Джорджетт Хейер - Шаги в темноте. Убийство Адама Пенхаллоу (сборник)
– Чертов хлюпик, баба в штанах… у меня просто слов нет!
– Господи, да я и без тебя знаю, что такое Обри. Кстати, не такой уж он и хлюпик. Прекрасно держится в седле и лучше всех управляется с гончими.
– Тем хуже для него! Но я не за тем пришел, чтобы обсуждать этого сукина сына! Чар, ты женщина с головой. Что ты думаешь о смерти отца?
– Не могу сказать ничего определенного. А ты как считаешь?
– Мы с Майрой долго толковали об этом и пришли к одному и тому же. Мне не очень удобно про это говорить, учитывая мое положение, но если присмотреться и разложить все по полочкам – причем, заметь, совершенно беспристрастно, – то все указывает в одном направлении.
– Полагаешь, Рэймонд убил отца? Он не похож на отравителя, но явно что-то скрывает.
– Рэймонд никогда не ладил с отцом, а в последнее время между ними черная кошка пробежала. А дикая попытка задушить отца? Я не слишком люблю Рэймонда, но мне кажется, что он на такое не способен! Темное дело, что и говорить.
– Да, – кивнула Чармин. – Я все думаю, что же такого совершил отец, чтобы Рэймонд настолько вышел из себя?
– Скорее всего они поссорились из-за денег.
– Но раньше до такого не доходило.
– Что-то связанное с дядей Фином?
– Неизвестно.
– Вот будет ужас, если это Рэймонд!
Чармин разозлило его явное лицемерие.
– Но ведь тебе-то это на руку?
– Легче на поворотах, Чар! – крикнул Ингрэм, краснея. – Мы с Рэймондом никогда не были друзьями, однако подобные намеки…
– Это не намеки. Вы с ним друг друга терпеть не можете. Ты считаешь, что лучше его управлял бы поместьем, и к тому же теперь, когда кошелек у Рэймонда в руках, твоя жизнь может осложниться.
Ингрэм, несколько смущенный ее откровенностью, пробормотал:
– Никогда не думал ни о чем подобном. Но если поместье унаследовал бы я, то не стал бы выгонять никого из дома!
– А мне кажется, всем бы на пользу пошло, если бы они сами стали зарабатывать себе на пропитание.
Ингрэм принял это на свой счет, и беседа прервалась. Чармин отправилась писать свое ежевечернее письмо Лейле Морпет, а Ингрэм вернулся в Желтую гостиную, чтобы поделиться своими соображениями с Юджином.
Юджин готов был принять любую версию, лишь бы она не затрагивала Вивьен. В душе он был уверен, что Рэймонд вряд ли опустится до отравления, но не любил его и не надеялся получить от него хоть какую-то денежную поддержку. Поэтому, преодолев свой внутренний скептицизм, Юджин нашел множество причин, чтобы поверить в виновность брата. Клара попыталась положить конец опасной дискуссии, упрямо настаивая на причастности к убийству Джимми, однако Вивьен, которая, несмотря на внешнюю дерзость, втайне побаивалась следствия, горячо поддержала Ингрэма. Клэй, вернувшийся в гостиную, с неподобающей горячностью постарался внести свою скромную лепту, но ему быстро заткнул рот Обри. Оторвавшись от своего рукоделия, он благожелательно произнес:
– Мой маленький братец, мы понимаем, что ты тоже подозреваешь Рэймонда, но тебе лучше помалкивать в присутствии взрослых. Кроме того, с твоей стороны неосторожно привлекать к себе повышенное внимание. Надеюсь, ты сообразил, о чем я?
Клэй замолчал и побежал к матери за поддержкой.
Фейт, поддавшись увещеваниям Лавди, съела легкий ужин и сразу почувствовала себя лучше. Она уже почти успокоила себя мыслью, что полиция вряд ли обнаружит подлинного убийцу, но появление сына снова повергло ее в отчаяние. Услышав о происходящей внизу дискуссии, Фейт воскликнула:
– Нет-нет! Это не мог быть Рэймонд!
– Но согласись, мама, все это выглядит очень подозрительно. Мы ведь знаем, что Рэймонд был у отца вчера утром, он и сам не отрицает. Мало того, он еще с ним и повздорил из-за того, что отец сорит деньгами. И именно Рэймонд наследует поместье. К тому же ведет он себя странно. Конечно, Рэймонд всегда был замкнутый и грубый, но после убийства отца…
– Остановись! – велела Фейт, приподнявшись с подушек. – Прекрати говорить гадости! Я запрещаю! Я точно знаю, что это не Рэймонд!
– Откуда ты можешь знать? – возразил Клэй. – Совершенно очевидно, что он уже на крючке у полицейских. Он ведь больше всех выиграл от смерти отца. А история с дядей Фином? Ясно, что эта парочка что-то скрывает. Почему Рэймонд отрицает, что дядя Фин в этом как-то замешан? Зачем дядя Фин приезжал к нам сегодня? Держу пари, не для того, чтобы справиться о твоем самочувствии! Нет, они с Рэймондом о чем-то договорились!
– Какая Финису выгода от смерти твоего отца? Они практически не встречались!
– Тогда что вчера ему понадобилось от отца? И почему Рэймонд сказал, что он его не видел?
– Не знаю! Вероятно, есть какое-то простое объяснение.
– Если это Рэймонд, будет громкий скандал, но если Обри или Барт, ситуация окажется ничуть не лучше.
– Обри или Барт?!
– Ну да, Кон считает, что это Лавди, но с таким же успехом это может быть Барт. Отец ведь спутал все его карты, и Барт, вероятно, опасался, что он лишит его наследства. А может, они вместе с Лавди…
– Клэй, с меня довольно! Как ты смеешь так говорить? Я не допущу! А если бы тебя заподозрили в убийстве? Как бы ты себя чувствовал?
Он усмехнулся.
– Обри мне уже так и заявил. Да и все остальные не исключают, что это мог быть я. Меня, конечно, забавляет подобный абсурд, однако…
Фейт побелела как полотно.
– Обри… нет-нет, ну кто обращает внимание на этого болтуна? У него злой язык. Полиция тебя вообще не подозревает!
– Естественно, с какой стати? – с деланой небрежностью промолвил Клэй.
Однако нарисованные сыном перспективы всю ночь не давали Фейт сомкнуть глаз, и когда на следующий день выяснилось, что полиция собирается вести расследование самым тщательным образом, вытаскивая на свет обстоятельства, которые семья предпочла бы предать забвению, ее нервное истощение стало настолько очевидным, что Чармин всерьез заговорила о психиатрической лечебнице.
Полиция обнаружила поистине поразительную способность выискивать разнообразную информацию. Случайно оброненное слово оборачивалось подробным допросом всех затронутых лиц, и вскоре выяснилось, что в доме нет практически ничего, что укрылось бы от бдительного ока сыщиков. Одна горничная слышала, как Клэй заявил, что свихнется, если отец засунет его в контору Клиффорда. Другие горничные прекрасно помнили, как они разыскивали мистера Барта по всему дому, когда разъяренный хозяин требовал его к себе. Марта сообщила, что незадолго до смерти Пенхаллоу вызывал к себе Лавди Тревизин, желая выяснить характер их отношений с Бартом. Еще она припомнила, что однажды хозяин велел ей увести свою рыдающую жену подальше от его глаз. Поощряемая инспектором, она с удовольствием развила эту тему, однако в результате у того сложилось мнение, что старушка преувеличивает. К тому времени он уже знал об особом положении, которое она заняла в доме после смерти первой миссис Пенхаллоу, и сделал вывод, что она попросту ревнует своего хозяина к Фейт. В том, что Пенхаллоу частенько доводил свою безответную жену до слез, Логан не сомневался, поскольку уже слышал о ее плаксивости. Он не исключал ее из списка подозреваемых, но считал маловероятным, чтобы после двадцатилетнего долготерпения ей вдруг взбрело в голову его убить. То, что она могла сделать это ради сына, инспектор отрицал. Судьба, уготованная Пенхаллоу для Клэя, не казалась Логану такой уж ужасной. Он допускал, что молодой джентльмен мог энергично возражать против того, чтобы его забрали из Кембриджа (где он явно терял время даром), но не придавал особого значения его истерическим заявлениям. По опыту инспектор знал, что молодые люди такого пошиба, когда их вынуждают делать то, что им не по душе, начинают нести несусветную чушь и вести себя так, словно наступил конец света. Перспектива работать под началом собственного кузена, жить дома, ничего не платя за кров, и иметь в своем распоряжении лошадей, машины и другие атрибуты роскошной жизни казалась инспектору весьма привлекательной. И даже если Клэй, которого он считал глупым и испорченным парнем, действительно протестовал против избранной для него карьеры, его мать должна была оценить все ее преимущества. Что может быть лучше, чем находиться рядом с любимым сыном, не беспокоясь о его обеспеченном будущем?
Инспектор Логан много слышал о деспотизме Пенхаллоу, но, не будучи знаком со стариком, слабо представлял те стороны его натуры, которые приводили в отчаяние Фейт и Вивьен. Из всего услышанного он составил себе портрет жизнерадостного старого повесы с властными замашками и неустойчивой моралью, который легко поддавался гневу, но был чрезвычайно щедр. Факт, что под родительским кровом оставалось так много его взрослых детей, свидетельствовал о том, что Пенхаллоу не очень притеснял их. Он попустительствовал их буйным шалостям и всегда был готов выручить детей из любой передряги. Деспотизм Пенхаллоу имел в своей основе самые благие намерения, и хотя его выходки и неумеренность действительно могли выводить людей из себя, инспектор сомневался, что в поведении хозяина было что-то такое, что могло подтолкнуть к убийству даже таких нервозных дам, как Фейт и Вивьен.
