Сара Лотц - День четвертый
Она машинально перекрестилась и снова вздрогнула, когда из-за угла в дальнем конце коридора вышла еще какая-то фигура. Ей задышалось немного свободнее, когда она разглядела белую рубашку и черные брюки – форму службы безопасности. Может, ребенок ей привиделся и это воображение проделывает с ней такие фокусы? Сегодня ночью она спала меньше четырех часов, так что все возможно.
Охранник шагал прямо к ней. Лицо жесткое, угловатое – явно один из этой индийской мафии. Он остановился, возвышаясь над ней.
– Вы не видели здесь кого-нибудь из гостей? – спросила она, сама удивляясь тому, как спокойно прозвучал ее голос.
Он посмотрел на нее ничего не выражающим взглядом.
– Нет. – И указал на красные карточки, вставленные в щели замков. – Вы уже закончили?
– Это не мой участок.
– Тогда почему вы здесь находитесь? – Рука его потянулась к висевшей на поясе рации. – Вся команда уже должна докладывать, что находится на местах сбора.
– Я знаю. Супервайзер попросила меня убедиться, что здесь все в порядке.
– Ну и как, в порядке?
– Я в этом не уверена.
Алтее не хотелось говорить, что она здесь видела, – на случай, если это было плодом ее воображения. Но ребенок – если это действительно был ребенок – должен был исчезнуть в одной из соседних кают, хотя она была убеждена, что не слышала звука открывающейся или закрывающейся двери.
– Вы не возражаете, если я все-таки перепроверю некоторые из этих кают? Стюард, которого послали сделать это, из новеньких.
Ложь, конечно, но звучит разумно. Она ждала, что охранник возразит, но он продолжал пялиться на нее – возможно, пытался что-то прочесть на ее лице, – а потом махнул рукой в смысле «давай».
Таких кают, куда вероятнее всего мог проскользнуть мальчишка, когда выключился свет, было три. Открыв первую, она заглянула в ванную, затем оглядела главную комнату и открыла шкаф, чтобы убедиться, что ребенок не спрятался там. Здесь не было никаких его следов, но в помещении царил беспорядок, простыни были скатаны в комок, корзина для мусора заполнена пустыми банками из-под пива «Куэрс». Было очевидно, что сегодня утром Трайнинг не удосужилась заняться уборкой, а Пауло, вероятно, не проверял каюты, как положено, а просто стучал в двери и вставлял в замки карточки, когда ему не отвечали. Но, должно быть, на стороне Трайнинг был сам Господь Бог вместе со всеми своими ангелами: просто чудо, что на нее так никто и не пожаловался.
Входя в следующую комнату, Алтея бросила взгляд на охранника, который возился со своей рацией. Как только она открыла замок, в нос ударил сильный запах рвоты. Поколебавшись секунду, она толкнула дверь и зашла. Ванная была пуста, в остальной части каюты, похоже, тоже никого не было. Она начала искать источник зловония и почувствовала, что теперь к нему присоединился еще один неприятный запах. Моча. Запах был еле слышен, но спутать его было невозможно.
Она обошла кровать со смятой постелью. Между стеной и кроватью валялось одеяло, из-под которого выглядывала пара ног с посеревшими ступнями. Вскрикнув, Алтея отшатнулась, налетев на тумбу умывальника, отчего на пол упала женская косметичка.
Через мгновение в каюте, морща нос от вони, появился охранник.
– Что там такое?
– Идите сюда, – прошептала она. – Смотрите.
Пока он осматривал место происшествия, она внимательно следила за его лицом. Но вот охранник в ужасе отшатнулся и схватился за рацию.
– Центральная, ответьте. Центральная!
В ответ слышалось только шипение и потрескивание. Он стукнул по рации кулаком.
Алтея не могла оторвать взгляд от этих ног. Они принадлежали женщине, и она поймала себя на том, что вспоминает, как бабушка в детстве говорила, что с мертвого человека нужно как можно скорее снять обувь, чтобы ее вес не мешал ему в путешествии на небеса. Плохо соображая, что делает, она протянула руку, чтобы стянуть одеяло, но охранник положил ладонь ей на плечо. Рука у него была такая горячая, что жгла кожу.
– Погоди.
Он залез на кровать, перегнулся и аккуратно приподнял край одеяла с головы женщины, открыв россыпь волос соломенного цвета. Наклонившись, он проверил пульс у нее на шее, а потом осторожно опустил одеяло на место.
– Она мертва? – шепотом спросила Алтея.
– Да.
Несколько секунд они стояли в тягостном молчании. Затем охранник откашлялся.
– Я должен выйти и попробовать поймать сигнал. – Голос его смягчился. – Сможешь побыть тут некоторое время сама?
Она кивнула.
– Ни к чему не прикасайся.
Он заторопился к выходу, оставив Алтею наедине с трупом. Волосы у нее на затылке зашевелились от страха. Она закрыла глаза, снова перекрестилась, а потом впервые за много месяцев начала молиться.
Сестры по самоубийству
Элен решила, что в том, что на борту не так много тех, «кому за шестьдесят», есть свои преимущества: им с Элизой уступили шезлонги, тогда как все остальные в их месте сбора должны были как-то устраиваться на полу. Ей было достаточно удобно, но при этом она не могла обойтись без общества. Рядом с местом, где сидели Элен и Элиза, расположилась группа мужчин и женщин, агрессивно флиртовавших друг с другом, борясь за центр внимания. Самый шумный из всей компании, тридцатилетний парень с комплекцией регбиста и двумя ангельскими крылышками, прилаженными к волосатой спине, все сокрушался, что в такой момент не работают бары.
– За этим ведь люди и ездят в эти хреновы круизы, или не так? – бубнил он. – Чтобы побухать и повеселиться. И если наша посудина собирается повторить судьбу «Титаника», я хочу надраться по полной.
Еще одна супружеская пара, американцы, напоминавшие двух гигантских сварливых жаб, громко жаловались всем, кто готов был их слушать, и твердили, что в жизни больше не поплывут на кораблях «Фоверос». Элен видела их несколько раз в столовой, где они заказывали все, что было в меню, и при этом ни разу не поблагодарили официанток.
А еще с ними был Джако – человек-оркестр, исполнявший маримбу/рок/регги (по обстоятельствам), – который как раз фальшиво заканчивал свою акустическую интерпретацию хита «Бони Эм» «На реках вавилонских». Он прибыл сюда минут двадцать назад, вероятно, посланный Дамьеном, чтобы отвлечь пассажиров от идеи бунта, пока они будут дожидаться освобождения из места сбора. Похоже, Джако нисколько не угнетало, что никто не обращал на него ни малейшего внимания. На самом деле, насколько поняла Элен, привычка к всеобщему игнорированию стала частью его профессии. Она встречала его на корабле всюду – то он был ведущим на вечере памяти Майкла Джексона, то околачивался в задних рядах на караоке… Она перехватила взгляд Элизы, и они дружно похлопали. А он, словно в наказание за их великодушие, затянул свою убогую версию «Тюремного рока» Элвиса Пресли.
– Какая досада, что в наши дни не требуется, чтобы в случае крушения музыканты тонули вместе с кораблем, – едко заметила Элен, и Элиза рассмеялась.
Члены команды, приписанные к этому месту сбора, – полная австралийка с суровым взглядом и филиппинец со скулами, туго обтянутыми кожей, как у супермодели, – уже замучились просить пассажиров не снимать происходящее на мобильные телефоны и теперь просто болтали друг с другом, периодически отвечая ничего не значащими фразами тем, кто приставал к ним насчет какой-нибудь информации. Можно было не сомневаться, что люди, размахивавшие iPhones, надеялись продать отснятые кадры какому-то из новостных каналов, если корабль и в самом деле пойдет по стопам «Титаника». Элен была уверена, что если бы «Бьютифул Дример» должен был затонуть, то к этому моменту он бы это уже сделал. Когда корабль, содрогнувшись, остановился и свет погас, они с Элизой находились в ресторане и как раз выбирали холодные закуски. На несколько напряженных секунд в зале повисла тишина, затем раздался чей-то пронзительный крик, после чего послышался звон падающих на пол приборов, громкие возбужденные голоса, и все посетители в зале – практически как один – ринулись к выходу. Они с Элизой остались сидеть на местах и спокойно допили свои несуразно дорогие коктейли с шампанским, в то время как другие пассажиры сплошным потоком мчались мимо их столика, грубо расталкивая таких же сбитых с толку официанток. Некоторые из них последовали призывам директора круиза разойтись по своим каютам, но большинство бросились на палубу «Лидо», где стояли спасательные шлюпки. Теперь, через несколько часов после команды проследовать на места сбора пассажиров, первоначальная паника сменилась скукой и раздражением.
– Который час? – спросила Элиза.
– Десять минут двенадцатого.
– Так поздно?
Они дружно вздохнули.
– Теперь, когда корабль остановился, мы не можем это сделать, – произнесла Элен очевидную, в общем-то, вещь. – Они просто выловят нас.
– Думаешь, они станут себя этим утруждать?
– Если кто-то нас увидит, это вполне вероятно.
