Жаклин Уинспир - Незавершенная месть. Среди безумия
– Не знаю, к чему приведет эта ниточка, однако я решила не отбрасывать сегодняшний рассказ Кэтрин Джонс о человеке, который приходил на их собрания.
– Мисс Доббс, вокруг пропагандистов сумасшедшие вьются десятками. Стадный инстинкт. Я не раз сталкивался с этим, а сегодня вы сами слышали, как о том же говорил Колм Дарби. Молодые и старые, они не испытывают тех невзгод, что преследуют других, но все равно чувствуют себя отрезанными от общества, поэтому в рядах политических объединений находят своего рода семью, а «семья» охотно использует их в своих целях. Только что этот дурачок был несчастным, одиноким и непонятым, и вот он уже среди людей, которые посчитали его своим. Вы еще моргнуть не успели, а он уже натворил всяких дел. Тип, которого описала Кэтрин Джонс, такой же: немного не в себе, отверженный миром. Он пытается прибиться к тому или иному берегу, но его отталкивают, и он вновь оказывается один. Допускаю, он может быть нашим отравителем, однако гораздо вероятнее, что хитрая малышка Кэтрин просто старается заслужить милость, чтобы на суде ей вынесли более мягкий приговор. Старый трюк.
– Я все равно должна довести эту версию до конца.
– Как угодно. – Макфарлейн взял хлебный нож и отрезал два толстых ломтя хрустящего каравая. Один ломоть он подтолкнул ножом с доски на тарелку Мейси.
– Спасибо. – Она намазала хлеб маслом, положила сверху кусочек сыра и продолжила: – Очевидно, он называет себя подкидышем. Слово немного старомодное, поэтому привлекло мое внимание. Я вспомнила «Приют для подкидышей», тот, что Томас Корам основал еще в 1700-х годах. Четыре-пять лет назад приют перевели из Лондона в Редхилл. Завтра я поеду туда и попробую получить доступ к архивным записям. Среди персонала осталось несколько работников, прослуживших в приюте более тридцати лет. – Мейси сделала паузу. – Конечно, это выстрел наудачу, но если предположить, что преступнику от тридцати до сорока лет, я попытаюсь определить, в какой период он мог там находиться. Ну и если его действительно зовут Оливер, это сужает круг поисков.
– А если ничего не удастся выяснить? – не поднимая глаз от тарелки, спросил Макфарлейн, который при помощи хлебной корочки вымакивал остатки супа.
– Я попросила мистера Била составить перечень других сиротских приютов, например, «домов Барнардо», – сказала Мейси, глядя, как Макфарлейн доедает. – Добавки?
Он расплылся в улыбке:
– Очень вкусный суп. С удовольствием съем еще, если что-то осталось.
Мейси унесла его тарелку на кухню и вернулась со второй порцией.
– Я разговаривала с доктором из той лечебницы, в которой раньше работала медсестрой, я вам про него рассказывала. Он специализируется на неврозах военного времени, а в войну также изучал влияние на психику химического оружия – отравляющих газов, веществ нервно-паралитического воздействия и так далее, проводил лабораторные испытания.
– И что же он сказал?
– На удивление мало. В настоящее время он пишет книгу – возможно, этим объясняется его нежелание распространяться. Однако поначалу он оказался весьма полезен: сообщил важную информацию, которая помогла мне в общих чертах составить образ автора писем.
– Ах да, образ.
– Знаю, вы считаете, что я впустую трачу время.
– Мы все тратим время, мисс Доббс. Когда направление неизвестно, поневоле начинаешь бегать кругами, околачивая кусты – вдруг да и выскочит какая дрянь. Я предпочитаю метод «просеивания». Перетряхни все самые отвратительные случаи, с которыми ты сталкивался, и прикинь, на кого это больше всего похоже.
Слова Макфарлейна гулко отозвались в комнате, после чего воцарилась тишина. Он опять взялся за ложку, а Мейси смотрела на него и размышляла, до какой степени стоит ему доверять и поделиться ли интуитивным ощущением, что завтрашний визит в больницу принесет плоды. Ее преследовало щекочущее чувство близости к разгадке: завтра тоненький ручеек информации приведет ее к потоку, а поток вольется в широкую реку. Уверенность в этом не оставляла Мейси. Она отставила тарелку в сторону.
Макфарлейн зачерпнул полную ложку супа и поднес ее ко рту, но, когда Мейси заговорила, замер.
– Думаю, завтрашняя поездка не будет напрасной.
– Вижу, вы в этом убеждены.
Мейси кивнула:
– Я подошла очень, очень близко.
– Возможно, голубушка, возможно, только мы все равно должны копать дальше. Потому-то Страттон не спускает глаз с фашистов, а Колм Дарби разрабатывает версию с ирландцами. Мы привлекли к работе двух женщин-детективов из команды Дороти Пето[27] – пусть присмотрят за вчерашними суфражистками, – а кроме того, внедрили своих людей в профсоюзы. Наш приятель Эркарт сообщает о германских агентах, которые уже несколько месяцев готовятся к испытанию нового нервно-паралитического газа в лондонской подземке. Удивительно, что он поделился этой информацией, но сейчас не время сидеть по своим углам, хотя и в кучу сбиваться не стоит. Ваша сфера – подкидыши, врачи и профессора. Каждый из нас ждет этого волнительного момента, когда становится ясно: мы почти у цели.
Мейси кивнула. В голосе Макфарлейна послышались незнакомые прежде мягкие нотки.
– Итак, двигайтесь своим путем и не забывайте держать меня в курсе. А когда ваша рыбка клюнет, не пытайтесь справиться в одиночку. Я знаю ваш решительный настрой, знаю, на что вы способны – по долгу службы мне пришлось изучить ваше досье, – однако чтобы взять этого сумасшедшего, ваших сил недостаточно. – Макфарлейн прикончил вторую порцию супа, промокнул губы салфеткой и откинулся на стуле. – Ну, не буду злоупотреблять гостеприимством, мисс Доббс. Вы очень щедры.
– Спасибо, что составили компанию, старший суперинтендант. – Мейси встала. – Принесу ваше пальто и шляпу.
Закрыв дверь за Робби Макфарлейном и проводив его взглядом, пока он не растворился в темноте, Мейси вернулась в квартиру и повернула ключ в замке. Убирая тарелки и столовые приборы, она вдруг осознала, что действительно соскучилась по компании. За исключением редких приглашений на ужин к Присцилле, почти все вечера она проводила в одиночестве и в основном питалась супом, большую кастрюлю которого варила в начале недели. Позже, когда Мейси надела пижаму и, скрестив ноги, села на подстеленную на пол подушку, чтобы помедитировать перед сном, она признала, что старший суперинтендант придавал ее версии не больше веса, чем прочим, которые разрабатывались Особой службой и военной разведкой. Тем не менее Макфарлейн дал почувствовать, что она не одна, что Мейси – часть его команды и тоже причастна к общему делу.
31 декабря 1931 года
Часы не показывали и семи утра, а Мейси уже отправилась в путь. Хотя река была близко, и туман клубами вился вокруг машин, конных экипажей и лодок, утро выдалось морозным: узкую полоску травы перед домом покрывал серебристый иней. Мейси вздохнула: на дороге скользко, и путешествие займет больше времени, чем она рассчитывала.
Миновав мост Альберта, Мейси направила автомобиль к Брайтон-роуд, которая вела из Лондона через Стритхэм и Коулсден в Редхилл. По привычке в пути она обдумывала текущее расследование, и ее мысли вернулись к встрече с Энтони Лоуренсом. Похоже, он изменился. Устал, разочаровался в работе? Когда-то доктор Лоуренс считался носителем самых передовых идей, однако теперь выглядел несколько утомленным, хотя и не утратил преданности делу. Может быть, написание книги – одна из попыток восстановить утраченную энергию? Более того, несмотря на обещание, доктор Лоуренс так и не посодействовал Мейси в получении допуска к больничному архиву, где она собиралась просмотреть списки пациентов, выписанных за последние годы. Мейси не проявляла настойчивости, так как имя самоубийцы с Шарлотт-стрит стало известно и без этого. Рождество… Казалось, оно было давным-давно, а ведь прошло всего несколько дней, и на носу Новый год – не лучшее время бороться с больничной бюрократией. К тому же люди Эркарта заняты тем же самым – прочесывают архив и, как надеялась Мейси, известят ее, если найдут что-то существенное.
Проезжая через Перли, Мейси бросила взгляд на церковные часы. Может, на обратном пути она успеет завернуть в Оксфорд? Мейси очень хотела еще раз побеседовать с профессором Гейлом, но вспомнила, что перед встречей с ним необходимо забрать у Макфарлейна образец ядовитого порошка.
В Мерстхэме из-за туч выглянуло солнце. Мейси остановилась, чтобы уточнить адрес «Приюта для подкидышей», и поехала дальше. Следующим городом на карте значился Редхилл. Вдоль Главной улицы, довольно оживленной, несмотря на ранний час, тянулись магазины и лавки, с одной стороны высилось массивное здание муниципалитета из красного кирпича – образчик вычурного викторианского стиля. Вскоре Мейси отыскала «Приют для подкидышей», расположившийся в бывшем женском монастыре. Строение, темное и мрачное, весьма походило на лечебницу в Уичетт-Хилле.
