Джон Ле Карре - Шпион, пришедший с холода. Война в Зазеркалье (сборник)

– Обычные. До завтра, Джон.

– До завтра. Спокойной ночи, Фред… Фред?

– Что такое, Джон?

– Мы с Джеком славно повеселились. Жаль, тебя не было с нами.

– Мне тоже, Джон.

Он медленно побрел по коридору, довольный ощущением усталости, вошел в свою спальню, снял пиджак, прикурил сигарету и с облегчением откинулся в кресле. Оно было высоким и очень удобным, с широкими подлокотниками. Но он лишь начал наслаждаться покоем, когда ему в глаза бросился какой-то посторонний предмет в комнате. На стене висела таблица для преобразования букв в цифры, а прямо под ней на постели по центру пухового одеяла стоял старый чемодан явно континентального производства из темно-зеленого брезента с обитыми кожей углами. Чемодан был открыт: внутри виднелись две коробки из серого металла. Лейсер встал, глядя на них в немом изумлении узнавания. Потом прикоснулся – осторожно, словно опасался обжечься. Начал вращать диски. Склонился и стал читать надписи под переключателями. Это вполне могла быть та же рация, которой он пользовался в Голландии: приемник и передатчик в одной упаковке, шнур и вилка питания, ключ и наушники – в другой. И в мешочке из парашютного шелка, затянутом зеленым шнуром, лежали кристаллы – десятки кристаллов. Лейсер дотронулся пальцем до ключа. Ему показалось, что прежний был значительно больших размеров.

Он вернулся в кресло, не сводя глаз с чемодана, и потом еще долго сидел, прямой и напряженный, уже не думая о сне, как часовой на посту.

К завтраку он опоздал.

– Вам предстоит весь день работать с Джонсоном, – сказал Холдейн. – По крайней мере все утро и после обеда тоже.

– Мы не идем на прогулку? – спросил Эвери, расправляясь с яичницей.

– Завтра, возможно, сможете немного погулять. С этого момента мы должны полностью сосредоточить внимание на технике. Боюсь, нам будет не до долгих прогулок.

В понедельник Шеф нередко оставался в Лондоне на всю ночь, заявляя, что это единственный вечер, когда он может без труда найти место за столом в своем клубе. Но, как подозревал Смайли, для него это был лишь предлог, чтобы побыть подальше от жены.

– До меня доходят слухи, что вся Блэкфрайарз-роуд покрылась цветами, – сказал он. – А Леклерк разъезжает в «роллс-ройсе».

– Это всего лишь заурядный «хамбер», – успокоил его Смайли. – Им кинули подачку из министерского гаража.

– Ах вот, значит, откуда взялась машина? – переспросил Шеф, высоко вскинув брови. – Забавно. Но на то они и черные монахи, чтобы просить подаяния.

– Стало быть, прибор вам знаком? – спросил Джонсон.

– Б-2?

– Именно. Хотя официально он именуется Б-2 третьего типа «Марк Два». Работает от переменного тока или от шестивольтного автомобильного аккумулятора, но, насколько я понял, вы будете пользоваться розеткой? Мы навели справки о районе вашей заброски. Ток в сети там переменный. У вас потребление электричества составит пятьдесят семь ватт при передаче и двадцать пять на приеме. А если окажетесь в зоне с прямым током, то уж придется как-то раздобыть аккумулятор, верно?

Лейсер даже не улыбнулся.

– К вашему проводу питания и вилке прилагается насадка, которая подойдет к любой розетке на континенте.

– Знаю.

Лейсер наблюдал, как Джонсон готовит радио к работе. Сначала он подсоединил приемник и передатчик к шнуру питания с помощью разъема с шестью контактами, вставил вилку в розетку и включил рацию. Затем дошла очередь до ключа и наушников, подсоединенных соответственно к передатчику и приемнику.

– Этот ключ меньше, чем те, которыми мы пользовались на войне, – пожаловался Лейсер. – Вчера я попробовал его. Пальцы соскальзывают.

– Извините, Фред, но размер тот же. – Он подмигнул Лейсеру. – Просто рука с тех пор у вас стала больше.

– Хорошо. Что дальше?

Дальше Джонсон достал из другой коробки моток многожильного кабеля в пластмассовой оплетке и присоединил один из его концов к гнезду антенны.

– Большинство ваших кристаллов рассчитаны примерно на три мегацикла, а значит, вам, вероятно, не придется часто менять обмотку катушки. Отрежьте с самого начала кусок подлиннее для антенны, Фред, и у вас все будет тип-топ, особенно по ночам. Теперь займемся настройкой. Вы подсоединили антенну, заземление, ключ, наушники и включились в сеть. Сверьтесь со своим расписанием и выясните, на какой частоте предстоит работать, после чего достаньте нужный для этого кристалл. Так? – Он взял в руку небольшую капсулу из бакелита и вогнал ее контакты в двойной разъем. – По принципу «мальчик-девочка», все очень просто. Как вы, Фред? Вопросы есть? Я не слишком быстро объясняю?

– Я внимательно наблюдаю. Все ясно. Не надо прерываться.

– Теперь поворачиваете диск селектора кристаллов до положения «пользование всеми кристаллами» и настраиваете длину волны в соответствии с нужной вам частотой. Если вам необходимы три с половиной мегагерца, ручка настройки волны устанавливается между тройкой и четверкой, вот так. Теперь включите катушку с обмоткой любым концом и получите необходимый перехлест.

Лейсер подпер голову руками, стараясь тщательно запомнить очередность действий, когда-то так хорошо ему знакомую. А Джонсон продолжал с легкостью человека, впитавшего все эти приемы с молоком матери. Говорил он негромко, непринужденно, разъяснения давал терпеливо, а его пальцы перемещались от одной части прибора к другой жестами, доведенными до автоматизма. И его монолог продолжался:

– СПТ устанавливаем на «П» для приема. Анодную настройку и антенну совмещаем на десятке. Теперь мы готовы к работе, верно? – Он указал на окошко измерительного прибора. – Стрелка должна стоять в районе трехсот, что мы и получили, не так ли, Фред? Сделаем пробную попытку: переведем селектор волны на тройку и отрегулируем УМ, чтобы получить максимум. В данном случае подойдет шестерка…

– Что такое УМ?

– Усилитель мощности, Фред. Неужели забыли?

– Продолжайте.

– Теперь я плавно веду анодный стержень, чтобы, наоборот, получить наименьшее значение – вот так! Он стоит на сотне, а указатель на двойке, верно? Переводим рукоятку СПТ на «С» – сообщение. Осталось только подстроить антенну. Вот, Фред, нажимаем на ключ. Видите, как качнулась стрелка прибора? Это потому, что вы послали в антенну первый импульс. Понятно?

Затем он уже молча провел тонкую настройку антенны, что превратилось у него в краткий и вроде бы простой ритуал, и стрелки измерителей послушно заняли свои места.

– И все дела! – торжествующе воскликнул Джек. – Теперь пусть Фред попробует… Э, да у вас руки вспотели! Хорошо, должно быть, погуляли в выходные. Но постойте-ка. Есть идея.

Он ненадолго вышел из комнаты и вернулся с чем-то похожим на увеличенных размеров солонку. Из нее он тщательно распылил французскую детскую присыпку по всей черной поверхности головки ключа передачи.

– Послушайте моего совета, – сказал он. – Оставьте на время девушек в покое. Дайте им немного подрасти. А, Фред?

Лейсер не сводил взгляда со своей ладони, в складках которой скопился пот.

– Я не мог заснуть этой ночью.

– Ясное дело, не могли. – Джонсон ласково погладил передатчик. – С нынешней ночи спать будете в обнимку только с ним. Он вам теперь заменит подругу. Назовем его хоть «миссис Фред», если угодно. И больше никого к своей постели не подпускайте.

Затем он проворно разобрал передатчик и предоставил Лейсеру первую попытку собрать его самостоятельно. У Лейсера это выходило почти так же медленно, как у ребенка, собирающего сложную модель из деталей конструктора. Как давно ему приходилось заниматься этим в последний раз!

И теперь день за днем Лейсер и Джонсон просиживали за маленьким столиком в спальне, выстукивая сообщения. Иногда Джонсон на ночь глядя уезжал в микроавтобусе, оставляя Лейсера в спальне, и они до рассвета обменивались радиограммами. Или Лейсер уезжал с Эвери – одного его по-прежнему не отпускали, – и из временно снятого домика в Фэйрфорде они отправляли и принимали открытым текстом зашифрованные тривиальности, которые легко было принять за проделки радиолюбителей. В Лейсере произошла заметная перемена. Он стал нервным и раздражительным и постоянно жаловался Холдейну на сложности с передачами на разных частотах, на необходимость постоянной перенастройки передатчика и крайне ограниченные промежутки времени. Его отношения с Джонсоном оставались напряженными. Джонсон прибыл последним, и Лейсер усвоил манеру обращаться с ним как с посторонним, делая все, чтобы не допустить его полноценным членом в узкую группу, которая, по его мнению, изначально сформировалась и состояла из Эвери, Холдейна и его самого.

Однажды за завтраком разыгралась совершенно абсурдная сцена. Лейсер снял крышку с банки, заглянул в нее и, повернувшись к Эвери, спросил:

– Это что, варенье?

Джонсон с ножом в одной руке и бутербродом в другой перегнулся через стол.