Кен Фоллетт - Скандал с Модильяни. Бумажные деньги

– Уехал домой? В такое время? Хорошо. Я сам отвечу.

До него донесся голос Кэрол: «Соединяю вас с мистером Ласки».

– Ласки? – Вот этот голос и тональностью и произношением сразу выдавал потомственного аристократа.

– Я вас слушаю.

– Говорит Лей из Банка Англии.

– Добрый день, мистер Лей.

– Добрый день. Послушайте, старина… – Ласки закатил глаза, услышав подобное обращение к себе. – Вы выписали чек на очень крупную сумму для «Фетта и компании».

Ласки побледнел.

– Боже мой! Неужели они уже успели предъявить его к оплате?

– Да. Мне показалось, что на нем еще не успели высохнуть чернила. Но проблема в том, что чек выписан от имени «Хлопкового банка», а это маленькое и слабое финансовое учреждение не способно обеспечить должное покрытие. Вы меня понимаете?

– Разумеется, понимаю, – великосветский поганец разговаривал с ним как с несмышленым дитятей. Это и раздражало Ласки больше всего. – Очевидно, мои указания по организации платежа не были в полной мере выполнены. Хотя вполне вероятно, сотрудники банка посчитали, что имеют в своем распоряжении некоторый период времени.

– М-м-м. Положим. Но все-таки благоразумнее иметь фонды в своем распоряжении, прежде чем выписывать подобные чеки, не правда ли? Просто для полной уверенности.

Ласки пытался быстро соображать. Проклятье! Этого бы не случилось, сделай они объявление в положенный срок. И куда, черт побери, запропастился Джонс?

– Вы, должно быть, уже поняли, что чек выписан в уплату за контрольный пакет акций корпорации «Хэмилтон холдингз». Мне представлялось, что сами по себе эти ценные бумаги смогут послужить обеспечением…

– О нет, мой дражайший, о нет! – перебил его Лей. – Так дела не делаются. Банк Англии не позволяет вовлекать себя в спекулятивные биржевые сделки.

Верно, не позволяет, подумал Ласки, но если бы объявление уже прозвучало и ты бы знал, что «Хэмилтон холдингз» получила ценнейшую нефтяную скважину, то запел бы по-другому и не стал поднимать шума. Только теперь до него дошло: в Банке Англии, скорее всего, знали о судьбе нефтяной лицензии, и досталась она не Хэмилтону. Вот в чем причина столь срочного звонка. Он почувствовал прилив озлобления.

– Послушайте, вы все же банк, пусть и государственное учреждение, – сказал он. – Я уплачу вам хороший процент за отсрочку в двадцать четыре часа…

– Банк Англии не занимается подобными денежными операциями.

Ласки не сдержался и повысил голос:

– Вы прекрасно знаете, что я легко покрою треклятый чек – мне лишь нужно немного времени! Если вы отвергнете его, на моей репутации будет поставлен крест. Неужели вы готовы уничтожить человека из-за паршивого миллиона, невозможности всего одной ночи отсрочки и своих тупых традиций?

Тон Лея стал теперь совершенно ледяным:

– Мистер Ласки, наши, как вы изволили выразиться, тупые традиции существуют именно для того, чтобы уничтожать деловые репутации людей, выписывающих необеспеченные чеки. Если фонды не поступят сегодня же, я буду вынужден просить получателя средств подать жалобу и аннулирую чек. Говоря о реальных сроках, у вас осталось примерно полтора часа, чтобы положить в банк на Тредниддл-стрит сумму ровно в один миллион фунтов стерлингов. Всего хорошего.

– Да пошел ты… – в сердцах выругался Ласки, но на линии уже установилась тишина.

Он с грохотом бросил трубку, чуть не сокрушив пластмассовый аппарат. Мысли его метались. Должен же существовать способ оперативно собрать этот хренов миллион… Или нет?

Пока он говорил по телефону, ему был подан кофе. Он даже не заметил, как Кэрол входила в кабинет. Ласки сделал глоток и скривился.

– Кэрол! – выкрикнул он.

– Да? – она приоткрыла дверь и вошла.

С багровым лицом, весь дрожа, он швырнул тонкую фарфоровую чашку в металлическую урну, где сосуд со звоном разлетелся вдребезги.

– Этот кофе совершенно холодный, что б тебе пусто было!

Девушка развернулась и выбежала из комнаты.

Глава двадцать шестая

Юный Билли Джонсон хотел разыскать Тони Кокса, но все время забывал об этом.

Он ушел из дома очень скоро после того, как они все вернулись из больницы. Его мама много кричала и плакала, в доме толкались полицейские, а Джэко забрали в участок, чтобы он помог с расследованием. Постоянно навещавшие их родственники и соседи только усугубляли неразбериху. А Билли любил тишину и покой.

Никто не догадался накормить его обедом, и на него вообще не обращали внимания, а потому он съел упаковку имбирных бисквитов и вышел через заднюю дверь, сказав встретившемуся по пути мистеру Глибу, жившему в трех домах ниже по улице, что отправляется к тетушке, где будет смотреть передачи по ее новому цветному телевизору.

Он шел и пытался во всем разобраться. Когда он ходил пешком, становилось легче думать. Если что-то сильно озадачивало его, он любил смотреть на машины, на витрины магазинов и на случайных прохожих, чтобы через какое-то время беспорядок в голове улегся.

Поначалу он действительно направился в сторону дома тетки, но потом вспомнил, что на самом деле ему нужно было вовсе не туда; мистеру Глибу он сказал о ней, чтобы тот не пытался встревать и создавать ему проблемы. А потому пришлось задуматься, куда именно он собирался пойти. Он остановился, разглядывая витрину магазина грампластинок, тщательно разбирая буквы на пестрых обложках и пытаясь понять, слышал ли он эти песни по радио. У него был свой проигрыватель, но на пластинки вечно не хватало денег, а музыкальные вкусы родителей не совпадали с его собственными. Мамочке нравились слезливые мелодии, папа слушал духовые оркестры, Билли же полюбил рок-н-ролл. Он знал только еще одного человека, обожавшего рок-н-ролл. Тони Кокса. Тони…

Вот! Он отправился искать как раз Тони Кокса.

И Билли повернул туда, где, по его мнению, должен был располагаться район Бетнал-Грин. Ист-Энд он знал очень хорошо: каждую улицу, каждую лавчонку, все пустыри, оставшиеся после военных бомбардировок, все свалки мусора, каналы и парки, но не имел целостной картины окрестностей. Он прошел квартал снесенных домов и вспомнил, что здесь жила когда-то бабушка Паркер, которая упрямо продолжала сидеть в своей гостиной, пока дома по обе стороны от ее жилища разбирали по кирпичу. Но потом она заболела воспалением легких и умерла, избавив местный совет по градостроительству от заботы, как с ней поступить. Билли нравилось слушать ее историю. Это напоминало что-то из телевизионных сериалов. Вот и получалось, что он знал каждую часть пейзажа Восточного Лондона, но мысленно не мог соединить их в единое целое, в общую картину. Ему были знакомы Коммершиал-роуд и Майл-Энд-роуд, но он понятия не имел, что они ведут в Олдгейт и там сливаются. Но, несмотря на это, ему всегда удавалось найти дорогу домой, пусть порой на это уходило больше времени, чем он ожидал. А когда ему случалось иногда всерьез заблудиться, Старина Билл непременно подвозил его на заднем сиденье своей патрульной машины. Папочку знали все легавые района.

Добравшись до Уоппинга, он снова забыл, куда держал путь, и подумал, что хотел, наверное, посмотреть на корабли. Билли пролез через дыру в ограде. Ту самую дыру, которой они воспользовались с Белоснежкой и Толстяком Томсом, когда поймали крысу и приятели сказали Билли непременно отнести ее домой мамочке, которая, мол, с радостью приготовит ее на ужин. Она, разумеется, вовсе не была рада презенту. При виде крысы мама подпрыгнула чуть не до потолка, уронила пакет с сахарным песком и завизжала. А позже только плакала и повторяла, что люди не должны так жестоко подшучивать над Билли. А они над ним издевались то и дело, но он все прощал, потому что хотел иметь хоть каких-то друзей. Ему это было приятно.

Он немного побродил по округе. У него создалось впечатление, что здесь было больше кораблей в годы его малолетства. А сегодня он увидел только один. Зато судно выглядело очень большим и глубоко сидело в воде, а названия на борту он так и не сумел разобрать. Группа мужчин протягивала трубу от корабля в сторону склада.

Билли некоторое время наблюдал за ними, а потом спросил у одного из мужчин:

– Что это у вас?

Мужчина в матерчатой кепке и в жилетке посмотрел на него.

– Это вино, приятель.

Билли несказанно удивился.

– Целый корабль? Полный вина?

– Да, малец. Шато Марокко. Выдержки примерно с прошлого четверга, – все его товарищи покатились со смеху, но Билли ничего не понял, хотя тоже рассмеялся вместе с ними.

Мужчины продолжали молча трудиться, а потом один из них поинтересовался:

– А ты-то зачем здесь околачиваешься?

Билли на минуту задумался и признался:

– Я уж и сам забыл.

Мужчина внимательнее пригляделся к нему и пробормотал что-то на ухо соседу. Билли расслышал только часть ответа:

– …Чего доброго, еще свалится в трюм с этим пойлом.