хорошо проработана, и я подумал о тебе. Мы с тобой когда-то отлично работали в паре…

— Ага! — Лола рассмеялась. — Значит, у тебя деньги тоже кончились?

— Не будем о грустном, — Леня махнул рукой официанту, — встретимся завтра в десять утра на террасе отеля «Риальто», я коротко введу тебя в курс дела.

— Так рано? — Лола сморщила носик. — Так рано вставать я давно разучилась!

— Научишься, — строго ответил Леня. — Ну ладно, для первого раза пусть будет в двенадцать.

Поздним утром на террасе отеля «Риальто» было довольно людно. В особенности это впечатление многолюдности создавала группа американских туристов, сдвинувших вместе два стола и шумно обсуждавших планы на сегодняшний вечер. Кроме них, на террасе завтракала шведская парочка — гренадерского вида девица с длинными бесцветными волосами и такой же длинноволосый парень.

Оба были одеты в поношенные джинсы, и парня от девицы отличала только жиденькая бороденка. В углу, подальше от туристов, солидный пожилой господин читал немецкую газету, и молодой мужчина в светло-бежевом костюме и бордовом галстуке пил кофе по-венски, явно кого-то ожидая.

Лучи утреннего солнца одевали нежным колдовским перламутром стены дворца Барбариго, украшенные мозаичными картинами и уходящие в грязно-зеленую воду канала. Из-за поворота выплыли две большие гондолы, полные весело галдящими китайскими студентами, устроившими соревнование между своими суденышками. Поднятые гондолами волны плескали в сваи, поддерживающие террасу отеля, усиливая запах моря, запах водорослей и дальних странствий.

Мужчина потягивал кофе и уже два раза посмотрел на часы. Когда он допил кофе и взглянул на запястье в третий раз, у входа на террасу появилась потрясающе элегантная дама в костюме цвета лососины, жаренной на решетке, и в шляпе более темного оттенка. Официант, сопровождающий даму, нес маленькую плетеную корзиночку.

При виде дамы ожидающий ее мужчина рассерженно привстал, но, разглядев получше ее наряд, походку и то, какое впечатление ее появление произвело на американских туристов, шведскую парочку и даже солидного пожилого джентльмена с газетой, неожиданно успокоился, тихонько усмехнулся и спокойно сел на место.