Джорджетт Хейер - Шаги в темноте. Убийство Адама Пенхаллоу (сборник)
– Еще чего! – вскинулся Конрад. – Пусть только сунутся в Тревеллин! Получат по полной!
– С прессой лучше не связываться, себе дороже, – сухо заметила Чармин. – Что нас ждет, Рэймонд?
– Тело отправят на вскрытие. Врач сообщит в полицию.
– Нет! – гневно воскликнула Клара. – Как ты мог это допустить? Немыслимо!
– Не в моих силах что-либо запрещать. Ради бога, не устраивайте здесь истерик! Хватит с меня и Марты!
– О боже, – вздохнул Барт и бросился вон из комнаты.
Конрад поднялся со стула.
– Если окажется, что отца убили, держу пари, я знаю, кто это сделал. Чего еще ожидать от проклятой шлюхи?
Он покосился на Обри.
– А ты попридержи язык и не болтай про Барта!
Обри подождал, пока Конрад хлопнет дверью, после чего заметил:
– Да, такое вполне вероятно. Как известно, яд – любимое женское оружие.
– Мне всегда не нравилась эта девица, – покачала головой Клара. – Но это не значит, что она убийца.
– О Лавди Тревизин я судить не берусь, гораздо важнее, что Ублюдок Джимми всю ночь где-то пропадал и до сих пор не вернулся, – сказала Чармин.
– Да что ты? – ахнула Клара.
– Бьюсь об заклад, это он! – подал голос Клэй.
– Джимми, конечно, подонок и способен на что угодно, – высказала свое мнение Вивьен. – Но с какой стати? Какой у него мотив?
– Видимо, ограбить хотел.
Подняв голову, Рэймонд хотел что-то сказать, но быстро сжал губы и снова уставился в стол. Он вдруг вспомнил, что из шкафчика над кроватью отца исчезла жестяная банка. Во всяком случае, он там ее не увидел, решив, что просто не заметил в спешке.
– Осталось только обнаружить, что триста фунтов, которые я взял для отца в банке, бесследно исчезли, – сказал Обри. – Банальная развязка, но, признаюсь, она меня устраивает.
– Ты прав, – согласилась Чармин. – Теперь я вспоминаю, что Джимми находился в комнате, когда отец говорил о деньгах! Рэймонд, отец всегда брал так помногу?
– Нет, первый раз.
– Вот видите! А где он хранил деньги?
– В шкафчике над кроватью, – с готовностью подсказала Вивьен. – Я знаю, потому что он однажды попросил меня достать оттуда деньги. Разумеется, это Джимми украл их! Ты согласен, Рэймонд?
– Не знаю.
– Разве нельзя пойти и посмотреть?
– Нет. Комната заперта. К чему такая спешка?
– Рэймонд просто великолепен, – усмехнулся Обри. – Потрясающее хладнокровие! Не представляю, как тебе это удается. Моя нервная система разорвана в клочья.
– А моя нет, – отрезал тот, вставая из-за стола и направляясь к двери. – Кто-нибудь должен сообщить Ингрэму. Я еду в Лискерд поговорить с Клифом.
В столовую, прихрамывая, вошел Ингрэм. Он тяжело дышал и был возмущен.
– Тебе, вероятно, даже в голову не пришло известить меня о смерти отца! – раздраженно бросил он Рэймонду. – Я должен был узнать это от слуг? Теперь я вижу, что ждет всех нас, когда ты начнешь здесь верховодить!
– У меня не было времени, – ледяным тоном ответил тот. – Я только что попросил наших сообщить тебе.
– Чертовски мило с твоей стороны! Как это случилось? Когда?
– Тебе все расскажет Чармин, а мне некогда, – бросил Рэймонд и вышел из комнаты.
– Да, он еще покажет себя! – произнес Ингрэм. – Боже мой, наш старик! Кто бы мог подумать? Я-то считал, он долго протянет! Какой удар!
– И это не самое страшное! – сказала Клара. – Похоже, вашего отца отравили!
Ингрэм удивленно взглянул на нее:
– Он что-то съел? Я всегда был уверен, что отец может переварить все, что угодно!
– Когда Клара говорит «отравили», она имеет в виду, что его убили, – терпеливо, как ребенку, объяснил Обри.
– Господи! – ахнул Ингрэм, опускаясь на стул, освобожденный Рэймондом.
Когда Чармин начала рассказывать ему о визите доктора Рейма, Вивьен выскользнула из столовой и пошла наверх, чтобы сообщить Юджину новые подробности. На лестнице ее перехватил Клэй, который направлялся в комнату матери.
– Ведь нет сомнений, что это Джимми, правда? – с жаром заговорил он. – Мне кажется, это очевидно!
– Не знаю. У большинства из нас тоже имелись причины желать Пенхаллоу смерти.
– Вы имеете в виду себя? У меня даже мысли подобной не возникало!
– Неужели?
– Разумеется, нет! Господи, что за вопрос?
– Именно тебе его и следует задать.
Клэй был так обескуражен ее словами, что не нашелся что ответить. Вивьен прошла мимо него и исчезла в коридоре. Проводив ее взглядом, он постучал в дверь спальни матери.
Фейт сидела за туалетным столиком, полностью одетая, сложив на коленях руки. Увидев сына, она слабо улыбнулась:
– Дорогой мой!
– Мама, ты уже знаешь?
– О твоем отце? Конечно, милый.
– Нет, я не о том. Я думал, Лавди тебе сказала – похоже, все слуги в курсе дела.
Фейт напряженно вгляделась в лицо сына.
– Я отослала Лавди вниз, чтобы она позавтракала. А что случилось?
– Рейм не подписал свидетельство о смерти!
Фейт показалось, будто у нее остановилось сердце. Она сразу поняла, в чем тут дело, но природная осторожность заставила ее переспросить, чтобы выиграть время:
– Почему?
– Врач считает, что отец умер не своей смертью. Жуткая ситуация, правда?
Она облизнула губы.
– А почему он так считает? Лифтон же говорил мне, что твой отец при такой жизни долго не протянет! Разве ему никто не сказал, что твой отец позволил себе лишнее вечером?
– Не знаю, что они ему там говорили. Меня там не было. Рейм сразу заподозрил отравление. Спросил, не принимал ли отец снотворное. Марта и Рубен ответили, что нет, и врач забрал с собой графин с виски, который стоял рядом с кроватью. Полиция заберет тело отца для вскрытия. Вот ужас-то!
– Абсурд, я не верю, – произнесла Фейт, запинаясь. – Все знают, как неразумно вел себя Адам в последнее время!
– И тетя Клара считает так же. Она ужасно расстроена. Но самое главное – свиненок Джимми, похоже, исчез.
– Как?
– Всю ночь где-то болтался, а к утру не пришел. А ведь ты помнишь, что вчера отец велел Обри снять со счета кругленькую сумму. Ясно, правда?
Фейт подняла голову.
– О нет, – прошептала она.
– Ну сама подумай, мама! Звучит, конечно, мерзко – отца убил грязный ублюдок ради трех сотен фунтов, но если это не Джимми, а я уверен, что это он, нас ждут большие неприятности. Вот Обри уже начал говорить всякие гадости…
– А что говорит Обри?
– Мол, у многих из нас имелись мотивы для убийства! Конечно, я сразу заткнул ему рот, потому что у него хватило наглости намекать на тебя!
Фейт вспыхнула и подалась вперед.
– На меня? Почему? Что он сказал?
– Он просто неудачно пошутил, ты же знаешь, какой у него злой язык!
– Он считает, что я имею какое-то отношение к смерти твоего отца?
В голосе ее звучало негодование: отправив мужа на тот свет, Фейт по-прежнему считала себя невиновной и возмущалась, что ее считают способной на убийство. Не желая нести ответственность за слова братьев, Клэй воскликнул:
– Да он не всерьез, мама! Не надо лезть в бутылку! Я сразу оборвал его, и никто даже внимания не обратил на его болтовню. К тому же Чармин сказала, что это глупость.
– Надеюсь! – резко бросила Фейт. Взяв с туалетного столика платок, она промокнула губы. – И что же будет дальше, Клэй?
– Полагаю, врач будет делать вскрытие, и только после этого мы узнаем правду. Если он обнаружит, что отца отравили, то вмешается полиция.
– О нет! Какой кошмар!
– И тетя Клара так говорит, но я уверен: Рейм не найдет никакого яда! И пусть этот осел Обри сколько угодно болтает, будто у всех были мотивы, но лично я согласен с Бартом – никому из нас и в голову не пришло бы совершить подобное. А если отца действительно отравили, то, кроме Джимми, сделать это некому.
Фейт судорожно сглотнула.
– Клэй, мальчик мой, иди вниз! Я так потрясена, что мне необходимо побыть одной. Это так страшно… я и представить не могла! Я немного полежу.
Но когда сын ушел, она осталась сидеть на стуле, нервно сжимая руки и оглядывая комнату словно в поисках спасительного выхода. Наконец Фейт заметила пузырьки веронала, стоявшие рядом на полке над умывальником, и стала прикидывать, куда бы деть тот пустой, которому следовало быть полным. Первым побуждением было спрятать его в ящик комода, и она даже встала со стула, но тут же опустилась обратно, сообразив, насколько это опасно. Фейт была не слишком осведомлена о работе полиции, однако догадывалась, что они могут тщательно обыскать весь дом. В конце концов решила оставить пузырек на прежнем месте, поскольку все в доме знали, что она принимает веронал, когда ее мучает бессонница. В детективных романах попытки преступника что-либо спрятать неизбежно приводили к раскрытию преступления. Поэтому лучше ничего не предпринимать: если пузырек будет стоять на самом виду, полиция отметет все подозрения в ее виновности. А если у них все же возникнут сомнения и они выяснят, что Пенхаллоу относился к жене не лучшим образом, то пусть знают, что она двадцать лет безропотно сносила все грубости мужа, ни разу не поссорившись с ним. Пасынки могли презирать ее, но они были уверены, что на убийство Фейт не способна. Ведь они ничего не знали о том умопомрачении, которое нашло на нее вчера, и ее причастность к убийству была для них лишь предметом для шуток. Никто не видел, как Фейт входила в комнату к Пенхаллоу. Веронал в виски мог подлить кто угодно – ведь она держала его открыто и никогда не скрывала, что он у нее есть.
